Знаешь, я сегодня пишу. Почему? Потому что я могу делать только это, пока не вижу солнца. Руки сами хватаются за ручку и водят ей по изжеванной старой бумаге. По тому старому листу, что никогда не был важен. Но сейчас, да-да, именно сейчас, знаешь, он обретет некую ценность. Я не заставляю тебя это читать, может, ты никогда не каснешься взглядом сей статьи, которая навсегда останется здесь среди страниц старого дневника, что не принадлежит никому, но всегда всегда посвящен всем, хотя и только тебе одному.
Я буду долго молчать, чтобы хорошо думать. Если ты услышишь, как я думаю, то ты наверно поймешь, о чем здесь говорят мои мысли. Они ведь открыты далеко не всем, хотя и все могут их увидеть. Это не та мантия-невидимка, которая прячет от чужих глаз того, кто одел ее. Это всего лишь визуальный портал из той реальности, где все искуственно, в ту иллюзию, где все по-настоящему.

Я видела, как цвел папоротник, слышала, как плакал мотылек, чувствовала, как дышало море. Все это я могу сделать и здесь, только, правда, никогда не увижу, не услышу и не почувствую. Все не потому, что этого не существует, а потому, что в это не верят. "Credendo viedes" или, наверно, как-то так, но это тоже неважно!
Понимаешь, это все то, что рождается сразу, без долгой на то мысли, без нужной на то идеи. Это когда корабль случайно сталкивается с китом в море. Почему? Думаешь, он его искал? Нет, он только хотел его найти, а для этого не нужны компасы и длинные трубы. Нужно просто выбрать тот курс, что витает где-то в мечтах. Пусть это будет путь через лунное море, по радуге прямиком на ту сторону солнца, - неважно, главное, плыть.
Я так однажды плыла, поддавшись течению тихой счастливой мечты. Я не хочу с него сворачивать, хотя знаю, что совсем скоро натолкнусь на неизвестные рифы. Но я учусь на своих ошибках, и, замазав раны мазутом, я плыву дальше на своих парусах, сотканых из мыслей и солнечных лучей. Ты меня не останавливай, я сама сброшу якорь, когда потребуется. Я ведь просто мечтаю.
Ты, наверно, сейчас улыбаешься, а все потому, что я говорю глупости. Правильно, зачем тебе меня останавливать, если ты заранее знаешь, что эти мечты приведут к тебе. Улыбнись снова, вот здесь вот, именно там, где днем восходит луна, а вечером светит солнце. Знай, что я тоже смеюсь, потому что море щекотит пятки, когда я плаву по голубым волнам.
Я недавно совсем запустила паруса. Они начали падать и тускнеть, они больше не отражали свет звезд. Я, наверно, очень боялась, что теряю то, что мне дорого. Я тогда хотела перестать мечтать, подумала, что это бессмыслено, ведь жизнь остановится, когда я потеряю то дорогое. Ты не знаешь, что это и я не буду тебе говорить. Не обижайся и снова улыбнись на этом месте, потому что папоротник тогда распускается.
Но все прошло и через восемь сотен милисекунл снова взошла радуга. Я улыбнулась, засмеялась. Меня несло все дальше по моей мечте, куда-то ближе к тебе. Ты тогда ничего мне не говорил и не знаю, думал ли. Но ты мне помог, потому что я порой видела твои глаза через полотно прозрачной шторы. Поэтому я хочу сказать тебе спасибо. И говорю - спасибо.

Я не знаю, встретимся ли мы когда-нибудь, но однажды я достигну тех берегов, куда ведет меня моя мечта, ведь ты мне поможешь, не так ли? Поэтому иногда ночью я воображаю тот остров, окруженный морем, но оказывающийся одной лишь сушей. Это не материк, не архипелаг, это просто место, где живут чудеса. Тут обитает моя мечта. Прекрасная мечта, я надеюсь. Но не знаю, действительно, не знаю, какая она, ведь мы вместе ее делаем, да?
Там на острове цветет папоротник, там слышен звук кошачих шагов, там слезами радости плачут птицы. И там в это верят. Верю я и веришь ты. Ну и что, оно все равно существует.
Если когда-нибудь захочешь мне что-то сказать, становись на тот курс, где млечный путь образует серебряные волны и догоняй меня на волнах собственной мечты. У нас мечты могут быть разными, но если ты Захочешь мне что-то сказать, они могут стать одинаковыми. Я буду ждать тебя на том острове. Ты всегда различишь его среди других, потому что над ним солнце и луна сойдутся в венском вальсе...
Помнишь, как мы танцевали?