(продолжение)
....Игоря Тхира в суде не допрашивали: после ареста Хмелёвой он погиб в автокатастрофе, его автомобиль столкнулся с бетономешалкой.
Подстава для полковника
Тогдашний начальник ОРЧ-4 Казани Руслан Халимдаров предложил Хмелёвой выпустить её мужа за взятку в $100 тыс. Хмелёва обратилась в Казанский правозащитный центр (адвокат "Агоры" Павел Чиков подтвердил РС эту информацию) – 25 мая при помощи Чикова и его коллеги Олега Хабибрахманова Хмелёва написала заявление в Главное управление собственной безопасности МВД. Дела никакого не завели, но уголовное преследование Игоря Хмелёва прекратили в июле 2004-го – уже после ареста Ульяны.
Начальник полиции Казани Руслан Халимдаров, в 2017-м его посадили на 10 лет за похищение человека и контрабанду наркотиков.
По словам Хмелёвой, информация из ФСКН утекла в ОБОП ЗАО, Щиров и Кузин начали подозревать её в причастности к задержанию ВАЗа с героином и в качестве акта доброй воли предложили подложить наркотики в машину Фёдорова: у них, мол, был уже готов рапорт министру Нургалиеву о задержании полковника "с весом". Фёдоров подтвердил, что встречался с Хмелёвой 26 мая в своей машине, впрочем, Щирову с Кузиным она соврала, что на встречу приехал другой сотрудник.
Нож в живот
Согласно фабуле дела Хмелёвой и Шульгиной, 25 мая последнюю задержали на Воробьёвых горах оперуполномоченные ОБОП ЗАО Ярослав Фёдоров и Андрей Гудыма, её доставили в ОВД МГУ и обнаружили при ней 1,4 г героина. Шульгина предложила сдать сбытчицу – Ульяну и поучаствовать в контрольной закупке. При этом сама Шульгина сказала, что привлекла внимание сотрудников, потому что была под кайфом, а Ярослав Фёдоров – что её задержали по оперативной наводке. Гудыма же на суде и вовсе не помнил абсолютно ничего. "Может, было, может, не было", – отвечал.
25 мая против Шульгиной было возбуждено уголовное дело, 26-го Никулинский районный суд (ЗАО) с согласия прокуратуры дал разрешение на обыск в квартире Хмелёвой (она проживала в ЦАО), в тот же день Шульгина под наблюдением сотрудников ОБОП встретилась с Хмелёвой в своей машине, передала ей заранее оформленные под протокол деньги, а наркотик должна была забрать с утра из почтового ящика. Сразу обыск проводить не стали: сотрудники ОБОП провели всю ночь в подъезде и рядом с домом Хмелёвой. Около восьми утра двое сыновей Ульяны 13-летний Батыр и 17-летний Борис на глазах у Ярослава Фёдорова положили в почтовый ящик своей квартиры какой-то свёрток, подростков задержали и усадили в машину к оперативнику Виталию Ерчеву. Оперативник Владимир Ваганов в это время привёл Шульгину, она вынула наркотик из почтового ящика (это никак не запротоколировали, понятых не звали) и вместе с Вагановым уехала почему-то в ОВД МГУ (а не в ОБОП) – оформлять добровольную выдачу. В это время Щиров, Кузин и Фёдоров не спешили звонить в дверь к Хмелёвой. Они стояли на лестнице, когда в 8:14 Ульяна вышла из тамбура на несколько квартир, поняла, что перед ней милиционеры, и побежала назад. Трое из ОБОПа кинулись за ней, но она успела забежать на кухню и вонзить себе в живот нож.
Милиционеры тут же вызвали скорую помощь, нашли понятых, в присутствии врачей из подкладки куртки Хмелёвой вытащили килограммовый пакет с героином. Квартиру обыскивали, когда Хмелёва уже была в Институте Склифосовского, при обыске вообще не было хозяев, на постановлении суда расписалась представительница ЖЭКа Александра Кравченко.
По словам Кравченко, она мыла подъезд в 4 утра, но милиционеров на посту не заметила. Когда её вызвали к Хмелёвой в 10, дверь была нараспашку, по квартире ходили сотрудники милиции, которые, как показалось Кравченко, знали, где искать: в спальне под кроватью почти сразу нашли 4 упаковки с порошком, а вот детскую не обыскивали вовсе. Ни фото, ни видеофиксации обыска не велось. Согласно экспертизе Экспертно-криминалистического центра ГУВД, из 5 кг найденной в квартире Хмелёвой смеси чистого героина было всего 229 грамм, остальное – пищевые примеси. Впрочем, сама эта экспертиза из дела пропала, остались только показания эксперта Мерзликиной на суде. Другая экспертиза, оставшаяся в деле, показала, что героин, изъятый у Шульгиной 25 мая, и тот, что она вынула из почтового ящика Хмелёвой 27-го, "не составляли ранее единую массу" с наркотиком, изъятым у Хмелёвой. Это никого не смутило: в приговоре указаны 5 кг героина.
Последняя операция
У курьера отобрали 11 кг героина и другие наркотики, взяв и выкуп в 35 тысяч долларов. 3500 долларов отдали Хмелёвой
В расшифровках судебных заседаний с допросами Хмелёвой, её сыновей и домработницы история её ареста выглядит иначе. Вечером 26 мая она якобы приняла участие в другой спецоперации: оделась в таджикское национальное платье и заманила в своей подъезд наркокурьера из Каунаса. Помимо Щирова и Кузина в операции принимали участие врио начальника ОБОП ЗАО Сергей Чернышов, оперуполномоченные Владимир Ваганов, Ярослав Фёдоров, Виталий Ерчев, Роман Сигалов и ещё неизвестные ей сотрудники, всего человек 10. У курьера отобрали 11 кг героина и другие наркотики, взяв и выкуп в 35 тысяч долларов. 3500 долларов отдали Хмелёвой за помощь, предлагали и товаром, но она предпочла деньги. Конфискованный наркотик развешивали тут же у Хмелёвой на кухонных весах.
Хмелёва рассказывает, что вечером милиционеры уехали, но им показалось, что за ними идёт слежка, они решили, что Хмелёва всё же сдала их ФСКН или ГУ СБ МВД, в 11 вечера они вернулись. Сразу звонить не решились, дождались, когда сын Хмелёвой Батыр вышел вынести мусор, приставили ему к голове пистолет и вместе с ним залетели в квартиру. "Я открываю дверь, залетают люди с криком: "Руки за голову!" Нас с братом положили на пол, – рассказывал на суде Борис Хмелёв. – Кузин залетел в комнату, где находилась мама, и, видимо, ударил её – раздался крик. Володя [Ваганов] в это время бил меня и Батыра ногами. Потом из гостиной вывели Фирузу и положили рядом с нами". Хмелёва в комнате начала швырять в милиционеров вещами, тогда Виталий Ерчев повалил её на диван и сделал укол, предположительно, галоперидола.
У Хмелёвой тут же нашли подтверждения сотрудничества с ФСКН и даже фотографии с задержания машины в Жулебино. Всю ночь, по словам Хмелёвой, Батыра и Бориса, сотрудники ОБОП выносили из квартиры всё, что могли: 106 тысяч долларов, драгоценности, старинные монеты, даже одежду и оргтехнику, всего на сумму около 270 тысяч долларов. Самой ценной пропажей стала страница "Закона Моисеева" "на шкуре неизвестного животного", стоимость которой неизвестна: по словам Хмелёвой, подобный артефакт был продан на аукционе "Сотбис" за 6 миллионов долларов, но в России мог стоить около двух, потому что, скорее всего, находился в розыске. Рукопись, возможно, была похищена в 1990-х в одном из музеев на Кавказе и принадлежала приятелю Худаёрова и Сергеева, председателю совета директоров банка "Центурион" Игорю Бровкову – Ульяна знала специалиста, который мог провести экспертизу артефакта, Бровков отправил ей работу, но 23 февраля его убили.
Кузин якобы потянул Хмелёву на себя и случайно насадил её на нож
Часов в шесть утра, когда Хмелёва отошла от укола, её детей и домработницу спустили в машину, а её посадили на стул, надев наручники (её дети подтвердили это в суде), и стали требовать, чтобы она рассказала на камеру, что полковник Фёдоров из ФСКН крышует наркомафию, а потом всё же подкинула ему героин. Она то соглашалась, то плакала и просила, чтобы её детей вернули домой, в какой-то момент она осталась на кухне наедине с Александром Кузиным: "У него в руках был штык-нож, он огурец на доске резал. Я в чём была на работе в тот день – бриллиантовое колье, кольцо, серьги с бриллиантами, я это всё спрятала сюда (в лиф рубашки. – Прим.). И когда он передо мной размахивал ножом, я сделала движение, чтобы поправить, он схватил меня за рубашку: "Что ты там спрятала?" – я его укусила за руку". После этого Кузин якобы потянул Хмелёву на себя и случайно насадил её на нож. "Я потеряла сознание, когда очнулась, вижу, он ищет ключи от наручников, я пыталась освободиться, а наручники затягивались".
Зашедшие на кухню коллеги начали ругать Кузина, и, утверждает Хмелёва, именно в этот момент на неё решили завести дело. Милиционеры рассыпали по столу разные белые субстанции, сделали муляжи пакетов с наркотиками, для личного досмотра Хмелёвой вызвали инспектора ОВД МГУ Ольгу Брусанову (она подтвердила, что её разбудили в шесть утра), кто-то нашёл короткую кожаную куртку Хмелёвой и проковырял в ней дырку ножом – да не с той стороны. Под подкладку пиджака засунули пакет с наркотической смесью, надели его на Хмелёву, но к делу потом приобщать не стали.
Врачей вызывать не спешили, Хмелёва полтора часа лежала на полу, пока оперуполномоченный Ярослав Фёдоров со словами "Нет, я так не могу" не позвонил 03. Скорая приехала в 8.30.
Суицид в наручниках
Сотрудник ФСКН Дмитрий Фёдоров на суде подтвердил, что Ульяна позвонила ему из Института Склифосовского, сказав, что была ранена милиционером (в медицинской карте со слов оперативника Ваганова записали "суицид"). Фёдоров и Тхир примчались в больницу, но Хмелёва уже лежала на операционном столе, поговорить им не удалось. Как показал на суде Сергей Чернышов, Фёдоров приезжал и к нему в управление с вопросами о Хмелёвой и об участии его подчинённых в торговле наркотиками, но Чернышов предложил ему отправить официальный запрос, тем дело и кончилось. Уже в Склифе выездная бригада Никулинского суда зачитала Хмелёвой постановление об аресте, её тут же перевели в "Матросскую тишину". Версия суицида так и осталась основной, несмотря на то что проведённая в августе 2004-го экспертиза зафиксировала рубцы от наручников на предплечьях Хмелёвой, указав, что в положении "руки сзади" она себе нанести удар не могла.
Ваганов в одно и то же время утром 27-го отвозил Шульгину в ОВД МГУ для выдачи наркотика и сопровождал Хмелёву в Склиф
Если Хмелёва, её дети и домработница в показаниях не путаются, то допросы милиционеров, да и материалы дела выглядят странно. Вера Шульгина на суде заявила, что всю ночь 26 мая провела в ОВД МГУ, а оперативник Ваганов утверждает, что сидел с ней в машине у дома Хмелёвой. Тот же Ваганов в одно и то же время утром 27-го отвозил Шульгину в ОВД МГУ для выдачи наркотика и сопровождал Хмелёву в Склиф (сама Хмелёва утверждает, что Ваганов провёл полдня с ней, а никакой добровольной выдачи не было). Наконец, почти все первые документы по делу написаны рукой Ярослава Фёдорова, даже протоколы личного досмотра Шульгиной и Хмелёвой, подписанные сотрудницами-женщинами в одно время (8.30 утра), но в разных местах. Часть документов из дела пропала, никто из ОБОПа не помнит, кто и как получал постановление суда на обыск у Хмелёвой.
Следователь Следственной части УВД ЗАО Светлана Саяпина и следователи ГСУ Москвы Евгений Денисов и Виктор Рубашкин, которым по очереди доставалось дело Хмелёвой, поначалу не хотели записывать её показания, детей на допросах заставили подписать отказ по 51-й статье, домработницу Фирузу ещё после обыска так напугали, что она тут же уехала в Таджикистан. Только в декабре 2004 года Виктор Рубашкин наконец завёл уголовное дело по жалобам Хмелёвой, расследовали его всё в том же УВД ЗАО – нарушений не нашли.
Не дожидаясь итогов расследования дела против сотрудников ОБОП, Виктор Рубашкин передал дело Хмелёвой в суд. Несмотря на то что и Батыр с Борисом Хмелёвым, и Фируза Сафиолоева, и даже полковник Фёдоров дали показания в защиту подсудимой, 24 августа 2005 года Таганский районный суд приговорил её к 15 годам заключения, а Шульгину к трём годам условно. Приговор отменили в апелляции по формальным основаниям, по новому приговору Таганского суда Шульгина получила два года условно, а Хмелёва – 14 лет колонии.
Отсидев от звонка до звонка, Ульяна готова бороться дальше – до реабилитации и ЕСПЧ. "Надеюсь, найдётся честный сотрудник, который захочет это расследовать", – говорит она. Пока же опасается, что посадившие её полицейские могут её устранить: по её словам, за ней следят с момента освобождения, во дворе какие-то странные машины без номеров, кто-то справлялся о ней у консьержки в подъезде – тревожно, в общем.
