Календарей для сердца нет,
Все отдано судьбе на милость.
Так с Тютчевым на склоне лет
То необычное случилось,
О чем писал он наугад,
Когда был влюбчив, легкомыслен,
Когда исправный дипломат,
Был к хаоса жрецам причислен.

Он знал и молодым, что страсть
Не треск, не звезды фейерверка,
А молчаливая напасть,
Что жаждет сердце исковеркать.
На хаос наглядевшись вдосталь,
Узнал, что значит умирать
Не поэтически , а просто.

Его последняя любовь
Была единственной, быть может.
Уже скудела в жилах кровь
И день положенный был прожит.

Впервые он узнал разор,
И нежность оказалась внове...
И самый важный разговор
Вдруг оборвался на полслове.

Илья Эренбург