Как планомерно опрощается язык, ужимаясь до более приемлемых границ, сокращаясь, мельчая, соответствуя своему времени, так и чувствое мое, почти подохшее уже, хотя и отчаянное, стремится к самоистреблению, пытается быть выраженным куда более простыми словами, переданным куда менее красочными образами - стать не тем, каким было, и вконец исторгнуть из себя тебя, друг мой, нынче заклятый.