Это цитата сообщения Филофоб Оригинальное сообщение
“Ночь воцаряется в человеческом сердце для того, чтобы стали видны его звезды”,
– писал Роман Брандштеттер
Чего-то подобного мне очень хотелось почитать, но как-то не подворачивалось. Однако, на ловца, как говорится...
[показать]Имя польского поэта, драматурга, эссеиста и переводчика Романа Брандштеттера (1906–1987) привлекает все больше внимания. Брандштеттер – один из лучших переводчиков Шекспира на польский язык. Он переводил также библейские книги и книги Нового Завета. Одно это обеспечило бы любому писателю прочную память в национальной литературе.
Однако сегодня Роману Брандштеттеру посвящены сотни страниц в Интернете – и не только на польском языке. Зарубежные театры стремятся ставить его пьесы, переводчики – воплощать его размышления на других языках.
В завещании Роман Брандштеттер попросил, чтобы литераторы не произносили речей на его похоронах.
На русском языке вышли две книги Романа Брандштеттера: «Ассизские хроники» (1999 г.) и пьесы «День гнева» и «Молчание» (2002 г.). Обе выпущены Издательством францисканцев в Москве. Отрывки из книги «Случаи из моей жизни» были опубликованы журналом «Иностранная литература». Все переводы с польского выполнены Игорем Барановым.
Роман Брандштеттер
(из "Книги псалмов старых и новых"):
* * *
Ну как сотворит Бог чудо в селеньи,
Коль живущие в нем не имеют веры?
Даже если бы вдруг воскресли
Все мертвые в Назарете,
Маловер все равно не заметит своих мертвых между живыми.
И попивая вино в харчевне,
Будет врать об астральном старце:
«Он-де ходит по улицам и синагогам
И с помощью колдовского искусства
Возвращает мертвом вид живого».
Бог сидит у окна и смотрит на поле.
Возвращаются с поля седые овцы.
Бог напишет псалом для птиц и для листьев
И с горькой улыбкой отправится в горы,
Чтоб скорбеть вместе с небом, сомкнувшим веки.
У Брандштеттера прекрасно показан конфликт идеологий. В "Дне гнева" - взаимоотношения церкви и мира. Самое забавное, что показаны основные типы восприятия церкви, характерные для современной России. В молчании также конфликт идеологий, однако тема религии проходит на втором плане, на первом жизнь в коммунистической стране. Часть героев верит в господствующую идеологию, часть нет. Мне понравилось, что ни в одной пьесе нет абсолютно отрицательны героев.
Также обрадовала почти Метерлинковская символичность. Да и не только к Метерлинку отсылки - достаточно на библиографию посмотреть (приведена ниже). В общем, прелесть. Всем рекомендую, ибо прекрасно написано
К сожалению, на русском языке совсем немного сведений о нем:
Утро после борьбы с ангелом (после статьи идет подборка цитат)
Роман Брандштеттер (здесь же есть несколько стихотворений).
Под катом много текста - основой для него послужила статья из польской википедии, прочие ссылки указаны в тексте. Я не считаю приведенный ниже перевод хорошим, однако для моего уровня владения польским языком оновполне приемлемо. Перечитывать и править текст силу меня уже нет, так что обо всех претензиях и логических несостыковках можно сообщить в комментарии - исправлюсь.
По причинам идеологического характера он не мог быть известен в СССР и только теперь у нас есть возможность ознакомиться с трудами этого выдающегося человека. Здесь у меня лично есть еще страстное желание бросить камешек в огород символистов и иже с ними - мы даже в теории не способны понять их тексты с тем уровнем образования, который имеем на выходе сейчас. Мы можем только почувствовать наличие двойного текста, но прочитать его вряд ли способны. Все, что мне хочется сказать о произведениях Брандштеттера, мне в свое время хотелось сказать о произведениях Бориса Зайцева.
Итак, немного биографии:
Происходил из интеллигентной еврейской семьи, близкой к литературным кругам, например дядя Романа Брандштеттера - Мордехай Дэвид Брандштеттер - был известным еврейским писателем, автор многочисленных новелл и рассказов, написанных на иврите. Его называют "предтечей новой литературы на иврите" (the forerunner of the new Hebrew literature).
Однако, вернемся к Роману Брандштеттеру.
Закончив гимназию в Тарнуве (Тарнове) в 1924 году, он продолжил образование в Ягеллонском университете в Кракове, где изучал философию и славянскую (польскую) филологию.
Как раз в период учебы в университете и приходится поэтический дебют Романа Брандштеттера. Он опубликовал на странницах литературно-научного журнала Курьер "Элегию на смерть Сергея Есенина".
В 1928 он опубликовал свой первый сборник стихов "Хомуты" (Jarzma).
После окончания университета, Роман Брандшеттер получает государственную стипендию и переезжает в Париж для продолжения образования. В 1929-1931 он занимается исследованием политической и общественной деятельности Адама Мицкевича и в 1932 году получает степень доктора философии.
Небольшой комментарий.
Мошкополис (от имени Мошка и греч. полис) - насколько я понимаю был часть полимики по еврейскому вопросу. Основания: Julian Ursyn Niemcewicz The Year 3333, or An Incredible Dream (1858)
Юлиан Клачко - В посте Как был придуман Drang nach Osten о нем есть кое-какая информация. Личность очень интересная, судя по всему.
В 1935 году Роман Брандштеттер посетил Турцию, Грецию и Палестину.
Вскоре после начала 2й мировой войны он уехал в Вильнюс, где в 1940 женился на Тамаре Карен - еврейке. с которой был знаком еще в Варшаве. Несколько месяцев они прожили в Вильнюсе, однако Романом Брандштеттером заинтересовалось НКВД, затем благодаря усилия родственников со стороны жены, они уехали в Иерусалим через Москву, Баку, Иран и Ирак.
В это время Брандштеттер написал свою первую драму, Варшавский купец (Kupiec warszawski) (1940/1941).
В Иерусалиме он поначалу сотрудничал с еврейскими издательствами (работал на иврите), СМИ, театром, затем с помощью профессора Станислава Кота, который был учителем Брандштеттера в Ягеллонском университете, стал работать на Польском радио (Polska Agencja Telegraficzna), где и работал до отъезда из Палестины. В 1941-1946 он написал еще пять пьес, которые никогда не были поставлены. Тогда же была написана пьеса "Возвращение блудного сына"
Иерусалимский период играет очень важную роль в жизни Романа Брандштеттера - именно тогда он перешел в католичество.
В 1945 году он развелся с женой в соответствии "Привелегией св. Павла", на основании которой можно развестись, если некрещеный супруг не желает оставаться в браке с крещеным.
Прочим же я говорю, а не Господь: если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его. Ибо неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим. Иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы. Если же неверующий хочет развестись, пусть разводится; брат или сестра в таких случаях не связаны; к миру призвал нас Господь.
1 Кор 7, 12-15
В 1946 Брандштеттер отправился сперва в Египет, а затем в Рим, где принял крещение и женился 2й раз на Секретарше польского посла в Риме, которым был Станислав Кот.
В Италии его вдохновляет фигура св. Франциска и красота Ассизи и он пишет "Ассизские хроники" (Kroniki Assyżu) (1947) и мистерию "Театр св. Франциска" (Teatr Świętego Franciszka) (1947). Тогда же были написаны еще несколько пьес: "Эдип" (Oedipus) (1946), "Национальная ночь" (Noce narodowe) (1946/1947) и Пшемыслав II (Przemysław II) (1948).
NB: Пшемыслав II (1257-1296). герцог Великой Польши в Познани с 1273 года, герцог Великой Польши в Калише с 1279 года, герцог Малой Польши в Кракове в 1290-1291 годах, с 1294 года герцог Восточного Поморья и с 1295 года король Польши. Chronica Poloniae Maioris - тут можно почитать о нем. Не пугайтесь названия, оно на русском.
В 1947-1948 Роман Брандштеттер занимал пост атташе по культуре польского посольства в Риме. В 1948 году организовывал торжественное мероприятие по случаю 100-летия со дня основания Легиона Мицкевича.
NB: Легион Мицкевича (польский легион) - военное подразделение созданное в 1848 в Риме.
Задача легиона - участие в борьбе за освобождение Италии. Общей численностью около 200 человек, отряд принял участие в ряде сражений, в том числе в Ломбардии, а также в городских боях в Генуе и Риме. Попытка принять участие в венгерской революции закончилась разгромом и рассеиванием легиона в Греции.
Легион Мицкевича был вполне политической организацией, устав которой Мицкевич написал сам. требования были самыми традиционными: свободу совести, равенство граждан, крестьян и освобождение женского равноправия. Что любопытно, исповедовали также панславизм - сотрудничество и братство всех славянских народов.
Вернувшись в 1948 году, он поселился в Познани и работал литературным руководителем Польского театра (Teatr Polski), а затем и Большого театра (Teatr Wielki im. Stanisława Moniuszki), а также был вице-президентом Познанского отделения союза писателей.
В 1950 переехал в Закопане, где в течение 10 лет занимал пост городского председателя по вопросам культуры в Национальном Совете. Тогда же стал членом ПЕН-клуба.
В 1951 году он написал либретто к опере Тадеуша Шелиговского "Бунт Жаков" (У меня стойкое ощущение, что адекватный перевод - Жакерия, но черт его знает), а также переводил некоторые произведения Шекспира.
В 1956 году он стал членом-корреспондентом французской Академии словесности (Academie Rhodanienne des Lettres).
В 1960 году вернулся в Познань и занимался только литературной работой. Там, была написана еще одна пьеса, несколькко новых сборников стихов, а также переводы из Шекспира. В этот период он также переводил Библию с иврита. Затем Роман Брандштеттер начал перевод Нового Завета, который сумел завершить до своей смерти: четыре Евангелия, Деяния Апостолов, Апокалипсис и Послания святого Иоанна.
три сборника литературных миниатюр: Круг Библии (Krąg biblijny) (1975), "Другие цветочки св. Франциска Ассизского" (Inne kwiatki św. Franciszka z Asyżu) (1976), "очень короткие истории" (Bardzo krótkie opowieści) (1978), и "очень короткая история и немного более длинная" (Bardzo krótkie i nieco dłuższe opowieści) (1984).
Умер Роман Брандштеттер от сердечного приступа 27 сентября 1987. Посмертно опубликованные работы: стихи "Гамлет и Лебедь" (Hamlet i łabędź (1988), короткие рассказы "случаи из моей жизни" (Przypadki mojego życia) (1988) и "Мое сентиментальное путешествие и другие рассказы" (Moja podróż sentymentalna i inne opowiadania) (1994).
Библиография:
Драматургия:
* Варшавский купец (Kupiec warszawski) (1940/1941)
* Пшемыслав II (Przemysław II) (1948)
* Люди с мертвого виноградника (Ludzie z martwej winnicy) (1950)
* Падение каменного дома (Upadek kamiennego domu) (1950)
* Молчание (Milczenie) (1951)
* Король и актер (Król i aktor) (1951)
* Йозеф Шилковский (Józef Sułkowski) (1952)
* Коперник (Kopernik) (1953)
* Знаки свободы (Znaki wolności) (1953)
* Лунная драма (Dramat księżycowy) (1954)
* Король Станислав Август (Król Stanisław August) (1956)
* Плач Одиссея (Odys płaczący) (1956)
* Медея (Medea) (1959)
* Тишина (Cisza) (1960)
* Слепая улица (Ślepa ulica) (1961)
* Смерть на берегу Артемиды (Śmierć na wybrzeżu Artemidy) (1961)
* День гнева (Dzień gniewu) (1962)
* Сумерки демонов (Zmierzch demonów) (1964)
* Кающийся из Ассизи (Pokutnik z Osjaku) (1979)
поэзия
* Хомуты (Jarzma) (1928)
* Узлы и мечи (Węzły i miecze) (1933)
* Виноград Антигона (Winogrona Antygony) (1956)
* Фауст неудачник (Faust Zwyciężony) (1958)
* Песнь о моем Христе (Pieśń o moim Chrystusie) (1960)
* Гимны Марии (Hymny Maryjne) (1963)
* Две Музы (Dwie Muzy) (1965)
* Книга молитв (Księga modlitw) (1985)
* Песнь о жизни и смерти Шопена (Pieśń o życiu i śmierci Chopina) (1987)
* Книга молитв старых и новых (Księga modlitw starych i nowych) (1987)
* Гамлет и лебедь (Hamlet i łabądź (1988)
Проза
* Заговор евнухов (Zmowa eunuchów) (1936)
* Иисус из Назарета (Jezus z Nazarethu) (1967-1973)
* Мое сентиментальное путешествие и другие рассказы (Moja podróż sentymentalna i inne opowiadania) (1994)
* Случаи из моей жизни (Przypadki mojego życia) (1988)
Литературно-исторические произведения.
* Еврейский легион Адама Мицкевича (Legion żydowski Adama Mickiewicza) (1932)
* Мошкополис (Moszkopolis) (1932)
* антиеврейские эксцессы студенты Вильнюсского университета в 1815 году (Wybryki antyżydowskie studentów Uniwersytetu Wileńskiego w r. 1815) (1932)
* Трагедия Юлиана Клачко (Tragedie Juliana Klaczki) (1933)
* Круг библейский (Krąg biblijny) (1975)
Переводы:
Шекспир:
* Гамлет (1950)
* Ричард III (1950)
* Венецианский купец (1952)
* Антоний и Клеопатра (1958)
Переводы Библии:
* Песнь песен(1959),
* Антология поэзии Ветхого Завета (1964),
* Четыре библейских стиха (?) (Cztery poematy biblijne) (1964),
* Псалтырь (1968)
* Евангелие
* Деяния Апостолов
* Апокалипсис
* Послания св. Иоанна
Почитать этого господина можно и на русском, правда не все.
АССИЗСКИЕ ХРОНИКИ
Роман Брандштеттер - тут внизу немного переводов. На пробу:
Мир – это воз с сеном,
как на картине Иеронима Босха,
правда, святой Антоний?
Потеряли смысл жизни,
Веру,
Надежду,
Меру вещей
И самих себя.
Как нам себя найти,
подскажи нам, святой Антоний?
[показать]
Как?
Где?
Ищем себя в золоте,
В драгоценных каменьях,
В сберегательных книжках,
На биржах, похожих на богадельни,
В несгораемых сейфах,
В сундуках с прошлогодним хламом,
И в забитых снедью кладовках,
В погребах своих вожделений,
В наркотиках,
В пьянках,
В посягательствах на людей,
В издевательствах над людьми,
В государственной службе,
В шлепанье бесполезных печатей,
В упоении властью,
А воз с сеном все едет и едет...
Каждый рвется с него утащить
Пук соломы.
Самый большой...
Или хотя бы соломинку...
Святой Антоний,
Святой искатель иголки в стогу сена,
Помоги нам найти нашу совесть,
Которую потеряли, даже и не заметив.
А воз с сеном все едет и едет,
Едет и едет,
Как на картине Иеронима Босха.
Песнь о жизни и смерти Шопена - не факт, что там все, но то, что есть мне очень понравилось. На пробу:
Каждое утро он играл фуги Баха,
А после завтрака несколько часов
Давал уроки игры на фортепиано.
После полудня встречался с друзьями,
Немного читал.
Вечера проводил на пышных приемах
В домах аристократов,
Которые всегда ему были рады,
Он восхищал их своею музыкой
И волшебной импровизацией.
Но охотнее всего он играл для друзей.
Он любил интимное настроение
В полумраке,
При догорающих свечах.
Хотя его утомляли салонные вечера,
Утомляли импровизации...
Бледный, с усилием вставал
От фортепиано,
Похожий на призрак,
Вышедший с того света.
А поздно ночью возвращался домой,
Устав от игры,
Разговоров
И комплиментов
Княжнам,
Графиням
И баронессам.
Природа и пейзажи
Не вдохновляли его,
Не давали успокоенья.
В деревне он тосковал.
Жить не мог без салонов.
Они были его природой, и пейзажем,
И бегством
От самого себя,
От одиночества и печали.
Он был самим собою, только когда творил.
Никогда не бывал доволен
Творениями своими,
И чем больше их изменял,
Исправлял,
Шлифовал,
Тем острее чувствовал
Несовершенство.
Однажды он сказал другу:
- Во время работы
Все то, что пишу,
Кажется мне прекрасным,
И только потом,
После раздумий,
Приходит ко мне неуверенность
и болезненное сомненье.
И надо перо отложить...
Ведь время - лучший судья,
А терпение - лучший советчик...
Но больше он никогда
Никому не давал проникнуть
В тайну своего творчества.
Был скрытен
И подозрителен.
Недоверчив.
Непроницаем.
С семьей и друзьями
Лишь внешне был откровенен.
В письмах, которые редко писал,
Было много юмора и сарказма,
Множество преувеличений,
Подозрительности,
Несправедливых упреков,
И более умолчаний,
Нежели слов.
Каким он был на самом деле?
День гнева, Молчание.
Немного цитат:
- Эта готическая трапезная в монастыре —
Метафора времени.
- Люди привыкли судить по внешнему виду,
Потому что внешность облегчает оценки
Для тех, кто любит судить поверхностно,
Тем более, что человеческая натура,
Отравленная ядом греха, охотно находит
В виновности ближнего собственное очищение.
-
Это — хорошая реклама для вашего Бога,
А в некотором смысле — и для меня,
Ведь приятно быть орудием в руках Провидения.
Я бы присвоил тебе титул
Блаженного доктора за гениальный талант,
С помощью которого даже ненависти
Ты придаешь очертания любви.
-
Магистр двуличия! Уже в Риме ты проявлял
В этой области необычайный талант!
-
Разве стоило потерять веру в Бога
Ради победы над таким червем,
Как я?
- ... Где это видано,
Чтобы простой человек
Носил в штанах свою смерть,
Чтобы в своих штанах он носил предназначенье,
Которое хуже, чем смерть, по которому его узнает
Каждый бандит!...
-
Ты сможешь стать настоящим евреем,
Только когда признаешь Бога в Иисусе.
-
Вера в Бога должна быть материалом,
В котором человек самовыражается,
Как художник в красках, как поэт в слове,
Как композитор в сочетании звуков.
-
-
Любая рутина и любой штамп —
Это гибель для веры и совести.
- Как безнадежна жизнь человека,
Которому никогда нельзя потерпеть поражение..
-
Конечно, у моего отца замечательные, зеленые, раскосые глаза и седоватая шевелюра… Кроме того, он чертовски интеллигентен... А еще он лодырь и пьяница, который губит свой талант.
-
Чахотка — не привилегия какого-то социального класса.
-
А старик каждый год делал детей, потому что это было единственной радостью в его паршивой жизни. Моя чахотка, дорогая пани Ирена, — это единственный капитал, который мои родители оставили мне в наследство.
-
-
Настоящая жизнь начинается лишь тогда, когда человек сбрасывает этот стальной корсет, который называется характером, когда освобождается от его давления, и приспосабливается к обстоятельствам, и так и живет, и так и существует, полностью подчиненный тому, что происходит вокруг! Сильный характер — это проклятье человека, он делает невозможной нормальную жизнь, затрудняет ее, обедняет!
-
-
Хочешь внушить мне страх и обременить собственной подлостью мою совесть?
-
-
Четвертинки водки хватает, чтобы оказаться в другой реальности, в другом измерении, где жизнь совершенно иная, легче и приятней? Четвертинка водки — вот мой пропуск в чудный мир иллюзий! Потому и пил, и буду пить, пока не подохну!
-
-
Неужели вы никогда не встречались в своей прокурорской практике с человеком, попавшимся в сети, которые сплетены из тумана и двусмысленных усмешек?
-
-
А вы, пан прокурор, говорите о моей невиновности. Извините, но все это смешно, ведь моя невиновность абсолютно никого не волнует. Важно то, что я должен быть виновным. И вы это хорошо понимаете.
-
-
Ты молода. Еще ничего в жизни не видела, многого не знаешь. Не знаешь, что такое разочарование, что бывают такие страшные минуты, когда стоишь перед зеркалом, смотришь на свое лицо и не узнаешь его. Не понимаешь, твое это лицо или только маска. И внезапно начинаешь сомневаться в том, что твое лицо вообще существует. Кажется, что все эти морщины, гримасы — лишь черты одной из тысяч масок, которые надевает на себя человек. И вообще, возможно ли уви¬деть истинное свое лицо? Ведь каждое лицо — это маска. Я знаю, что моя маска так плотно прилегает к лицу, что иногда мне самому трудно различить, где ложь, а где правда.
-
-
Здоровье... Гигиена... Физическая сила... Чаянье народа! А культуру делали туберкулезники, сифилитики, типы с раздвоением личности, с пороком сердца, с нарушенным обменом веществ.
-
-
Он ничего не может вам дать, да и вам уже нечем ради него пожертвовать. Бывают моменты, когда человек, желающий начать новую жизнь, должен признать несостоятельность своих прежних целей и надежд.
ЛИТПРИЛОЖЕНИЕ
Из книги «Ассизские хроники»
* * *
Нас волнует проблема внутреннего поступка. В каждом человеке таится море скрытых грехов и искушений, которые, скованные цепями, покоятся на дне души, как каторжники на дне корабля. Что же делать с тем адом, который в нас заключен? Мы одиноки. Все люди, которые были гостями нашей жизни, ушли. Глубина и восприимчивость наших чувств ограничена. Некоторые люди с трудом умещаются в них и тогда уходят, чтобы никогда к нам не вернуться. В этом нет ни их, ни нашей вины. Самое важное в этом нелегком расставании людей – вероятно, только следы пережитого, которые остаются в нас. Этим следам мы с горечью даем имя человека, запечатлевшего их.
* * *
Надо быть осторожным в оценках человеческой жизни, полной падений и отчаянных метаний. Суд над жизнью человека – дело необычайно трудное, потому что вместе с самим человеком следует судить и его мир, дом, где он живет, деревья, в тени которых он привык отдыхать, камни, по которым он ступает. А прежде всего надо бросить на чашу весов тяжесть его молчания, сопровождавшего слова, поступки и шаги.
* * *
Наша жизнь складывается из несчетного числа смертей. Достаточно вслушаться в только что произнесенное слово, проводить взглядом уходящего человека, вспомнить огонь прошедшей любви, чтобы ощутить постоянное приближение смерти. Так неужели каждое рукопожатие, каждый влюбленный взор, каждый радостный миг и каждый вздох – это всего лишь ступени непрерывного умирания? Неужели в нас действительно нет ничего, кроме постоянного ожидания того, что не придет никогда?
* * *
Люди боятся снов, особенно таких, в которых Бог является в облике нищего в лохмотьях.
* * *
Самые прекрасные виды – это виды человеческого сердца. В каждом сердце, независимо от того, чье оно – нищего или богача, труса или героя, преступника или ангела, – за пределами пустыни тянутся цветущие луга и плодородные земли. В каждом человеке за стеной тумана и умерших снов живет предчувствие этих земель.
* * *
…И тогда мы увидели прежде не виденные сады и оливковые рощи, а над ними город, в котором царит тишина, прозрачная и легкая, как крылья бабочки. Пейзаж надо застать врасплох – тогда можно увидеть очарование его свежести и понять его подлинную суть. Расширились границы нашего мира, потому что мы стали понимать собственную незначительность.
* * *
У каждого дома есть своя жизнь и своя душа. История домов не менее интересна, чем история государственных мужей или полководцев, о которых часто пишут толстые монографии. Бывают дома-долгожители, а бывают такие, которые умирают в молодом возрасте. В Польше дома умирают преждевременной смертью, героической и мученической. История польских домов ждет своего Плутарха, который расскажет о жизни камней и о мужестве их духа.
* * *
Бог пришел в Рим через Иерусалим. Во всей красоте Своего грозного величия, в огне исторической трагедии. Он пришел разрушать языческие памятники императорам, сравнивать с землей мрамор римского Форума, обращать в прах каменных юпитеров. В Риме разыгралась драма истории. В Риме текла кровь. В Мамертинуме, в сырой келье, где когда-то задушили Югурту, римский центурион заковал в кандалы двух евреев, прибывших из далекой иудейской пустыни. За стенами города палач отрубил голову святому Павлу. А святого Петра распяли на кресте. Рим цезарей защищался от распятого Бога. Распятый Бог любви и прощения завоевывал Римскую империю под грохот разваливающихся стен Палатина.
* * *
В Риме человек смиренно склоняется к земле. «Пьета» Микеланджело в базилике Святого Петра настолько прекрасна, что приходится закрывать глаза, чтобы спокойно молиться. В Ассизи человек устремляет взор к небу и, желая произнести молитву, широко открывает глаза и смотрит на облака, которые, как херувимы, кружатся над его головой. В Риме человек чувствует себя частью исторической драмы, а в Ассизи само присутствие человека уже отрада. Кто хотя бы раз был в Ассизи, желает создавать мир по образу Ассизи.
* * *
Небо – как изумруд. Просперо да Ассизи, молодой скульптор, посвистывая, идет по улице. Вчера он показывал нам свои скульптуры. Все они посвящены францисканской теме. Итальянка с оливковой кожей черпает воду из фонтана. Сегодня ночью я буду читать «Фауста».
Из сборника «Случаи из моей жизни»
Цирк
Самыми трагическими в истории человечества становятся те эпохи, в которые злые борются со злыми за добро, глупые с глупыми за мудрость, а рабы с рабами – за свободу. При этом непонятно, на чьей стороне нужно быть. Мне кажется, что в таких случаях лучше выбрать роль зрителя, сидящего в цирке и наблюдающего за тем, как клоуны бьют друг друга по лицу. Конечно, это позиция стороннего наблюдателя, но что может сделать беспомощный человек, увидев, какой ад его окружает!
Дом смерти
Сегодня в первой половине дня мы с Иреной были в Колизее. Гуляя среди руин, я думал о десяти тысячах пленных евреев, которых двадцать столетий назад привезли из покоренной Палестины в Рим. Они по приказу Цезаря и построили этот дом смерти. А потом я подумал о тысячах первых христиан, брошенных на съедение львам и умерших на этой арене. Теперь эти два события уже стали скучной главой в школьном учебнике. Через сотни лет и трагедия миллионов людей, погибших в газовых камерах и концентрационных лагерях, тоже станет частью какой-нибудь скучной главы в книге.
Книга перемен
Я купил «Исторический атлас мира». Затаив дыхание я разглядывал карты, отображающие судьбы империй и государств, их переменчивые границы и очертания, их возникновение из отдельных частей, их расцвет и исчезновение, порою столь стремительное, что уже на следующей карте от них не оставалось и следа. Я закрыл атлас с чувством ужаса, вызванного бесчисленными несчастьями, злодеяниями и притеснениями, из которых сложилась эта странная книга перемен, носящая беспечное название «Исторический атлас мира».
Сараево
Во время посещения военно-исторического музея в Вене я задержался в зале, где находились вещи, связанные с трагической гибелью наследника австрийского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда: его окровавленный мундир и автомобиль, в котором он находился в момент покушения.
– Как вы думаете, – спросил я стоявшего неподалеку служителя музея, – как сложилась бы судьба Европы, если бы Франц-Фердинанд не погиб в Сараеве?
– Произошло бы то же самое, – грустно ответил мне старый служитель, – с той только разницей, что в этом зале были бы выставлены другие экспонаты. А кроме этого ничего бы не изменилось. Мы точно так же встретились бы в этом зале, вы задали бы мне тот же вопрос, а я дал бы тот же ответ.
Развалины около пруда
Рядом с прудом, поросшим осокой, высятся руины, по форме напоминающие не то триумфальную арку, не то храм, не то часть театральной сцены. Не знаю, что это было за сооружение и каким было его предназначение до того, как оно превратилось в развалины. Не знаю его названия и не представляю, какому божеству оно могло быть посвящено. Я мог бы все это узнать из путеводителя, но предпочитаю не делать этого, поскольку красота этих руин – в их трагической безымянности и ненужности.
Надежда
Иногда люди теряют надежду. Если ты веришь, то выстоишь и переживешь это жестокое, безнадежное время. Вера не даст тебе погибнуть. Истинная вера сильнее самой сильной надежды.
Разговор соседей
Старик, сидя вечером на пороге дома, попыхивает трубкой и рассказывает соседу о своей жизни. Он говорит о том, что настоящее счастье – это итог страданий. Сосед кивает головой, но не знает, что отвечать, потому что никогда не был счастлив.
Несовпадение
В одной компании, рассуждая о человеческих характерах, пытались выяснить причины, по которым один и тот же человек в одних условиях ведет себя как герой, а в других – как трус. Кто-то вспомнил о Теофиле, который во время войны совершил много героических поступков, а потом, в мирных условиях, когда также требовались смелость и сила духа, вел себя как лакей.
В разговор вступил Богумил и сказал:
– Исторический опыт учит нас тому, что легче геройски бороться за высокие идеалы народа и человечества, чем сказать «нет» директору предприятия, на котором ты работаешь.
Зачем ребенок убил бабочку
Мальчик поймал бабочку, оторвал крылья и стал дуть на неподвижное тельце, пытаясь заставить его полететь. Я задумался над тем, что заставило ребенка умертвить бабочку. Бессознательная склонность к садизму? Пробуждающаяся жестокость?
– Зачем ты убил бабочку? – спросил я его.
А он мне ответил:
– Мне хотелось ее оживить.
Ненужные вопросы
Не спрашивай, зачем ты живешь, зачем одерживаешь победы и терпишь поражения. Не строй из вопросов дом, в котором хочешь поселиться. Не строй из вопросов мост, по которому завтра перейдешь на другой берег жизни. Не создавай из вопросов вечность. Сын мой, задавая вопросы, ты не найдешь Бога.
Перу Романа Брандштеттера принадлежит 20 пьес, которые получили признание за пределами Польши. Драма «Молчание» переведена на 11 языков и поставлена в 78 театрах Европы, США и Австралии. Ее действие происходит в 1951 году в обыкновенной варшавской семье: отец слишком влюбчив, сосед ухаживает за его молодой женой, а дочь недолюбливает мачеху. По ходу действия между членами семьи – отцом, семнадцатилетней дочерью и мачехой – вскрывается глубокий конфликт, и пьеса приходит к трагическому концу: дочь губит отца, донеся на его друга.
Пьеса «День гнева», которую Брандштеттер назвал «драматической мистерией», написана в стихах. Она посвящена памяти поляков, укрывавших евреев и расстрелянных за это гитлеровцами. «День гнева» рассказывает историю еврея, спрятанного монахами в монастыре. Столяр Эммануил Блатт, переживший расстрел своей семьи, сохранил жизнь, но утратил веру. «А кто создал лагеря, гетто, крематории, /Если не те, кого в школе учили /Прекрасным словам о любви к ближнему? – вопрошает он настоятеля, укрывшего его в монастыре. – А кто сжигал синагоги и убивал детей, /Если не те, которые за своими матерями /В детстве повторяли слова молитвы? Поэтому не будем говорить о моем и о вашем Боге». «Сын мой, – возражает настоятель, – это один и тот же Бог». «Здесь не о чем спорить, – с горечью отвечает уцелевший. – Плохо, когда Бога нет, /Но еще хуже, когда Он есть, /Потому что тогда ничего не понятно /И все лишено смысла – и мир, и человек, и жизнь». Такова завязка драмы. О том, что монахи укрыли еврея, становится известно. Проститутка шантажирует настоятеля, требуя отдать жемчужное ожерелье со статуи Богоматери. Штурмбанфюрер СС Борн требует выдать беглеца. Подпольщики требуют помощи в казни Борна. Захватывающий сюжет, который держит в напряжении до последнего мгновения драмы, глубина очерченных характеров, великолепие стиха – все это напоминает шекспировские пьесы.
Из драматической мистерии
«День гнева»
…О как страшна судьба, вынуждающая человека
Постоянно праздновать победы, –
Она дает ощущение силы
Только в минуты триумфа,
Опрокинутых пограничных столбов,
Капитуляции врага и предъявления своих условий,
Но не оставляет малейшего смысла
В минуты печали, скорби и поражения.
Разве может человек строить свою жизнь
Из одних побед, парадов и рукоплесканий,
Из радостных маршей и хвастливых речей,
Из казарменных песен о прекрасном будущем,
Из власти, которая исчезает, словно кадильный дым?
Я знаю, кто я такой в час победы,
Но не знаю, кем становлюсь в час поражения…
Как безнадежна жизнь человека,
Которому никогда нельзя потерпеть поражение!
Главное произведение Романа Брандштеттера – тетралогия «Иисус из Назарета» (1967–1972). В ней христианский опыт автора соединился с глубоким постижением древнееврейской традиции, прекрасное знание мест, в которое происходит действие, – с поэзией языка. Критики считают эту книгу вершиной его творчества. «Иисус из Назарета» – уникальный случай художественного произведения, на которое в своих трудах ссылаются современные богословы.
Отец Александр Мень называл его одним из лучших художественных произведений о Христе.
Тетралогия «Иисус из Назарета» еще только переводится на русский язык. Потому с согласия переводчика Игоря Баранова мы публикуем завершающий отрывок из последнего тома «Иисуса из Назарета».
Из тетралогии «Иисус из Назарета»
…На склоне дня они вышли из Храма. В то же самое время один пожилой фарисей, возвращаясь домой после прогулки в долине Кедрона, заметил издалека незнакомых мужчин и женщин, идущих в направлении Верхнего Города. Проходя мимо них, он услышал, как они возбужденно обсуждают какое-то чудесное событие, свидетелями которого им довелось стать. Фарисей остановился и спросил:
– О чем так живо беседуют мои братья?
– О Мессии, – ответил один из них.
– Молитесь о том, чтобы Он пришел, – произнес старик.
– Он уже пришел! – воскликнул юноша с девичьим лицом.
– Пришел? – Голос старика дрогнул.
– Иешуа из Назарета – это Мессия! Неужели ты ничего о Нем не слышал, достойный господин? – прозвучало в ответ.
Старик недоверчиво пожал плечами и, опираясь на палку, медленно пошел вниз, к своему дому, белевшему на склоне холма среди темных кипарисов – деревьев, которые возлюбил Господь. Да, фарисей слышал о Мужчине из Назарета. Он слышал о Его мудрости и доброте, о проповедях и чудесах, о Его мученической смерти и воскресении. Он не усматривал никакой вины в осужденном. Он считал бесчестным поступком предание сына Израилева в руки языческих палачей. Но чтобы Иешуа Бен Иосиф был Мессией? Иешуа Бен Иосиф – Сын Божий? Иешуа Бен Иосиф воскрес?!
Старик вздохнул и остановился. Сел на придорожный камень. Задумался.
А был он праотцем того, кто написал эту повесть об Иисусе из Назарета.
[показать]
Panie, dlaczego kocham zmierzch...
Panie,
Dlaczego kocham zmierzch,
Jesień
I przeszłość?
Dlaczego kocham wszystko, co zmierzcha.
I wszystko, co dobiega kresu.
I wszystko, co przemija?
Daj mi, Panie,
Wieczność o smaku zmierzchu,
Jesieni
I odchodzącej przeszłości.
(Z tomu „Księga modlitw dawnych i nowych”)