Название: Новый Бог.
Автор: kyorai
Бета: -=-
Фендом: Oridginal по не менее оригинальному миру Игры(http://lovelessgame.borda.ru/) на основе "Loveless"
Дисклеймер: Мир и тематика Loveless принадлежат Юн Кога, Джафар, Кирилл, Дайчи, Ори, Алекс, Михаль, Джуширо и Ринтаро-сенсей - ролевой по данному фэндому и всем этим отличным игрокам соответственно
Пейринг: некими, кхм, намеками: Кирилл/Джафар, Дайчи/Ори, Алекс/Михаль.
Рейтинг: PG-13
Жанр: Darkfic с элементом легкого non-con.
Размер: Миди
Cтатус: Окончен.
Размещение: Просто сообщите мне,если вы его решили взять, ладно?
Саммари: Новому Миру нужен Новый Бог. И не суть важно, что станет им сильнейший, а не избранный.
Предупреждения: Есть легкий элемент насилия, смерть некоторых персонажей.
От автора: В общем-то, я наконец-то оформляю шапку к фику по всем правилам, и, к тому же, надеюсь что никого не оскорбил и не обидел данным творением.
...
Джафар тихо застонал и выругался сквозь зубы. Серый камень холодил спину, соленые дорожки жгли щеки. Он истерично всхлипнул и тут же ущипнул себя. Слезы – все же удел женщин, а он и так с пять минут уже сидит, нюни распускает.
Были соревнования. Между школами ВС. Все ждали их, как манны небесной – ну, еще бы, светлая сторона являла собой славу победителям и признание мастерства пары на высшем уровне, теневая же – весьма немалый куш на брокерских тотализаторах среди учеников. И нечего кривиться – если спрос, предложение само появится. А деньги – вещь тоже не лишняя.
И как-то так, само собой системное сражение переросло в холодную, а затем и в открытую войну. Разом все обо всех прознали и «простые» - люди без должной силы. Многие ученики стали изгоями, Нас отлавливали и травили, как зачумленных. Опасность, порожденная страхом бессилия убила куда больше наших, чем освещали каждый день репорты в СМИ. Системоненавистники буйствовали, до хрипоты срывали голос, доказывая сначала нашу ненормальность, а потом – побочность, как генотип и как вид, требуя для нас не то лечения, не то отдельного поселения.… Но это газеты. Бело-желтые, хрустящие бумажки типографской краски. Такие же сырые, как и в день печати, такие же лживые. А правда была бойней: появление ВС на улице приценивалось к самоубийству – хотел он того или нет, а никакая система не могла спасти человека ни от брошенного метко камня, ни от пистолета с хорошим прицелом. Да, гипноз, да телепортация.… Но скажите, скольких – скольких действительно сильных бойцов и жертв вы знаете? Минимум. Минимум настолько явный, что первое время липкая, словно сладкий сироп, изначально ярко-красный – это только в фильмах она темно-багряная, потому что так на экране эффектнее, в жизни все куда прозаичнее – кровь пятнами украшала здания школы. Пара «Бессистемных». Мальчик, девочка. Десять и тринадцать лет. Только начали жить, только начали учиться. Забиты сверстниками с особой жестокостью цепами, камнями и палками. Хорошо, что их увидел не я, а Кирилл – его рвало так долго, что я содрогался от ужаса. Мои нервы не в пример хуже. Белый как полотно, мой парень содрогался крупной дрожью, бессвязно бормотал « Как мороженное… Ложкой словно взяли и все–все вычерпали.… Как мороженное…. Ребра – представляешь?! Белые, белые.… Торчат. Такие блестящие.… Словно бы выгрызли…».
Меня потом тоже вырвало и еще как…
А потом ученые вывели в нас какой-то генотип – и изобрели особый минерал, при должном облучении «блокирующий» нашу силу. Спорить готов, кто-то нас предал. Не нашу пару, а всех ВС в целом. Иначе где бы ученые из-за людей смогли изучить ту энергию, которая образует в системе цепи ограничения? Вот именно этой энергией и облучали тот минерал. Надетый на руки и шею он делал нас такими же – простыми. Как все. Как без силы. Как мишень, которая больше не может сопротивляться.

А все газеты мира пели о «консенсусе»: «Теперь Владеющие Силой могут официально считаться гражданами при условии ношения тонких браслетов и ошейника из БСС (блокирующий силу сплав). Конгресс готовит ряд статей по свободе личности ВС и реализации людей с подобными талантами в обществе.» “Times”; «Наконец-то. Наконец-то мы будем жить в мире. Представьте себе – возможно, сражения в системе в будущем станут чем-то вроде олимпийских соревнований. Может быть, войдут в обязательную программу. А пока мы должны приложить все свои усилия к установлению мирных отношений между нами.» -“Moskovskii Komsomolec”, который где-то раздобыл Кирилл. И, любая газета Токио, в котором нас, как известно, больше всего в мире из-за минимальных притеснений пар с нетрадиционной ориентацией:
«Владеющие Силы вынуждены будут пойти на некоторые уступки – устройства из бсс, конечно же, будут выдавать их, как выдает людей различие в цвете коже, но они позволят устранить конфликты между нами. Со стороны людей же, будут внесены во все соответствующие законодательства мира поправки и новые законы, официально утверждающие права…» Вот так.

«Со стороны людей» – как будто мы нелюди какие-то…

Кирилл слабо улыбнулся во сне. Бедняга. Я попытался мягко погладить ему волосы, прижав к себе, но идиотские браслеты тянут руки вниз и гремят цепями. Это же в газетах все так красиво. А в оригинале – никуда не делась эта бойня. Только теперь на тебя сначала самые смелые надевают наручники и ошейник, а потом уже оставшиеся в живых убивают тебя всем, что есть под руками в качестве «мести». Мол, ты закон нарушил – людей убил. Добрые дяди в униформе припишут к вам еще часть своих «глухарей» и владение оружием. Ну и еще сотни каких-нибудь пороков, чтобы тянуло на несколько пожизненных уж точно.

Мы вообще попались как-то по-кретински.… В первые же дни открытого противостояния сгорели школы. Нас, как вурдалаков каких-то, поливали огнем и пулями – будет смеяться, но из моей лодыжки две серебряных точно извлекли. Хорошо хоть, святым распятием жечь не пытались… Счастье, что Силой владеют самые разные по профессии люди – врачи у нас первоклассные. Однако же, погибшим устроили общую могилу – слишком многих потеряли. Вот нас с Кириллом и понесло туда – дань павшим отдать. Мы бы себе не простили, если бы не пришил – уже год прошел, как-никак.… Кстати говоря, там и наши противники были - Winny. Шикарные некогда пшеничные волоса поляка теперь короткими рваными иголками едва-едва доставали ему до плеч, а у Алекса вместо лохматой гривы и задорно подергивающихся ушек теперь была стрижка «ежиком» и черная повязка через один глаз. Зацепили? Они стояли возле воткнутой в землю трубы. Длинная и тонкая, идеально гладкая арматура являлась и своеобразным крестом и своеобразным памятником. На ветру колыхались разноцветные платочки с Именами погибших пар. Где-то на вершине колыхался и ярко-красный, как маленький задорный огонек, треугольник ситца. «Кацуро». Та еще собака, но жизнь свою продал так дорого, что о нем напишут кучу приключенческих книг. Дети будут читать взахлеб и мнить себя такими же великими и несокрушимыми. Пуля прошила виски насквозь.
-Обидно.- Как-то буднично заметил Алекс, и протянул руку – потрепать кусочек ткани.
Я даже закричать не успел – получил прикладом по голове? Смутно все как-то. Помню, как упал, словно подломился, Коджи - вдруг резко, тряпичной куклой завалился на заоравшего поляка, прижал его к себе – обнимая, видимо, в последний раз. Как где-то за моей спиной рычал разъяренный Кирилл, грохотали тяжелые армейские сапоги и противно скрежетали бсс-наручники, в которые его заковывали, едва ли не выламывая кости.

А потом эта серая, сырая камера без окон. Хоть Кирилла мне оставили – и на том спасибо. В русского я цеплялся, как утопающий в свою последнюю надежду. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, попытался хоть как-то остановить кровотечения из его предплечий и живота – вспороли, прострелили? Хреновые у них врачи. Повязки лежат криво, пластыри приклеены кое-как, половину ран могли и не обработать, хотя обязаны. Интересно, это я так брежу? «Обязаны…»
-Эй, ты. – Я не реагирую. Тюремщик каждые полчаса угрюмо мне «эйкает», а я делаю вид, что ни черта не понимаю в японском. Я им неинтересен – запущенный ежик волос и отсутствие ушей меня совсем не красят, а язык моих предков действует тюремщикам на нервы. Кирилла, медведеподобного моего Жертву, хотели под «мальчика для битья» приспособить, но я им чуть глаза не выцарапал – не отдам никому. Мой, моё. Руки откушу, глотку перегрызу. Если убить решат - сам пулю в него всажу. Потом в себя, и еще улыбаться буду, чтобы их дрожь до печенок пробирала и в кошмаре мое лицо являлось. - Ты меня слышишь? Ало, черномазый ублюдок?

Я дернулся было к двери, но мое запястье ощутимо сжал Кирилл, просыпаясь и что-то бормоча разбитыми губами.
-Не надо, Джафар... Не надо… - этот урод по ту сторону камеры противно смеется и улюлюкает, а я прижимаю к себе блондина, стараясь согреть его и закрыть от всего в этом мире. Где-то там щелкают часы – старый механизм? Все равно, но монотонность, метрономность действует мне на нервы и я разговариваю со своей Жертвой, лишь бы больше сходить с ума от размеренного щелчками одиночества.
-А помнишь? – тихая усмешка. Темная комната, мягкая кровать. Столько усилий, чтобы все прошло «идеально». Горячие губы скользят по коже, твои крепкие руки оказываются еще и неповторимо нежными.
-Помню…
Как-то сам собой разговор плавно перетекает к погибшим знакомым, к воспоминаниям былых дней, и вот:
-А ведь писали, что нас преднамеренно раскрыли. И кто-то из Наших же. Что все это – был чьим-то очень важным ходом заговора, да?
-Да. – Тема сто раз замусоленная со всех сторон и подходов, но как только мы замолкаем - болезненно сжимаются сердца. Я чувствую его, даже не ощущая Связи в этих наручниках. Я уже и без нее, кажется, чувствую каждую секунду твоей жизни как свою. – Говорят, тела Аяме-сенсея так и не нашли.
-Аяме-сенсея?
-Да. Он был директором второй школы. Ну, которая первой вышла в открытое противостояние. - Его и смерти никто не видел… Просто взрыв и кучи кровавых ошметков под руинами. Где-то пара белых шерстинок, где-то любимый галстук... Так и решили – вот все, что осталось, хотя там даже на пакетик для бутербродов не хватит. – «Виновные» же оттуда. Говорят, у них почти все ученики погибли. Нашим-то хоть ума хватило где-то как-то попрятаться… Еще и Серебряный Убийца. – после первых столкновений стали повсюду находить трупы и людей и ВС, уничтоженных с особенной жестокость – вскрытое горло, развороченная грудная клетка…Аяме-сенсея считают первой жертвой этого психа. Отличительная черта - неизвестная связь с серебром и милая, добродушная улыбка пай-мальчика.
-Угу.

Джафар резко замолкает и оборачивается – дверь камеры впервые за все время их присутствия открывается. Еще заключенные? Нет. Посетитель. Араб даже дышать забывает, застыв в немом удивлении: там, у стены корчится тюремщик, зажимая вскрытое горло. У его головы, наблюдая за предсмертными конвульсиями, замер ребенок. Худые острые плечи, встрепанные короткие волосы и лиловые глаза. Взгляд равнодушный и холодный, улыбка мечтательная и какая-то… довольная? Араб подергивает плечами. Нет, не ребенок – слишком уж обыденны его действия, словно не впервой – встает и вытирает нож и короткие, до бридж закатанные джинсы. Бурые пятна, которые он поначалу принял за узор – оказываются засохшей кровью.
-Мм, как интересно? Твой? – Перед Джафаром на корточки опускается высокий юноша с белоснежной, серебряной даже рваной стрижкой. Он добротно одет, не измотан и дружелюбно улыбается. Русский крепче прижимает к себе араба – боец чувствует, как подтягиваются и напрягаются под кожей мышцы. Он словно готовится к атаке. Но вместо этого рычащим шепотом: «кто ты?». Незнакомец улыбается и качает головой. Рядом с ними опускается на корточки и мальчишка. Нож убран в поясничную кобуру, лишь набалдашник-змея поблескивает в слабом мерцании коридорной лампы. Он тоже дружелюбно улыбается, но во всех движениях парня куда больше лукавости, чем в его спутнике - чертики в глазах так и пляшут, хотя сам блондин все еще кажется каким-то «отсутствующим».
-Пойдете с нами? Мы собираемся поиграть. – Мальчик невинно улыбнулся и погладил пальцами щеку Кирилла, от чего русский дернулся, резко отпрянув назад – по щеке ленивым ручейком сползали красные капли-дорожки крови, оставленные перепачканной по локоть рукой блондина.



«В лицо смерти улыбаться легко. Даже приятно – ни тебе тягучего ожидания, ни мучительной пытки… Просто, как удар под дых. Немножко больно, это да. Но… Хм-хм, совсем не страшно. Особенно если ты сама Смерть и улыбаешься своему отражению в зеркале. Пора ехать – пресс-конференция и все такое….»Высокий юноша поправляет петлю галстука.
-Исами-сан? – Водитель предупредительно распахнул дверь дорогой бронированной иномарки. Дайчи отстранился, пропуская вперед юношу с отсутствующим взглядом и хвостиком из коротких русо-золотых волос, и лишь затем сел сам. Заседание по правам Владеющих Силой, следом – дебаты в прямом эфире. Представитель дебатирующих со стороны людей – политикан со стажем. «Тертый калач», как хмыкнул его информатор, Касанода Шиндзи, прилюдно отказался от сына, оказавшегося ВСом. Исами Дайчи – представитель второй стороны. Юный герой и реформатор, политик. Идеальный ребенок – отличник, благовоспитан, самые лучшие рекомендации от всех, когда-либо с ним знакомых. Известен решительным характером, умением вести дипломатические переговоры и лояльностью к окружающим. Своей Силы не скрывает – «Бессмертный» вырезано у него на шее. У Исами много поклонниц и поклонников, большинство мужских журналов на фоне мирного урегулирования стремятся заключить с юношей контракт на эксклюзивную фотосессию с его партнером – и, по совместительству секретарем, Хитсу Ритске. Шрамы обоих выглядят словно бы вырезанными ножом, клейменные сверху – рубцеватая кожа и пятно ожога на всю жизнь. Но от хирургических вмешательств упорно отказываются, считая это предательством своей Связи и своего Имени.
Водителя от пассажиров всегда отделяет пуленепробиваемое и звуконепроницаемое стекло, так что Дайчи позволяет себе на секунду расслабиться и задумчиво ухмыляется отражению секретаря в стекле.
-О чем задумался, Риц? – Все, кто знают секретаря под настоящим именем, давно лежат под Именными флажками. – Поговори со мной. - А это уже приказ. Блондин неопределенно пожимает плечами и поворачивается, замирая.
-О чем? – контроль на грани свободы. Бойцы считаются идеально зависимыми от Жертвы, особенно если существует именная связь. Но не в их с Рицем случае…



Гипноз. Я развил его за пределы школьной программы очень давно. И влияние гипноза Бойца на психологически неустойчивый мозг Жертвы меня поразило. Честно – я хотел поразвлечься, но вместо симпатичной девчонки продавец втолкнул тебя, так похожего на девчонку. Я фыркнул – серьезно, а мы-то гадали, куда пропал тот самый мальчик–без–ушек? А он вот. Стоит передо мной на коленях, связанный и злой как собака, пытается взять в контроль Силой. Пощечина, чтобы показать тебе, кто здесь Хозяин и мягко поглаживание щеки, чтобы показать Хозяина в лучшем свете. Не тебе тягаться со мной силой, мальчишка. Но и смотреть на меня волком не стоит, так поджимая к животу коленки. Я все еще рассчитываю на девушку и толпу детишек – «американская мечта», может быть, слышал о таком? Хотя, откуда? Однако же, ты приятный собеседник – молчаливый... Поразительно, как молчаливы становятся люди с кляпом во рту, да?
-Знаешь… Я всегда думал, что в прошлой жизни был бессмертным богом правосудия. А он всегда нуждался в послушном прикрытии… - Фиалковые глаза полыхнули смесью ужаса и боли: да, нож – это всегда немножко больно. Терпи, мой kawaii koi...

Надеюсь, ты запомнил эту свою последнюю эмоцию? Иначе я найду способ напомнить.

Сейчас я контролирую тебя лишь вполовину – мне просто хочется поговорить.
-Ну?
-Я вспоминаю.
-Кого?
-Тех двоих. Помнишь? Ты в то утро сказал, что стал наконец-то тем, кем всегда хотел – почти Бессмертным. Почти Богом. Осталось лишь забрать Наше Имя и уничтожить последних свидетелей, так?

Голос араба дрогнул, и он, чуть ли не срываясь на визг, вскрикнул:
-Пошел вон! Оставь нас в покое, убийца!! – Молодой человек поморщился и встал, отряхивая руки.
-Я хотел предложить вам присоединиться к нашей маленькой игре, однако же… - мальчишка встал следом. Нет, не мальчишка. Он младше своего напарника всего-то на три-четыре года от силы, да еще и Жертва. Блондин поправил нож, наскоро отер ладони о штанины и, весело насвистывая жизнерадостную песенку, вышел из камеры.

Кирилл резко поднялся, потянув за собой араба. Их шкуры этому убийце будут стоить очень дорого. Однако, Исами хмыкнул и развернулся, идя к выходу.
-Подыхайте, как сочтете это нужным…. – Бросил он через плечо, сворачивая сразу за дверью.

Две головы - светла и темная, встрепанные, высунулись из камеры. Осмотрелись и медленно побрели в сторону предполагаемого выхода. Kuso, Жертва что-то ощутил и дернул бойца, попытавшись прикрыть собой.




Чтобы стать Богом, надо убрать с пути мелкие препятствия. И неважно, каким способом. Ведь он делает это не ради себя, не правда ли? Тонированное стекло отразило лукавую улыбку. Честность – порок слабых, а Бессмертие дается только сильным. « Готов? – Риц отчаянно замотал головой, забившись в цепях. Мазохизм в чистом виде – наручники больно врезались в худые запястья, парень сдерживал слезы из последних сил. По грудной клетке тонкими ручейками сочилась кровь из открытой раны. Сидящий на коленях перед ним Исами отложил в сторону подарочный перочинник и взял в руки раскаленный нательный крестик. Обворожительно улыбнулся побледневшему от ужаса подростку и прижался губами к тугой повязке кляпа, прикладывая металл к ране, вслушиваясь в глухой крик сорванного горла и удерживая дергающегося koi. Запах жженой кожи и соленых слез смешивался с пряностью свежей крови, с почти осязаемым страхом – сначала осторожно, кончиком языка пробуя на вкус, а потом полностью прижимаясь губами и слизывая, чуть ли не кусая, ощущая заветный металл опаленного шрама... Можно было бы и взять его под гипноз - без боли, без крика.… Но как же не получить свою пьянящую дозу наслаждения от процесса? Даже если это немножко больно… - Тебе понравится.

Одна на двоих. Жизнь, дыхание, мнение, смех. Бабочки. Мысли, улыбки…
Успех, игра, сражение, система, руки и маленькая кровать в общаге... Одеяло, ужасно холодная стена и твоя толстая куртка.
Твои длинные волосы и ароматный шампунь. Общее дыхание под колючими струйками в узкой душевой, и самые пушистые ушки в мире у меня в ладошках...
И один жгучий, последний и отчаянный поцелуй, подсластивший Нашу последнюю пулю.

-…Я же считаю нужным вас убить. – Дайчи фыркнул, иронично улыбнувшись. – Как мило. «И даже смерть не разлучит вас…». – пнул носком сапога кусочек плоти. Кажется, это было сердце? Вот отлично, пусть лежит вместе с тем кусочком. Идеальная гармония Пары даже в смерти от разрывной пули. Блондин покачал головой – Аяме-сенсею, к сожалению, не с кем было так красиво умирать. Но пули ведь не спрашивают? Как и преданные ученики.
Юноша коротко свистнул, призывая свою Жертву, и развернувшись, медленно побрел к выходу. Здесь им делать больше нечего.



Как и многих других, Джафара и Кирилла признают жертвами бессмысленной бойни, отголоски которой все еще вспыхивают в лице новых жертв из разных слоев общества. По поводу их смерти раз в год напыщенные политиканы будут читать торжественную речь, а Исами – не менее торжественно возлагать пышные букеты на могилу «последних жертв», неловко утирая слезы с глаз под прицелом камер. Потом трогательно обнимет безутешных родственников, пообещает благ и забот, а ночью встретится с наемными бойцами из «сопротивления» с новым заказом... Просто потому что людям ни к чему знать имя человека, начавшего и закончившего войну двумя разрывными пулями.
Чуть позже, на рассвете, новоиспеченный реформатор Исами Дайчи сухо перещелкнет затвор «файрстара», приготовив третью посеребренную и разрывную пулю – именно они являлись метками «Серебряного Убийцы», и тихим голосом прикажет:
- Зайди ко мне, Ритске.


До полного бессмертия новому Богу оставалось всего три пешки.



__________________________________
*прим.:
kawaii - (с яп.) Милый, хороший.
koi - (с яп.) любимый, возлюбленный.
И то и другое в тексте используется в качестве выражения-издевки.
kuso - ругательство сродни "дерьмо" или "отстой".