Зимой, выходя из уютной каморки ранёхонько утром, я чистил неширокую тропинку от двери на улицу собственными ботинками. В задумчивости, когда некуда было спешить, приходилось ступать шаг за шагом, не делая никаких отступов между отпечатками на снегу, с опущенной головой и плечьми наблюдать за своей крупной несуразной обувью перевязанной ветхими шнурками. Шаг раз, шаг два. Всегда казалось, что тело моё, ещё скованное утренним сном, вот вот легонько прогнётся, упадёт на снег, и станет ещё меньше, свернувшись клубком. Не раз чувствовал, что почти-почти, ещё немного прогнусь и всё! Но неведомая сила, суровая и сухая, удерживала меня, и я плёлся дальше по своим неотложным, но неважным делам. Жил я бедно, и когда наступала весна, приходилось шлёпать по лужам, промокая насквозь.