В 1891-м году, к 50-летию со дня смерти Лермонтова, было издано юбилейное собрание сочинений поэта, к оформлению которого были привлечены многие известные художники того времени. Среди прочих оказался и Врубель, которого тогда никто не принимал всерьез. Однако именно рисунки Врубеля к поэме "Демон" как нельзя лучше подошли к самой сути лермонтовской поэзии. Без иллюстраций Врубеля цель художественного издания сочинений Лермонтова не была бы достигнута.
Критики больше всех поносили именно Врубеля за "непонимание Лермонтова", за безграмотность и неумение рисовать. Даже ценители искусства, критики и художники не поняли рисунков Врубеля. Стасов назвал их «ужасными», Репину Врубель стал «неприятен в этих иллюстрациях». В то время лишь в узком кругу молодых художников и ценителей понимали значение этих рисунков Врубеля, их адекватность произведениям поэта. Никто из иллюстраторов Лермонтова ни до, ни после Врубеля не подошел к его творческому и философскому миросозерцанию так близко, как это удалось художнику, заколдованному «Демоном» Лермонтова и своим собственным.
"Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой
Тех дней, когда в жилище света
Блистал он, чистый херувим,
Когда бегущая комета
Улыбкой ласковой привета
Любила обменяться с ним..."
Несется конь быстрее лани.
Храпит и рвется, будто к брани;
То вдруг осадит на скаку,
Прислушается к ветерку,
Широко ноздри раздувая;
То, разом в землю ударяя
Шипами звонкими копыт,
Взмахнув растрепанною гривой,
Вперед без памяти летит.
На нем есть всадник молчаливый!
Он бьется на седле порой,
Припав на гриву головой.
В последний раз она плясала.
Увы! заутра ожидала
Ее, наследницу Гудала.
Свободы резвую дитя,
Судьба печальная рабыни,
Отчизна, чуждая поныне,
И незнакомая семья.
И часто тайное сомненье
Темнило светлые черты;
И были все ее движенья
Так стройны, полны выраженья,
Так полны милой простоты,
Что если б Демон, пролетая,
В то время на нее взглянул,
То, прежних братий вспоминая,
Он отвернулся б - и вздохнул...
"Я опущусь на дно морское,
Я полечу за облака,
Я дам тебе всё-всё земное,
Люби меня!" - И он слегка
Коснулся жаркими устами
К её трепечущим губам...
Соблазна полными речами
Он отвечал ее мольбам.
Могучий взор смотрел ей в очи,
Он жёг ее во мраке ночи..."
Как пери спящая мила,
Она в гробу своем лежала,
Белей и чище покрывала
Был томный цвет ее чела.
Навек опущены ресницы...
Но кто б, о небо! не сказал,
Что взор под ними лишь дремал
И, чудный, только ожидал
Иль поцелуя, иль денницы?
Но бесполезно луч дневной
Скользил по ним струей златой,
Напрасно их в немой печали
Уста родные целовали....
Нет! смерти вечную печать
Ничто не в силах уж сорвать!
"В пространстве синего эфира,
Один из ангелов святых,
Летел на крыльях золотых,
И душу грешную от мира
Он нес в объятиях своих.
И сладкой речью упованья
Ее сомненья разгонял,
И след проступка и страданья
С нее слезами он смывал.
Издалека уж звуки рая
К ним доносилися - как вдруг
Свободный путь пересекая,
Взвился из бездны адский дух."
Чем так притягателен образ Демона у Лермонтова и Врубеля? Известно, что Лермонтов был постоянно неудовлетворен своей поэмой о Демоне, постоянно переписывал ее заново, так что в настоящее время известно целых девять различных редакций "Демона". Проживи Лермонтов еще, нет сомнений, что "Демон" продолжал бы меняться, так что, в итоге, он возможно стал бы совершенно другим по сравнению с тем, каким мы знаем его сейчас.
Немногие понимают, что образ демона есть реальный, несомый с незапамятных времен опыт души, для которой это являлось живым переживанием, а не фантазией. Постоянно пробивавшиеся сквозь житейское сознание воспоминания о прошлых существованиях и встречах с Демоном, заставляли и Лермонтова, и Врубеля вновь и вновь переписывать свои произведения, доходя порой до полного душевного истощения... Как сказал Александр Блок о Врубеле: "Именно в нем наше время воплотилось в самое красивое и самое трагичное, на что оно только было способно... Возвращаясь в своих созданиях постоянно к "Демону", он лишь выдавал тайну своей миссии. Он сам был демон, падший прекрасный ангел, для которого мир был бесконечной радостью и бесконечным мучением..."