…ТАТУИРОВКА, КАК РЕШЕНИЕ ВСЕХ ПРОБЛЕМ.

[3 сентября 1992 года, Мюнхен, частный дом Вермера фон Йохан]

день, 13:54

Листья. Они падали на землю, ложась на жухлую, тронутую ранней желтизной траву. Ангелка любила смотреть на листопад. Разноцветные листья медленно кружились в воздухе, выписывая замысловатые фигуры, и также медленно опускались на землю, где замирали мертвым грузом.
«Красиво…» - безо всяких эмоций подумала девочка, следя взглядом за лениво кружащимся красноватым листком.
В доме надрывно заплакал брат Отто. Ему было всего четыре года, но тишины от этого не прибавлялось.
- Иду, иду, Отто, маленький! – мимо поспешно, но при этом осторожно, старясь не повредить ребёнку во чреве, прошла Бланка. Прошедшие шесть лет тяжело отразились на молодой женщине, хотя красоты от этого не убавилось. Только в уголках глаз собрались многочисленные морщинки и в волосах прибавилось немного седины.
- Ангелка, дорогая, почему ты не гуляешь?.. Дети наверняка с удовольствием поиграют с тобой во дворе, - вяло удивилась Бланка, приостанавливаясь рядом со старшей дочерью.
Ангелка незаметно усмехнулась, не отрывая глаз от очередного опадающего листа. Она никому не говорила, как реагируют на неё дети во дворе. Хотя нет, наврядли это можно назвать реакцией. Ведь ребятня, завидев мрачную девочку с вьющимися зеленоватыми от рождения волосами просто бросались в рассыпную. Они не старались дразниться, ругаться или оскорблять её. Нет. Они просто убегали без оглядки, боясь даже обернуться назад.
Иногда Ангелка хотела понять, что же так пугает в её облике посторонних?
Однако почти всегда любопытство сменялось опостылым равнодушием. Не хотят – не надо. Не много потеряли.
- Я не хочу на улицу, - безэмоционально откликнулась на поставленный вопрос Ангелка, чуть пожимая плечами: гримасу на её маловыразительном лице можно было бы принять за простодушную улыбку… если бы не этот взгляд, который пугал всех домочадцев, кроме отца.
Взгляд законченного смертника.
Взгляд, по которому посторонние дети мгновенно определяли, что с девочкой лучше не связываться и вообще держаться от неё подальше.
Бланка в который раз вздрогнула, заметив пустой взгляд дочери, и поспешила в детскую, где плакать стали уже гораздо требовательнее. Маленький Отто никогда не отличался терпимостью и выдержкой.
Ангелка глубоко вздохнула, даже чувствуя сквозь стекло слегка дурманящий аромат влажной травы. Ноздри девочки затрепетали, как у дикого животного. В тот же миг Ангелка резко содрогнулась и безошибочно направила взгляд в сторону угла комнаты, скрытого в тени.
Небо резко потемнело. О стекло начали стучать дождевые капли. Детвора перед домами с криками начала метаться по улице, напрочь, однако же, игнорируя призывы матерей и отцов вернуться под родные крыши, дабы переждать непогоду. В небе пару раз полыхнуло обычным мутным заревом. В-третий же раз молния осветила дома зеленоватым светом.
Из темноты угла явно проступили человеческие контуры. Высокий юноша с длинными седыми волосами приветственно улыбнулся своей маленькой подружке. Желтоватые звериные глаза улыбались гораздо эмоциональнее губ, выражая искреннюю радость от встречи.
- Хочешь поиграть?.. – одними губами спросила Ангелка, чуть приподнимая брови.
Таллос улыбнулся шире и кивнул.
Конечно, Ангелка не знала имя этого юноши. Но он приходил к ней всю её сознательную жизнь, служа утешением для ребенка, на котором будто стояло клеймо одиночества и изгоя. Этот непонятный паренек был единственным другом и оппонентом по играм маленькой Ангелки.
Вот только игры были странными. Посторонних людей они бы повергли в самый настоящий ужас.
- Хорошо, - Ангелка чуть заметно кивнула и повернулась к окну, зная, что юноша уже рядом. – Кто?
Призрачная рука её друга потянулась мимо щеки девочки и ткнула пальцем в звонко смеющегося мальчика около дуба рядом с домом фон Йохан. Ангелка окинула выбранного сумрачным взглядом.
- Gut. Это Ганс фон Розерх. Его не жалко…
Мальчик, секунду назад смеющийся вместе с остальными, резко вздрогнул и безошибочно повернулся в сторону окна, из которого на него смотрели две пары нечеловеческих глаз. Маленький Ганс не видел Таллоса, но зато он прекрасно различил в темной комнате силуэт Ангелки. Неуверенно улыбнувшись, Ганс махнул девочке рукой…
Губы Ангелки растянулись в зловещей улыбке.
…И внезапно закричал на всю улицу, схватившись за сердце. Жизнь во дворе преобразилась в хаос в мгновение ока, дети заметались, взрослые кинулись кто куда: кто звонить в скорую, кто к мальчику. Ганс, тяжело дыша, опустился на землю, морщась и плача от боли. Ангелка продолжала улыбаться. Таллос за её плечом тоже довольно оскалился.
Из комнаты донесся громкий крик. Ангелка вздрогнула, обернулась: Бланка переводила взгляд с неё на корчащегося в муках во дворе мальчика. Ещё раз вскрикнув, mutter бросилась к дочери.
- Man darf nicht!! – кто бы мог подумать, что в этих нежных и заботливых руках есть жесткость и не женская сила. Бланка сжала запястье дочери и силой оттащила от окна. Ангелка не хотела причинять вреда матери, хотя где-то в глубине души девочки и ютилась мысль, что одно только желание – и женщина не сможет помешать ей закончить играть с другом. Ангелка беспомощно оглянулась на Таллоса, но тот уже исчезать, сверля спину беременной женщины нехорошим взглядом.
Позже Ангелка узнает, что Ганса отвезли в местную больницу и выходили, правда, не без некоторого труда. Однако мальчик навсегда останется заикой, хотя никто и не сможет понять, как именно внезапный инфаркт мог повлиять кроме сердца и на психику малыша.
По счастью для всех окружающих, Ганс фон Розерх никогда никому таки и не расскажет, ЧТО именно он увидал в тот вечер, встретившись взглядом с соседской девочкой.
Бланка втолкнула старшую дочь в её комнату и, дрожа от увиденного, закрыла дверь на ключ. За дверью плакал Отто, внезапно оставленный матерью, и его нужно было успокоить. Ангелка, оставшись одна, спокойно села на подоконник и прижалась лбом к отрезвляюще холодному стеклу.
- И чего это она? Я же просто играла… - вяло подивилась девочка, закрывая глаза.

вечер, 17:02

- Бланка, милая! Я дома, я пришел! – весело донеслось из коридора. Звякнули ключи, небрежно кинутые на стол, зашуршал снимаемый плащ, с которого ручьями стекала вода.
- Ну и ливень!.. – присвистнул Вермер, входя в зал и взъерошивая свои короткие волосы с проседью. – Льет, прям как из ведра!.. Бланка, что случилось? – встревожено спросил Вермер, увидав бледное лицо испуганной донельзя жены.
- Вермер… Ангелка… Сегодня она снова попыталась сделать ЭТО, - сглотнув, через силу выдавила Бланка, после чего дрожащими руками закрыла лицо.
Вспышка молнии – обычной, не зеленой – осветила лицо взбудораженного неприятной новостью мужчины. Взволновано подбежав к жене, Вермер опустился перед ней на колени и отнял тонкие руки от заплаканного лица.
- Бланка… Любимая… Скажи, - Вермер облизал пересохшие губы. – У неё ПОЛУЧИЛОСЬ?..
Бланка отрицательно покачала головой.
- Н-нет… Я успела вовремя… Но ещё бы чуть, чуть… И тот мальчик наверняка бы умер от сердечного приступа… Ох, Вермер, мне было так страшно, когда я взглянула в её глаза!.. – Бланка всхлипнула, вновь пряча лицо в горстях и потому не заметив, как разочарованно вытянулось лицо её мужа. – Они будто светились, Вермер!.. Тем самым, зеленовато-золотистым светом…
Вермер поднялся, кинул взгляд в сторону спальни дочери, наглухо закрытой на ключ. Из-за двери слышалась невнятная детская песенка.
- Als, Вермер?.. Как нам остановить ЭТО?.. С каждым разом все хуже, и хуже! Скоро мы не сможем останавливать её и тогда…
- Я сегодня встречался с домини ван Хауфом, - внезапно задумчиво протянул Вермер, не сводя взгляда с двери дочерней комнаты. – И поговорил с ним на эту тему…
Бланка замерла, с надеждой посмотрела на муж.
Домини ван Хауф, голландский священник, невесть как появившийся в Мюнхене незадолго до рождения Отто, как выяснилось, был закоренелым специалистом по оккультной теме. Он с готовностью брался изгонять бесов из «одержимых», если, конечно, просящий не придуривался, помогал со снятием сглазов и порчи.
И, как оказалось, был в курсе проблемы Ангелки.
- Есть один способ, - продолжал сверлить взглядом дверь Вермер. – Это татуировка.
- Т… Татуировка? – ошарашено переспросила Бланка.
- Да, я и сам был в шоке. Но домини вон Хауф сказал, что это проверенное средство. Тату якобы запечатает силу Ангелки, и наша девочка станет нормальной.
- Тогда чего мы ждем? – Бланка вскочила на ноги. – Едем!..
Муж перехватил жену за руку.
- Сейчас?..
- А чего медлить?.. – философски пожала плечами Бланка. – Вермер, я больше не могу. ЭТО происходит все чаще и чаще. За эту неделю маленький Ганс – пятый. Пятый, Вермер!..
- Aber…
- Ты хоть представляешь, что будет, когда Ангелка научится контролировать ЭТО?! – Бланка вцепилась в рукав супруга, умоляюще заглянула ему в глаза. – Едем сейчас, Вермер… Я же с ума сойду, если мы промедлим, ты понимаешь?!
- Я… Д-да, я понимаю…
- Тогда чего ты стоишь?.. Заводи машину!

вечер, 18:21

- Сделайте это прямо сейчас!..
- Я не могу.
- W-was?..
Домини ван Хауф поправил очки на переносице и снова взглянул на бледную Бланку.
- Я не могу, - повторил он, пожимая плечами.
- Но… Но…
- Я не могу. Не могу сделать это mit Gewalt, - терпеливо продолжал объяснять взволнованным родителям пожилой мужчина. Отойдя от супружеской пары, он приоткрыл дверь в гостиную комнату, где, нахохлившись и исподлобья глядя на иконы, сидела девочка. Прежде, чем Ангелка смогла почувствовать взгляд священника и оглянуться, он уже прикрыл дверь.
- Поймите, если Азазель поймёт, что я собираюсь сделать, она просто разорвет меня на куски, - попытался оправдаться домини ван Хауф, снова столкнувшись взглядом с умоляющими глазами бланки.
- Азазель?.. – с заминкой переспросил Вермер, в глазах которого, к скрытому неудовольствию священника, появился странный блеск.
- Азазель. Вы все равно не знаете, кто это, - отмахнулся было пожилой мужчина, но ассасин уже закусил удила.
- Вы сказали, Азазель? Один из лучших демонов-убийц Князя Тьмы?.. – оживленно вопрошал отец странного ребенка.
- Вермер!.. – возмущенно вскрикнула Бланка.
В гостиной услышавшая непонятный шум Ангелка забеспокоилась.
- Не упоминали бы вы всуе… - недовольно заметил домини ван Хауф, прекрасно понимающий, к чему может привести подобный интерес.
- А если… Если оставить все как есть? – с азартом спросил Вермер, медленно наступая на священника.
- Вы умрете, - спокойно ответил тот. – Причем, вполне возможно, что не сразу и мучительно.
На несколько минут в коридоре повисла полная глубокого смысла тишина. Вермер, которого не ахти как обрадовала возможная перспектива скорой мучительной смерти, задумчиво молчал, явно выбирая наименьшее из зол.
Ангелка, напряженно вслушивающаяся в тишину, кинула взгляд в наитемнейший угол комнаты, где, съежившись и, похоже, даже шипя на «красный угол», стоял Таллос. Ангелка подумала и, поднявшись с дивана, подошла к своему другу и взяла его за руку. Таллос попробовал улыбнуться, но иконы действовали на него пагубно: вместо улыбки получилась странная гримаса.
- Хорошо. Девайте татуировку, - наконец решился отец.
Домини ван Хауф смиренно вознес глаза к потолку.
- Говорю же вам, я не могу этого сделать без её согласия, - терпеливо повторил он. – Она должна принять это добровольно.
- Вы сможете?.. – Бланка в отчаянии ухватилась за руку священника.
- Я попробую…
- Спасибо!..
Священник медленно вошел в гостиную, где мгновенно был воспринят штыки в штыки. Девочка обосновалась в наитемнейшем углу комнаты. Ван Хауф философски поправил очки, окинул взглядом темный сгусток за спиной Ангелки, смутно напоминающий человеческий силуэт, странно усмехнулся и медленно двинулся в сторону оккупировавшей угол малышки. Ангелка мрачно смотрела на него исподлобья, но когда их разделял всего шаг, домини ван Хауф внезапно присел перед ней на корточки и снял очки. Глаза девочки расширились, Таллос за её спиной в бессильной ярости взревел, как всегда, бесшумно и медленно начал исчезать, уступая мощи неприятеля...

Вечер, 19:35

- Вот и все, - домини ван Хауф миролюбиво улыбнулся девочке, пряча оборудование для нанесения татуировок.
- Спасибо вам, огромное!.. – от всей души поблагодарила священника Бланка; повернувшись к угрюмо рассматривающей рисунок на своем теле дочери, она бодро спросила: - Тебе нравится?..
Ангелка мрачно кивнула, остерегаясь смотреть на священника. Вермер фон Йохан ободряюще взлохматил зеленоватые волосы своей дочери.
- Сколько с нас, домини? – спросил он.
Ван Хауф удивленно взглянул на мужчину.
- Вы смеетесь? – насмешливо поинтересовался он. – Да я, можно сказать, именно из-за малютки и приехал!.. – Ангелка незаметно содрогнулась при этих его словах. – Какие деньги, о чем вы?
- О… Тогда Danke! – приветливо (и впервые от всей души) улыбнулся пожилому человеку Вермер и взял девочку за руку, принуждая встать. – Попрощайся, милая!
Ангелка молча сверлила священника нехорошим взглядом.
- Ангелка, это грубо! – одернула её Бланка.
- Хм… Auf Wiederseben, - неохотно буркнула девочка, отводя глаза, на мгновение блеснувшие золотом: уже не так ярко, как раньше. Ван Хауф удовлетворенно кивнул – Скорее, своим мыслям, нежели в ответ на любезность.
- До свидания, герр Хауф!
- Всего хорошего, святой отец!
- Видишь, - выйдя на улицу, повернулась к мужу Бланка. – Все так хорошо образумилось!
- Конечно, милая! Конечно, – улыбнулся в ответ Вермер, но Ангелке, которая шла под руку с отцом, отчетливо привиделась насмешка в странном, будто безумном взгляде родителя.
Таллос, для которого теперь общение с Ангелкой до определенного момента было запретным плодом, беззвучно взревел в темнеющее небо.
На его беззвучный крик отчаяния и боли откликнулось несколько зеленых молний. Начинался очередной ливень.

вечер, 19:58

Когда супружеская чета с маленькой, но уже опасной дочерью ушли, домини ван Хауф мгновенно подскочил к телефону, причем с такой скоростью, будто он был двадцатилетним юношей. Его поддернутое сетью морщин лицо начало изменять свою форму, кожа разглаживалась, волосы темнели и удлинялись. Через минуту возле телефона стоял уже молодой пригожий парень. Только зигзагообразный шрам на левой щеке в виде буквы латинской «S» портил впечатление.
Мимолетно скользнув взглядом по близстоящему зеркалу, парень хмыкнул.
- Н-да… Эликсир начинает слабеть…
В трубке откликнулись томным женским голосом, заставляя юношу переключить свое внимание на телефонного оппонента.
- Добрый вечер, Мистер, - чарующе улыбнулся парень. – Ах, простите, у вас уже ночь… Да, они привели её… Да, я нанес ей татуировку…
Юноша единым движением скинул с себя то ли черный балахон, то ли католическую сутану, продолжая говорить с оппонентом:
- Какую? Ту самую, которую вы просили. Надпись на латыни «Именем Господа, сдержи силу мою»… Да, думаю, пока она не начнет убивать, тату будет действовать…
Юноша улыбнулся, внимательно слушая ответ своего собеседника. Поспешил ответить:
- О, да, Мистер, я просто уверен в том, что этот чокнутый, ну, её папаша, наставит девочку на свой «путь истинный». И тогда нам придется разгребать последствия…
В трубке громко рассмеялись. Юноша со снисходительной улыбкой выслушал смех.
- Мне остаться, мистер?.. Да, я понял… Да, я вернусь на базу… Оревуар, Мистер, - парень сделал книксен в пустоту, улыбнулся краем рта и отключился. Кинув мимолетный взгляд в окно, он криво усмехнулся и принялся собирать вещи.
Ни один ливень, даже рожденный при помощи темных сил, не мог остановить подобного ему, если этот самый подобный был при исполнении.

Ночь, 22:12

Ангелка мрачно провела пальцами по светящейся в темноте алым светом татуировке на левом плече. Поморщившись, она попыталась призвать Таллоса, но обычно приходящий по первому зову друг не откликнулся. Не явился он и на пятый призыв.
- Мне это не нравится, - мрачно бросила в темноту Ангелка и закуталась в одеяло. Татуировка немного жгла кожу и, казалось, светилась даже под одеялом.
За окном бушевала непогода.

Немецкие слова, промелькнувшие в тексте:

Gut – хорошо.
Man darf nicht!! – Нельзя!!
Als? – Как?
Aber… – Но…
W-was?.. – Ч-что?..
Danke – спасибо.
Auf Wiederseben – До свидания.
Mutter – мать.
Mit Gewalt – насильно.