Эту историю рассказали немецкому этнографу Г. Неверману в 30-е годы папуасские зэка. И срок-то был невелик - 8 дней каталажки всего, однако...

Приперся как-то в деревню некий китаец с ружьем - наглый и вредный. "А ну быстренько,- говорит, - накидайте мне телегу кокосов, не то всех, - говорит, - постреляю на фиг."
Ну, кокосов у нас как грязи, жалко что ли, накидали ему. А он тогда совсем обнаглел, цапнул первую попавшуюся девчонку, "Эта пойдет со мной", - говорит.
А у девчонки той был папа. И два брата. И жених. И дядя с дедушкой. В общем, они все вместе попросили его как человека, мол, отпусти девушку, и для убедительности приласкали по голове. Дубинами. Все вместе. А китаец почему-то взял и умер. Странно как-то. Стали мы думать-гадать, что же с ним делать. То ли закопать. То ли так оставить. А вдруг узнает кто? А вдруг его искать будут?
Но тут самый старый и мудрый человек говорит: " Ребята! Когда китаец умер, солнце было там. А теперь оно воон аж где. А когда оно совсем зайдет, китаец протухнет, и его нельзя будет есть. Жарко же."
О, какой мудрый человек! Женщины приготовили китайца с саговой мукой. Всю деревню накормили. Какой же он был вкусный! Вкуснее обычного человека и намного вкуснее свинины. А человек он все равно плохой был. И не пропадать же такому хорошему мясу.
А потом пришли полиси-аним (местные копы) и спросили, кто ел китайца. И вот всей деревней сидим теперь. А за что? Раз плохой человек был - кому его жаль? Раз мясо вкусное - почему пропадать должно?
Варварские обычаи какие-то!