Йога глазами советского путешественника.
"Путевые заметки" Еремея Парнова, известного писателя-фантаста и журналиста весьма познавательны и интересны. Не смотря на то, что советская идеология требовала критики и развенчания религиозных культов и вообще всего, что не вписывалось в рамки диалектического материализма, книгу "Боги Лотоса" следует очень высоко оценить - автору удалось собрать и передать без искажения много ценной информации. Предлагаю вашему вниманию одну из глав книги в сокращенном варианте полный текст читайте на стр. "Индия - страна йогов и садху") …После водных процедур, позволю себе прибегнуть к привычной терминологии, практиканты проследовали в двухсветный тренировочный зал. Один за другим взбегали по лестнице босоногие юноши и поджарые седые джентльмены и ложились на коврики, хаотически разбросанные на теплом, ослепительно чистом паркете. Йоги высшей квалификации, как и положено, делали свои упражнения на шкурах зверей: барсов, леопардов и прочих пятнистых кошек. Залитое солнцем, пронизанное морским ветром помещение излучало бодрость и оптимизм.
Не вдаваясь в перечисление характерных поз, носящих названия животных и растений, скажу, что некоторые я увидел впервые. Их явно не было в обычных руководствах и самоучителях, получивших в последнее время повсеместное распространение. Воистину лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. Самые обыкновенные на вид люди, застывшие в невероятных, немыслимых асанах, молча демонстрировали беспредельную гибкость тела. Впрочем, они не демонстрировали. Каждый, не обращая внимания на соседей и случайных посетителей, занимался своим делом. Мне просто дано было мимолетно увидеть будничную сценку, сделать как бы мгновенный снимок, подстеречь рядовой этап долгого неведомого пути.
Я не заметил ни тренеров, ни всеведущих гуру. Одни приходили и опускались на коврики, другие, закончив упражнения, вставали и уходили. В тишине, изредка нарушаемой потрескиванием суставов, не было слышно команд. Ничей посторонний шепот не вклинивался в слитный фон ритмичных вдохов и выдохов. Соответствующие асаны, видимо, уже были показаны и объяснены раньше. Изредка сверяясь с листком, люди отмечали выполненные упражнения и приступали к следующим. Деловито, просто, серьезно. У каждого было свое, индивидуальное задание.
Одни пришли в Кайваледхаму, чтобы научиться правильно дышать и обрести власть над собственным телом, другие уповали на нечто большее, третьих привела сюда болезнь, с которой не могли совладать врачи. Таких было большинство. По-видимому, индийцы — в числе пациентов находились и живущие в Бомбее европейцы — хорошо знали, чего можно, а чего нельзя ждать от йоги. Неизлечимо больных, готовых уверовать в любое чудо, здесь не встретишь. А если и забредет случайно такой горемыка, ему деликатно посоветуют не рисковать. Только заведомый шарлатан вроде пресловутых филиппинских хирургов, «проникающих» в брюшную полость без скальпеля, способен пообещать загнанному в тупик, хватающемуся за любую соломинку человеку полное исцеление от злокачественной опухоли или мозговой травмы.
К специалистам, вновь прибегну к привычной терминологии, по йогической «лечебной гимнастике» в основном обращаются страдающие заболеваниями желудочно-кишечного тракта или дыхательных путей, всевозможными нервными расстройствами. Тут йога действительно помогает. Эксперимент, если можно так сказать, ставится в чистом виде, ибо йога отрицает любые медикаменты.
Изощренная, до мелочей отработанная в течение пяти тысяч лет система, по-видимому, обладает многими преимуществами по сравнению с обычной лечебной гимнастикой, физиотерапией и прочими как бы вновь открытыми европейской наукой, средствами внешнего воздействия на организм. Неудивительно, что рекомендации йоги вдумчиво и кропотливо изучают в научно-исследовательских учреждениях всего мира. В том числе и у нас. Такие работы ведутся в Москве и Ленинграде, Киеве и Алма-Ате, Баку и Кисловодске. Широкую известность снискала, в частности, отснятая на Киевской студии научно-популярных фильмов лента с завлекательным названием «Индийские йоги, кто они?». Название выбрано очень точное.
В самом деле, кто? Можем ли мы считать йогом генерального директора фирмы «Субраманья и сын», которого я застал в позе «павлина», исцеляющей от язвы желудка?
Или художника-модерниста Рамучавана, который посредством многократного повторения «посчимасаны» наладил себе кровообращение ног? По всей видимости, нет. Да они и сами не претендуют на сей высокий титул со столь расплывчатым статусом. Ни генеральный директор, у которого еще все впереди, ни художник, уже вернувший себе здоровье, но пожелавший продолжить изучение йоги.
Конечная цель — самадхи — их не волнует, образ жизни и, главное, работу менять они не собираются, хоть и вынуждены были следовать обязательным предписаниям руководителей: вегетарианская пища, посты, отказ от алкоголя, табака, чая и кофе. Не так просто, конечно, для современного человека, но чего не сделаешь ради здоровья. Художник, правда, мог бы вернуться к старым привычкам. За исключением сигарет —он ежедневно выкуривал по три пачки,— ему теперь все можно. Но он уже втянулся в йогу и не желает ее бросать. Проще окончательно отказаться от «ликера», как именуют горячительные напитки. Альтернатива жесткая: либо — либо. Его уже и не тянет к сомнительным допингам цивилизации. За год без малого тренировки он стал совершенно другим человеком.
— Физически? — попытался уточнить я.
— Может быть, и морально,— ответил он.— Хоть я и не ставил цель стать йогом.
Кого же тогда считать «настоящим» йогом?
…— Среди них, безусловно, есть и настоящие йоги,— сказал в беседе со мной известный физик, читающий курс лекций по квантовой механике в бомбейском университете.
— Вы можете сформулировать точные критерии, отличающие настоящего йога? — спросил я.
— Увы, нет,— несколько принужденно рассмеялся мой собеседник.— Явления, о которых идет речь, лежат пока за гранью индуктивных наук, хотя и не представляют собой,по моему глубокому убеждению, ничего сверхъестественного. Просто это очень тонкая материя, может быть, сверхслабые электромагнитные поля, уловить которые способен лишь мозг. Транс, понимаете ли, заразителен, чувствительные люди улавливают чужие видения и тянутся к ним. Это как эпидемия.Обсуждая ту же тему, видный индолог У. Н. Браун выразился с большей определенностью:
«Средний индиец может, конечно, иметь сомнения насчет того или иного садху, появившегося на территории общины; но в то же время он чувствует, что у него нет надежного критерия, чтобы отличить честного искателя истины от обманщика. Поэтому он не хочет, не смеет подвергать себя опасности, оскорбляя человека, который, возможно, повелевает сверхъестественными и разрушительными силами. Таково воздействие ореола, окружающего аскетизм и практику йоги; мифы, связанные с ними, входят составной частью в мифологию, концентрирующуюся вокруг величественной фигуры Шивы».
«Воздействие ореола...» Оно ощущается далеко за пределами Индии, привлекая в различные «трансцендентальные» секты неофитов, которые чуть ли не с молоком матери всосали йогический миф. Что же говорить тогда о правоверных индуистах? Для них обет саниасина, уход из мира ради благочестивых размышлений о смысле жизни и молитв — высшая добродетель. Издавна было принято, что отец семейства передавал хозяйство в руки взрослого сына и, порвав всякую связь с семьей, уходил в леса или примыкал к какому-нибудь ашраму. Это считалось наиболее достойным завершением жизни. Недаром отшельник стал центральным персонажем легенд и эпических сказаний.
В «Махабхарате», в «Океане сказаний» чудесного поэта Сомадевы немало эпизодов, где верховные боги буквально дрожат от страха, прослышав про какого-нибудь аскета, копящего духовную мощь. Что же это за сила, перед которой трепещут боги, в которую и по сей день веруют миллионы людей?
Теории и практике йоги посвящены соответствующие разделы ранних упанишад («Чхан-догья» и «Шветашватара»). Но прошло более пятисот лет, прежде чем Патанджали систематизировал отрывочные сведения и рецепты и изложил их в изящных и лаконичных афоризмах, получивших название «йога-сутра».
Комментарии к ней и комментарии к комментариям, как это бывает в подобных случаях, в тысячи раз превысили объем канонического текста. Если же добавить сюда небылицы, сочиненные в Америке и Европе, то рекорд скромных диалогов Платона, породивших поток атлантологической литературы, будет далеко перекрыт. Подобное изобилие отнюдь не способствовало прояснению вопроса. Не существует не только строгого определения самого понятия «йога», нет даже единой точки зрения насчет общего количества ее разновидностей. «Бхагават-гита» называет одно число, средневековые авторы — другое, современные ученые — третье. Все зависит от принятой систематики и общей точки зрения на проблему в целом.
Обычно выделяют пять последовательных степеней: 1) хатха-йога (собрание физических упражнений); 2) карма-йога (собрание действия); 3) бхакти-йога (собрание приверженности); 4) раджа-йога (собрание мысли) и 5) джнака-йога (собрание знания).
Такое деление приблизительно совпадает с доктриной популярного до революции йога Рамачараки, европейского самозванца, наводнившего книжный рынок оккультными сочинениями. Однако здесь выпадают такие важные разделы, как мантра-йога, содержащая в себе искусство магических заклинаний; янтра-йога, нацеленная на созерцание мистических диаграмм; лайя-йога, помогающая выскочить из-под контроля сознания; кунда-лини-йога, высвобождающая скрытую в человеческом организме энергию; шакти-йога, основанная на примате женской творческой энергии космоса, и дхьяна-йога, указывающая путь к высшим пределам созерцания.
Мистические разделы йоги почти целиком перешли в ламаизм и широко практиковались в Тибете и сопредельных с ним Бутане, Сиккиме и Монголии. Китайская секта чань и японская дзэн возвели созерцание на высшую ступень божественного постижения.
Невзирая на множество внешних различий, основной и единственной целью индо-буд-дийской медитации является состояние самадхи. Широко распространенный парадокс: «йога — это самадхи» — попадает в самое яблочко.
Восемь космических начал, восемь триграмм, восемь ступеней на пути к нирване, восемь лепестков лотоса...
У йоги тоже восемь последовательных стадий: самоограничение, чистота тела и духа, асаны, правильное дыхание — пранаяма, отключение сознания от органов чувств, сосредоточение, концентрация и полет в самадхи, подобно выпущенной из лука стреле.
В начале книги я назвал самадхи добровольным безумием. Психиатры именуют его галлюцинацией, временным умопомрачением. Это очень близко к истине, но, к сожалению, не охватывает всех сторон, безусловно, необычного явления. В самадхи можно войти по своей воле и вернуться затем назад. Галлюцинацию удается вызвать как бы по заказу, чему предшествует постепенное и дотошное, вплоть до мелочей, ее изучение. Это безумие, которому можно научиться.
Для более строгого определения я не нахожу слов.
Собственно, не существует точной характеристики и таких понятий, как «абсолют», «брахман», «нирвана», то есть той вселенской сущности, с которой якобы сливается йог, достигший самадхи.
О том, что состояние это нельзя описать словесно, предупреждают все канонические сочинения. Пытаясь передать его через отрицание («не то и не это») или сравнивая с пустотой, йогические авторы достигают немногого. Вполне естественно напрашивается мысль о том, что явление, которое никак нельзя передать словами, не существует как объективная реальность. «Бесполезно стремиться, как учат буддисты, к постепенному завоеванию Абсолюта,— писал Ромен Роллан в одном из примечаний к «Жизни Рамакришны»,— ибо всякое движение индивидуального разума равно нулю».
Итак, в момент слияния индивидуальный разум не существует. Когда же, отъединенный, он вновь обретает себя, то для него исчезает, становится нереальным достигнутый только что абсолют.
Устами Рамакришны Ромен Роллан дает объяснение: «Даже святой, пробуждающийся от самадхи (экстаза) к обыденной жизни, принужден снова вернуться к оболочке своего «отдельного я», правда смягченного и очищенного».

… Ныне можно сказать с уверенностью, что мозг пребывающего в смуте погружения находится в своеобразном гипнотическом состоянии (не в трансе!), когда кора угнетена, а подкорка, напротив, переживает повышенную активность. При этом контроль сознания полностью не исчезает. Человек как бы со стороны следит за своими яркими, охватывающими все его существо видениями, различая, однако, и окружающую его обстановку. Внешние воздействия: направленный в глаза свет, прикосновения, шумы — совершенно не сказываются на характере энцефалограммы. Мозг словно отгораживается от них, как от досадных помех. С известной натяжкой это можно сравнить с захватывающим творческим порывом, когда художник, забыв обо всем на свете, отдается во власть вдохновения. Он, разумеется, не порывает связи с действительностью, которая до срока лишь отступает для него куда-то на задний план.
В ярких, глубоких переживаниях таится необычайная притягательность…
…
Видения созерцателя, как бы ярки они ни были, сродни мыльным пузырям или галлюцинациям наркомана. Расплата за них одна — постепенный отход от реального мира. Не приходится сомневаться в том, что все разделы йоги устремлены к высшему пределу, за которым уже нет возврата к привычному человеческому бытию. Они смыкаются друг с другом, как реки в океане, в полном соответствии с доктриной абсолюта.
Это ясно видно на примере учений о кундалини и шакти, краткое знакомство с которыми позволит нам понять движущее начало как шиваизма, так и гималайских форм буддизма. По-видимому, еще в третьем тысячелетии до новой эры в недрах тайных культов, (связанных с поклонением шакти — женской творческой энергии, зародилось представление о спящей в человеке особой силе, названной кундалини. Графически ее изображали в виде змеи, тремя с половиной кольцами обвивающей лингам. Мифическая анатомия, соответствовавшая столь же фантастическим воззрениям на землю и окружающий ее космос, отвела для кундалини несуществующий в {человеческом теле нервный центр — чакру, расположенную у основания позвоночного столба.
Считалось, что пробудить «змею» и заставить ее подняться к другим позвоночным Центрам можно лишь с помощью специальной йогической техники. Приближаясь к совер-Ршенству, человек продвигает кундалини все Цвыше и выше, пока она не возвысится над 'Последним, шестым центром и не достигнет кТысячелепесткового лотоса, находящегося в верхней части черепа. Это и будет состоянием высшего совершенства. Акт, имеющий поистине космическое значение, причастный к рождению миров.
«В различных источниках,— пишет У. Н. Браун,— эти шесть центров описываются в терминах, свидетельствуюших, что они представляют в человеческом теле, как в микрокосме, аналогичные центры макрокосма — тела Дэви, а тысячелепестковым лотосом представлена сфера, где пребывает она в своей основной, лишенной материальности, форме. Из этого исходного состояния она, сочетавшись браком с Шивой, эволюционирует, претворяясь, ступень за ступенью, во все шесть элементоз материальной вселенной. На высшей ступени она порождает сознание, на следующей — эфир, на еще более низкой — воздух и на остальных — огонь, воду и землю. Этим эволюция завершается; таким образом, Дэви и Шива, как мать и отец, порождают мир».
Йог, побуждая «дремлющую змею» скользить по столбу позвоночника, как бы воспроизводит в себе сотворение мира. Когда же его кундалини достигает высшей цели, он высвобождается из-под власти эволюции, сливается с первоначалом, растворяется в океане блаженства. Конечная цель, таким образом, остается прежней: самадхи и абсолют.
— Нет слов на людском языке, чтобы описать это состояние,— сказал мне Бахула, верховный лама Ладакха, которого причисляют к живым бодхисаттвам.
«Объект является объектом для субъекта, субъект является субъектом для объекта. Знай, что относительность этих двух пребывает в абсолютно единой пустоте. В единой пустоте этих двух не расчленить. Нельзя сказать та и эта. Если сердцем постиг истину, десять тысяч вещей едины по своей природе. Одно во всем и все в одном» — примерно в тех же словах, но несколько более изощренно описал самадхи третий патриарх секты чань Сэн Цан.

Пять лет спустя я посетил знаменитый «Вишваятан Йогашрам» в Дели. Его главный администратор и директор центрального совета по исследованию йоги и натуропатии Свами Мануварьяджи принял меня во дворе, где шли занятия с начинающими.
— Йога завоевала мир в бескровной битве,— пошутил он.— В ней нет- чудес, а лишь ежечасный упорный труд. Взгляните, как неловки на первых порах «новобранцы».
Люди вокруг фонтана и впрямь захлебывались и кашляли, промывая носоглотку. Да и на площадке, где тренер показывал асаны, дела шли не совсем гладко. Щуплый подросток никак не мог сцепить руки под правой лопаткой, а пожилой, страдающий одышкой человек обливался потом, безуспешно пытаясь надлежащим образом сплести ноги.
— Научатся,— равнодушно изрек гуру Свами, проследив мой взгляд.— Все они научатся и обретут исцеление.
— Исцеление?
— Да. Мы успешно лечим астму, некоторые виды артритов, радикулит, желудочные болезни.
— Рак?
— Чудес не бывает. Процент смертности от рака среди йогов такой же, как и среди прочих... То, что вы видите, не йога.— Гуру говорил тихо, приветливо, четко артикулируя английские слова.— Лишь у одного из миллиона скрыта искра божественного огня. Это и есть йога, чудесный лотос Индии…