Ты всё пела? Это дело:
Так пойди же, попляши!
Иван Крылов


- Убирайся! Пошла вон, дрянь! – кричал он. В груди колотилось. Таблетки явно не помогали.

Стрекоза сделала еще одну попытку.

- Господин Муравей, послушайте, я просто хочу выполнить свое обещание. Я обещала Вашим детям, понимаете?

- Не смей трогать моих детей! Я знаю, что им нужно! И это точно не твои развратные песенки! – Муравей закашлялся и, достав из упаковки ещё одну капсулу, положил себе в рот.

А ведь день начинался вполне нормально. Даже хорошо начинался.

Муравей, как всегда, проснулся с утра пораньше. Сделал зарядку. В
отличном настроении пришел на работу, в отличном настроении вернулся
после работы домой. Даже дома все было как нельзя лучше: его ждал ужин,
жена и дети, которые вели себя послушно, делали уроки и были против
обыкновения тише воды и ниже травы.

А затем в дверь позвонили. И на пороге стояла она – та, одно только
мысль о которой заставляла Муравья тянуться за успокоительным.

Он прожил длинную и заслуженную жизнь. Его уважали в коллективе, да и во всем Муравейнике. И знаете, за что уважали? За то, что он трудился!

Трудился всю жизнь, трудился, потому что знал: он должен обеспечивать семью, должен заботиться о стариках-родителях и о том, чтобы дать хорошее образование своим муравьятам.

Да, временами было трудно. Временами работать не хотелось, но он умел себя заставить! А эта вертихвостка! Как только земля носит таких?!

Стрекоза приехала в их городок на гастроли. Пела она чудесно, а плясала еще лучше, чем пела. За один концерт она, нисколько не напрягаясь, ничего не делая, только дрыгая ногами и деря глотку, зарабатывала столько, сколько Муравей – за сезон. Ну где тут справедливость?

Да и он сам хорош – позволил жене, дуре, уговорить себя отпустить детей на её концерт. Они пришли домой в восторге, взахлёб рассказывая, что тетя Стрекоза хотела подарить им свой диск с автографом, да жаль, они тогда у нее закончились. Он уже тогда, опомнившись, запретил им гулять на улице на три дня – в наказание. Нечего у всяких тунеядок диски выпрашивать!

А тут она посмела припереться к нему в дом, и нагло заявить, что она-де принесла обещанный автограф!

- Засунь своё обещание знаешь куда?! – Муравей покосился на соседские дома, и продолжил свистящим шепотом:

- Убирайся. Мои дети вырастут честными и трудолюбивыми. И для этого им не нужны твои жалкие песенки-пляски. Убирайся, или я схожу за своей двустволкой и отстрелю тебе твои паршивые крылья!

Стрекоза вздохнула. Разговора не получилось. Грустно посмотрев Муравью в глаза, она развернулась и вышла через калитку к ожидающему ее экипажу.

Муравей вернулся в дом и наткнулся на испуганные взгляды детей и жены.

- Эта паршивица осмелилась на ночлег проситься. Дескать, холодает, она все деньги профукала, и из гостиницы ее выгнали. – сказал он, обращаясь к жене, но поглядывая на детей.

И жена, и дети молчали. Тогда Муравей добавил:

- Я ей так и сказал: “Так иди ещё попляши!” Ясно? Так ей и сказал!

Стрекоза ехала в следующий городок. Её ждали новые гастроли. Мимо проносились вечерние пейзажи, верхушки деревьев красиво золотились заходящим солнцем, но ей было грустно.

Ей было жаль Муравья.

Другие подлинные истории о героях басен Крылова.