Александр Ткаченко

<…> Впервые тотальная депортация с последующим применением репрессивных мер, направленных на ущемление гражданских прав по признаку этнической принадлежности, была признана преступлением в декларации Верховного Совета СССР, принятой 14 ноября 1989 года. Самое важное, с нашей точки зрения, в этой декларации даже не констатация необходимости принятия соответствующих законодательных мер для безусловного восстановления прав этих народов, а признание этих актов репрессивными и процесса в целом - искажением общечеловеческих принципов гуманизма.

Позднее, в апреле 1991 года Верховный Совет РСФСР принял закон "О реабилитации репрессированных народов", признавший противоправность политики, практиковавшейся на государственном уровне по отношению к этим народам, и наметивший пути восстановления нарушенных прав. Закон принимался в обстановке конкурентного противостояния союзных и республиканских властей, так называемого "парада суверенитетов". Поэтому многие меры по реабилитации репрессированных народов были не только тщательно не прописаны, но и несли в себе заведомо невыполнимые в сложившейся государственной системе обещания, что закладывало источник возможных конфликтов.

О непродуманности многих формулировок закона можно судить по такому признаку, как противоречия в тексте: например, с одной стороны, говорится о репрессиях в годы советской власти, а с другой - об обновлении советского общества как одной из причин очищения от деформаций, к которым причислены и депортации народов. Закон ввел понятия политической, социальной, территориальной и культурной реабилитаций, при этом дал им очень узкие трактовки. Так, социальная реабилитация по существу сведена к применению коэффициента трудового стажа (3-х кратный) за время пребывания в спецпоселениях и к увеличению пенсии по возрасту.

Особенная этносоциальная опасность заключена, по нашему мнению, в расширительной трактовке определения репрессированных народов, данного в основной, второй статье закона. В соответствии с ней к народам, кроме этносов, отнесены и иные "культурно-этнические общности людей", в которые авторы включают казачество. Оказалось забытым главное - большинство репрессированных народов в отличие от казачества было депортировано полностью и одномоментно на основе лишь этнической принадлежности без учета социальных характеристик, что ниже будет показано. Казачество же репрессировалось на основе политических (враги советской власти) и социально-политических (раскулачивание) решений. "Этнический" подход к казачеству явился своеобразной реакцией новой российской науки переходного периода на предшествующий период конструирования новой этнической общности советского народа. Так, в энциклопедии "Народы России" (1994) они определяются как этносословные группы. Более поздние, хотя и не специализированные, издания вернулись к научнообоснованному определению казачества как военного сословия (Российский энциклопедический словарь. М., 2001 г.)

Массовые депортации начались до второй мировой войны и не с "коренных" народов. Так, массовая депортация корейцев и китайцев с Востока рождала проблему обезлюдевших районов, что вызвало "идею" встречных переселений - например, Ежовский план 1938 года о переселении 17100 крестьянских хозяйств из России и Украины на Дальний Восток и т.д. Еще и теперь, говоря об "угрозе" китайской и корейской экспансии на российский Дальний Восток, которая совершенно справедливо названа Ж.А. Зайончковской необходимостью для России, "забывают" об историческом факте их присутствия в этом регионе как полноправного местного населения сначала российского (в рамках Империи), а затем советского Дальнего Востока.

Особо отметим, что основной учет прибывших из числа депортированных велся не по численности населения, а по числу хозяйств переселенцев. Так, из письма председателя правительства Казахстана главе советского правительства В. Молотову можно узнать, что за 1937-1938 годы в Казахстан прибыло 21064 "хозяйства переселенцев" - корейцев, иранцев, тюрок, армян, курдов. Точный учет был связан, прежде всего, с интересами местных властей, так как под прибывших выдавался кредит на обводнение (по 200 рублей на хозяйство)и хозяйственное обзаведение (по 300 рублей). Кроме того, все переселенные состояли на персональном учете и систематически отмечались.

В отличие от истории национальных депортаций 1940-х годов предвоенные переселения, хотя и готовились под грифом "совершенно секретно", предусматривали некоторую предварительную информацию для выселявшихся на основе смешанной этносословной принадлежности. Так, им предоставлялась возможность реализации имущества в 10-дневный срок. Таким способом выселялись в 1940 году "граждане инонациональностей" - этот этнографический "шедевр" был изобретен в бериевском ведомстве - из Мурманской области. К этим инонациональностям был проявлен дифференцированный подход: финны, эстонцы, латыши, норвежцы, литовцы, шведы (около 7 тысяч человек) переселялись в Карело-Финскую ССР, а немцы, поляки, китайцы, греки, корейцы и другие ("другие" - так в приказе) выселялись в далекий Алтайский край (около 2 тысяч человек).

Всего за 8 дней до начала войны все то же ведомство утвердило план выселения семей бывших фабрикантов, помещиков и членов буржуазных правительств из Литвы, Латвии, Эстонии и Молдавии. Таких насчитали почти 23 тысячи семей общей численностью более 77 тысяч человек, т.е. около 1% всего населения этих территорий.

Для компрометирования могли использовать все: например, немцев Запорожской области сослали как шпионов, так как во время голода 1933 года они получили помощь меннонитов из Германии - четыре года спустя этот факт пригодился как объективное доказательство "предательства".

Второй этап истории депортаций в жизни российских народов, инициированный началом Великой Отечественной войны, на первых порах мотивировался теми же аргументами - возможностью шпионажа в пользу иностранного государства и необходимостью нейтрализации. По этой причине были тотально депортированы российские немцы с ликвидацией их государственности в Поволжье. В указе Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года, подписанном М. Калининым, утверждалось, что среди немецкого населения Поволжья "имеются десятки тысяч диверсантов и шпионов", поэтому советское правительство "для предупреждения серьезных кровопролитий вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья" и переселяет его в "изобилующие пахотной землей районы Новосибирской, Омской областей. Алтайского края, Казахстана и других соседних областей".

Депортации в указанные районы, кроме поволжских немцев, были подвергнуты со всей территории СССР все лица немецкой национальности: всего с августа 1941 по 1942 год было депортировано 1210 тысячи человек. Так был репрессирован уникальный российский (советский) немецкоязычный этнос, исторически складывавшийся с середины XVIII века и глубоко вросший в историю и духовную культуру России. Это была трагедия не только российских немцев, российского народа, но и мирового сообщества (продолжающаяся до сих пор), которое стало беднее в своем этническом разнообразии.

Следующими за российскими немцами были депортированы карачаевцы - национальное меньшинство - тюркоязычный коренной этнос Северного Кавказа. Это случилось 2 ноября 1943 года, а до этого 12 октября 1943 года "не для печати" был подписан М. Калининым Указ ПВС СССР "О ликвидации Карачаевской автономной области и об административном устройстве ее территории". Она была поделена между Грузинской ССР (столица Карачаевской автономной АО переименована в г. Клухори), Ставропольским краем (Кисловодский район) и Краснодарским краем. Было депортировано почти 70 тысяч человек карачаевского народа (86%)7, среди которых 54% составляли дети, а среди 18% мужчин преобладали по вполне понятным причинам старики и инвалиды.<…>

Карачаевцы были выселены в Казахстан, Киргизию, районы Сибири и Дальнего Востока. В марте началось удаление карачаевцев с фронта вместе с воевавшими чеченцами, балкарцами, ингушами. Большинство солдат и офицеров возвращались не просто к разрушенным семейным очагам, а к полностью вымершим большим семьям (С.Т. Курбанов вернулся к семье в совхоз Южно-Казахстанской области, но из семьи в 11 человек - родители и 9 младших братьев и сестер - все умерли).

Всего за предвоенное и военное время было депортировано 79 тысяч человек (97,1%) карачаевской национальности. Из этого числа более 27 тысяч погибли, из них 70% составляли дети.

Следует отметить, что в отношении карачаевцев и всех депортированных с Кавказа народов остро стоит вопрос, отраженный в статье 11 Закона "О реабилитации...", - о культурной реабилитации этноса. Семейные атрибуты горцев (украшения, мужские и женские пояса, кинжалы, одежда, утварь и т.п.), передававшиеся веками из поколения в поколение, из рода в род и являвшиеся материальным воплощением национальной духовно-художественной культуры, были конфискованы, уничтожены, утрачены не просто для каждой отдельной семьи,но для этноса в целом. Поэтому культурная реабилитация в полном объеме не только затруднительна, но и требует ответа государства перед данным народом. Это не может рассматриваться как просто потеря имущества - здесь нарушено право на историческую память этноса, что обязательно отражается на последующих поколениях.<...>

Статья полностью: www.elbrusoid.org