Это цитата сообщения Филофоб Оригинальное сообщение
[показать]Как средний поляк, так и средний русский, редко задумываются о том, как за века соседства оба эти народы оказались связанными многочисленными узами, часто незаметными или кажущимися столь натуральными, что и в голову никому не придёт подозревать здесь чужое влияние или присутствие. Только под более пристальным взглядом эти взаимосвязи выпукло проявляются, к большому изумлению самих интересующихся лиц.Когда мы прослеживаем русский вклад в польскую культуру, многое проскальзывает мимо наших глаз, во многом даже не подозреваем русского элемента. Все любители поэзии Яна Каспровича знают, что у него было две жены и что первую, Ядвигу, увёл у него Станислав Пшибышевский (Ядвига была уже зрелой женщиной, матерью двух девочек-подростков, внимательной и любящей женой, когда безоглядно влюбилась сначала заочно в творчество Пшибышевского, а потом и в него самого. Во время визита С. Пшибышевского во Львов, который и гостил у Каспровичей, Ядвига призналась ему в любви, на что Грустный сатана ответил взаимностью), а вторая, Мария, была намного моложе его.
Да, Мария (Маруся) намного пережила своего супруга и долгие годы возглавляла дом-музей поэта „Гарэнда” (Harenda). Кое-кто что-то слышал о её русском происхождении, но подробности этого уже мало кому известны. А это ведь очень интересная история...
Барышню звали Марией Викторовной Буниной и она в обществе тётки-художницы путешествовала по Европе. После небольшого знакомства расстались очарованные друг другом. На 2 года. До опять совершенно случайной и недолгой встречи во Львове. А потом началась переписка: долгая и страстная. Продолжалась следующие два года, за это время встретились всего несколько раз. Но когда Ян Каспрович в апреле 1911 года приехал в Петербург к родителям девицы просить её руки, был уверен в её благосклонности к браку с ним. Родители дали согласие и молодые поженились 30 сентября 1911 в Дрездене.
Молодая госпожа Каспрович была русской православной барышней, дочерью генерала Виктора Бунина, родственника известного уже тогда писателя Ивана Алексеевича Бунина: Иван Бунин – это наш родственник по отцовской линии – довольно-таки близкий родственник – его кузен, а наш дядя – писала сестра Маруси Лидия Викторовна Свинина. Была ещё третья сестра Анна, называемая близкими „Нетой”.
Род Буниных имеет польские корни: его предком был дворянин Бунковский. Печатаются Бунины польским гербом Бродзич: поле синее, в центре щита золотое кольцо, а на нём три золотых креста. России Бунины дали немало важных деятелей, как на поприще государственном, так и в области искусства, где особенно известны два поэта начала XIX века: Анна Бунина и Василий Жуковский, сын Афанасия Бунина и пленной турчанки Сальхи. А сам Иван Алексеевич Бунин – первый русский лауреат Нобелевской премии по литературе!
Медовый месяц молодая чета провела в Поронине, в столь любимых Каспровичем Татрах. Эти чудные горы полюбились и его молодой жене: они снимали квартиры то в Поронине, то в Белом Дунайце, но всё более на-вязчивым становилось желание приобрести в собственность дом в горах и там постоянно проживать. Мечта сбылась в конце 1923 года: Маруся и Ян купили красивый деревянный дом на Гарэнде, в половине дороги между Поронином и Закопане. Каспрович шутил, что в покупке дома сильно помог ему некий англичанин: некто Шекспир. На покупку дома ушёл гонорар за перевод полного собрания сочинений великого драматурга. Гарэнда стала их постоянным местом жительства. Поэт прожил там два оставшихся ему года, Маруся жила до своей смерти в 1968 году.
Но раньше, ещё до поселения в собственном доме, произошли в жизни Каспровичей два события, которые сегодня могут считаться историческими. Первый эпизод связан был с Владимиром Ильичём Ульяновым (партийная кличка „Ле-нин”). Когда летом 1914 года австрийские власти арестовали Ульянова, как подозрительное русское лицо, Каспрович способствовал освобождению его из тюрьмы в Новом Тарге и помог получить разрешение на свободный проезд семейства Ульяновых в Швейцарию. Ленин был настолько признателен польскому поэту, что лично поехал к нему в Белый Дунаец, чтобы выразить благодарность. А через 6 лет, по личному распоряжению тогдашнего советского кровавого диктатора, в благодарность за полученное добро, Ленин выпустил из со-ветской России мать и сестру Маруси.
Второй раз история прикоснулась Каспровичей в 1923 году. Поехали в Варшаву, где у поэта были какие-то дела. В это время его жена решила посетить открытие художественной выставки в залах „Захэнты”. Одно-временно с ней в ”Захэнту” прибыл первый польский пре-зидент Гавриил Нарутович, который шагал непосредственно перед Марусей. Поневоле стала она свидетельницей убийства Нарутовича – это настолько потрясло её, что Каспровичи бросили все варшавские дела и немедленно отбыли в Поронин.
Яну Каспровичу недолго пришлось наслаждаться жизнью в собственном новом доме: он стал болеть, не вставая с пос-тели. Молодая жена усердно ухаживала за ним, но Бог решил иначе: 1 августа 1926 года поэт скончался. Маруся осталась одна. Всю оставшуюся ей жизнь она решила посвятить делу укрепления славы и распространению поэзии своего покойного мужа. Через некоторое время к ней переехали мать с сестрой, но через год матери не стало. Зато сестра, Анна Викторовна Бунина („Нета”) осталась на Гарэнде навсегда, и уже после смерти Маруси именно она стала пожизненной хранительницей дома-музея.
Гарэнда притягивала многих литераторов и деятелей культуры. Маруся всем была рада, а некоторым даже оказывала посильную помощь.
Именно в её доме поселились „молодой русский поэт” (определение самой Каспровичёвой в „Дневниках”) Михаил Хороманский с матерью, которым после бегства из советской России негде было жить. Хороманский со временем стал известным польским писателем („Zazdrość i medycyna”).
Весной 1927 года Гарэнду посетил русский поэт-символист Константин Дмитриевич Бальмонт. Он переводил сти-хи Каспровича на русский язык. Бывали здесь Кароль Стрыенский, София Налковская, Генрих Ворцель (Куртыка) и другие.
Всесторонне одарённая вдова польского поэта вскоре сама стала известной как писательница. В 1932 году вышел из печати 1 том её „Дневников” – книга нашумевшая тогда своей откровенностью (что ставилось автору в упрёк), но написана с талантом. О содержании много говорит заглавие: „Моя жизнь с Ним”. Александр Брикнер назвал „Дневники” „книгой принадлежавшей к двум литературам: русской и польской”. Оба тома „Дневников” Марии Каспрович переиздаются по сей день: недавно был опубликован интересный и очень удачный выбор текстов на самые важные для автора темы под заглавием „Spadające Księżyce”.
Любопытный эпизод произошёл на Гарэнде зимой 1945 года, когда вступившие в Закопане советские войска не только не разгромили дома Каспровичей (ведь жили-то в нём русские „белоэмигрантки”, „враги народа”, но стали всесторонне помогать сёстрам Буниным (между прочим нужными тогда продуктами питания), лишь бы только очередные группы солдат могли услышать рассказ хозяйки о встречах с Лениным в 1914 г.
К знакомству с Марией тянулись многие интеллигентские дамы из проживающих в Польше русских эмигранток. Между ними была и Нина Ивановна Куликовская, тётка писателя Сергея Поволоцкого, проживающая в послевоенное время в Лодзи. Именно смерти мадам Куликовской, „моей дорогой Ниночки”, касаются два не-известных письма Марии Каспрович направленных общей знакомой обеих баронессе Ев-гении Карповне Цеге фон Мантейфель. В нашем журнале они воспроизводятся впервые (в собрании автора).
Маруся Каспрович проживала на Гарэнде до конца своих дней. Скончалась она 12 декабря 1968 года в день сто восьмой годовщины рождения любимого мужа Яна. Прожила в этом доме 45 лет, из чего только 3 года с поэтом. Но благодаря ей выросла и сохраняется легенда Гарэнды и память об её талантливом владельце. Мария Викторовна похоронена там же, в мавзолее воздвигнутым ею в память поэта, рядом с ним.
Её сестра Анна Викторовна Бунина продолжала дело Маруси до октября 1975 года, когда и она умерла. Похоронена рядом с матерью на кладбище в Закопане.
Легенда Маруси, русской жены польского поэта, всё жива. Гарэнда способствует её укреплению: ведь по сей день этот дом-музей посещают многочисленные экскурсанты, поклонники поэзии Каспровича. Его творчеству и его русской жене много тёплых страниц посвятила известная популяризаторша того, что лучшее в польской литературе, Барбара Вахович в своей замечательной книге „Czas nasturcji”. И эту книгу я рекомендую всем глубже заин-тересованным зарисованной мною темой.
Использованные источники:fot. archiwum „Głosu Rosyjskiego”, Jolanta Palica,
Muzeum Kasprowicza w Zakopanem
Марк Цыбарт
Сайт [показать]
Творчество Я.Каспровича
Я. Мальчевский. Ян Каспрович
1
Что творится!
Что творится! Что творится!
Даже боязно признаться :
Но поверьте, нынче утром
В дом мой солнце заглянуло.
Даже боязно признаться…
Много надобно отваги!
Золото настурций, верьте,
Зацвело в моём садочке.
Много надобно отваги,
Но открою вам вдобавок:
Смех раздался над цветами
Яркий, радостный, девичий.
О, открою вам вдобавок,
Только надо мной не смейтесь:
Ведь её и ожидал я,
Ожидал, и не напрасно
Только надо мной не смейтесь,
Над моей душою пьяной!
Мне она сказала : славно,
Если в дом заглянет солнце!
Co sie to dzieje!
Co sie to dzieje! Co sie to dzieje!
Az lekam sie wyznac to komu:
Wiecie, ze slonce dzis rano
Zajrzalo do mego domu.
Az lekam sie wyznac to komu...
Trza miec odwage - do skutku!
Zlociste, wiecie, nasturcje
Zakwitly w moim ogrodku.
Trza miec odwage - do skutku,
Wiec powiem wam jeszcze cos wiecej:
Srod kwiatow smiech, wiecie, rozblysnal,
Szczery, radosny, dziewczecy.
O, powiem wam jeszcze cos wiecej,
tylko nie smiejcie sie ze mnie:
Ja, wiecie, czekalem na nia
I nie czekalem daremnie.
Tylko nie smiejcie sie ze mnie,
Dusza ma calkiem pijana!
Rzekla mi, wiecie: jak slicznie,
Gdy slonce w dom zajrzy z rana!
2
«Снег, мороз или студеный ветер…»
Снег, мороз или студеный ветер —
Вечером в сырой избе дрожит,
И даже дети Насмехаются.
Что насмешки эти!
Вырос… И отправился в столицу…
Ждут родные своего сынка…
Он им пишет: «Нужно доучиться! Скоро кончу!..»
Тем, что в землю на чужбине лег!
Ю.Клевер.Забытое кладбище, 1907
Rano, zimą, mróz czy zawierucha,
W surduciku do szkoły o milę,
A wieczorem w chacie późne chwile
Z książką, z piórem, chociaż w ręce chucha.
Latem, wolny, zastąpi pastucha,
A pod pachą Homery, Wirgile
Ludzie czasem poszydzą niemile,
Lecz on pasie i ludzi nie słucha…
I tak wyrósł… i dalej w stolicę…
Tam to wiedzy głęboka jest rzeka…
Ojciec czeka i matula czeka…
A on pisał: «Kochani rodzice!…
Skończę… bieda… dużo do roboty»…
I dziś skończył… umarł na suchoty…
Напоследок еще одна вещь из того же сборника (без перевода) "Z chałupy".
Кому надо, поймет:)
3
"Śpiewaj, Kasiu!..." I mgłą się powleką
Dwie źrenice, te żywe dwie wróżki.
I "Kaj wiodą cię, Jasiu, te dróżki?
Na wojenkę, na wojnę daleką!"
Albo: "Ciągną żurawie nad rzeką,
W rzece pierze Jagusia pieluszki,
Zimna woda oblewa jej nóżki,
A po liczku łzy cieką, ej! cieką..."
I piosenka jak płynie, tak płynie,
Aż się oczy załzawią dziewczynie,
Aż na piersi opadnie jej głowa.
A babusia zasypia spokojna
I co szepce: "Ej! wojna! ta wojna!
Ej! ta woda, ta woda lodowa!"
Skończona pieśń (Jacek Malczewski)