сканирование недавно нарисованного арта откладывается до лучших времен.

Название:"Mane!/"
Автор:Luti-lu
Рейтинг:G
Пейринг:Граф/Корнелий
Саммари:Так тяжело любить...так тяжело прощать...
Предупреждение:смерть главного персонажа
От автора:все писалось под музыку раммштайн, токио бордель>< и опенинг гравитации...так что, не судим строго.

- Ида! Ида! Ида-а-а!!!! – молодой человек истошно кричал, вырываясь из рук охранников. Те удерживали его, как могли, но он то и дело выскальзывал из их сильных рук, и тогда приходилось бежать за ним по всей больнице.
- Да пустите же вы, придурки! Мне нужно к нему, идиоты! – но двое мужчин с суровыми лицами были неумолимы. Его выволокли на улицу и спустили со ступенек, напоследок обронив какую-то гадость. Граф сел на асфальте и вытер рот тыльной стороной ладони. Один из этих громил хорошо припечатал его к стенке в тот момент, когда он попытался вырваться.
Его собственное положение казалось Графу униженным и просто омерзительным. А в душе плескался гнев. Так и подмывало встать, достать из машины револьвер и перестрелять всю эту больницу к черту. Но…нужно держать себя в руках, иначе он не поможет Корни.
Неожиданная неудача жутко расстроила Графа и немного выбила из колеи.
«Интересно, что стало с Идой?» - подумал Граф, поднимаясь и отряхивая костюм. Зайдя за угол, он зажег сигарету.

«Ублюдки….ну ничего. Нужно придумать что-нибудь получше. То, что произошло – очередной урок. Будет глупо повторить те же ошибки. На этот раз придется действовать более радикально.»

Темнело. На небе постепенно загорались звезды. Граф взглянул на пустую пачку сигарет и тяжко вздохнул.
«Когда-нибудь я снова покажу тебе их» - прошептал граф в темноту, протягивая руку к небу, любуясь вселенной.


В дверь кто-то постучал.
Ида захлопнула книгу и, запахнув поплотнее халат, пошла открывать. Увидев в глазок знакомую фигуру, она резко распахнула дверь. На пороге стоял Граф. Повисло неловкое молчание, затем он протиснулся внутрь.
Все так же без слов он повесил куртку на крючок и, стянув перчатки, бросил их на столик в гостиной.
Ида присела рядом с ним на диван. Пружины жалобно заскрипели, и Граф резко втянул воздух носом. Девушка осторожно коснулась его плеча и легонько погладила. Граф наконец-то поднял на нее взгляд.
Под глазами были круги, а лицо еще больше осунулось. Кожа казалось, вот-вот станет совсем прозрачной, обтягивая скулы. В глазах стального цвета лихорадочный блеск.
Ида взяла его лицо обеими руками, но он ничего не сказал. Так же молча продолжая смотреть на нее. Ида не выдержала эти сухие губы, сжатые в тонкую линию. Не дождавшись ответа, она прикусила ему губу. Сильно. Ее захлестнуло обида и смущение. Теперь она не смотрела на него, разглядывая старые обои на стене напротив дивана.
Граф слизнул с губы кровь и хмыкнул.
- Чего ты добивалась?
Девушка замотала головой. Она так и не ответила.
Некоторое время они сидели молча. Пока Ида не почувствовала руки у себя на талии. Поняв, что Граф находится совсем близко, девушка попыталась вырваться, но тот лишь прижал ее к себе.
- Чего ты хочешь? – зашептал он ей на ухо, чувственно покусывая мочку, оттягивая и лаская языком – Этого?
После этих слов, холодные руки осторожно проникли под резинку домашних шорт.
Ида уже не сопротивлялась, постанывая, когда Граф касался какой-нибудь чувствительной точки.
Граф сказал что-то неразборчивое, но Ида не успела узнать что. Граф повалил ее на диван, стаскивая халат и остальную одежду.
На нее обрушился град поцелуев, и она могла лишь вздыхать и тихонько стонать под руками, откуда-то столь хорошо знающих ее тело.


Граф лежал на диване и курил сигарету. Прошел уже месяц с тех пор, как он видел Корнелия в последний раз. Что-то умерло в нем и переродилось заново за это время.
В полумраке комнаты единственным источником света служил монитор телевизора. На голубом экране мелькали лица. Заинтересовавшись, Граф сделал звук громче. В местных новостях объявляли об убийствах с особой извращенностью и просили не ходить ночью по улицам, пока преступника не найдут. Граф усмехнулся. Ага, как же, нашли они его.
«И чего все так всполошились из-за этих двоих? Всего лишь жалкий охранник из заброшенной психушки, да глупая девчонка. И ведь сколько времени уже прошло? А эти все вспоминают. Скорей бы уже это дело закрыли – надоедает»
Если охранника он прикончил быстро и просто из-за злости, которую испытывал по отношении к нему, то от Иды он в ту ночь получил истинное удовольствие. Это было восхитительно, ни с чем не сравнимое чувство – ощущать в своих руках прекрасное молодое тело и знать, что можешь делать с ним, что захочешь. Эта власть опьяняла и одновременно возбуждала. Но, несмотря на всю свою безумную жажду крови, Граф за небольшой срок успел привязаться к девушке. Поэтому он постарался доставить ей как можно больше удовольствия, угадывая ее скрытые желания. Он ни за что в жизни не назвал бы этот секс божественным, скорее приемлемым, но девушка, похоже, была в восторге от своего временного любовника.
Граф пытался укрыться в ее объятиях, но это восхитительно тело не могло дать той доли тепла, любви и нежности, которую он испытывал, прижимая к себе хрупкую фигурку Корнелия, слушая его неровное дыхание и пропуская мягкие волосы сквозь пальцы.
Граф убил ее одним выстрелом. В голову. Она даже не проснулась, а Граф тем временем оделся и, уже обувшись, снова вернулся в комнату. Девушка была все так же прекрасна. Идеальное тело, волосы, разметавшиеся по подушке – все казалось произведением искусства. Граф поправил простынь, прикрывая обнаженную грудь, и осторожно поцеловал прелестное создание в висок, куда до этого пустил пулю. На губах остались капельки крови, и Граф удовлетворенно слизнул их. Щеки девушки все еще были покрыты восхитительным румянцем, когда Граф, вновь остановившись в дверях, выстрелил в ее сторону. Всю обойму.
Он ушел, не оборачиваясь.


Это снова началось. Эта тупая жажда. Ему хотелось крови, хотелось убить кого-нибудь одиночным выстрелом, раздробив всю голову или же убивать медленно и мучительно, наслаждаясь процессом унижения и подчинения себе жертвы. Да…так жил он раньше. До прихода его новой игрушки. До прихода его мальчика, его Корни.
Вообще-то он должен был стать обычной жертвой, одной из десятков и сотен таких.
Мальчишка, гонимый собственным отчимом, безмерно одинокий и погрязший в собственных эмоциях и чувствах. Готовый сделать все, что угодно, лишь бы его хоть немного любили. Идеальная жертва.
Но что-то сломалось, все пошло не так, как задумывалось с самого начала. Сначала он стал жалеть его, потом все становилось только хуже. Он чувствовал привязанность к мальчику, но его одновременно тяготило доселе незнакомое чувство. В его глазах, цвета неба, он видел тот самый рай, те небеса, до которых ему никогда не суждено добраться и куда он ни за что не попадет. Никогда еще, прижимая к себе кого-либо, он не чувствовал столько трепета и страха одновременно. И никогда прежде не чувствовал он горькой вины, когда обижал малыша. Корнелий напоминал ему маленького котёнка, которого хозяева вышвырнули на улицу в дождь. Голодными глазами смотрит он на окружающий, в попытке найти отклик в чьем-то сердце, но тщетно. Прыгает к ногам, ластится и мурлычет, хотя сам дрожит от холода.
Граф никогда не забудет тот день, когда впервые попытался прижать его к себе. Это простое действие вызвало у него бурю эмоций. От безумного испуга до простого недоумения и непонимания всей ситуации в целом. Это была лишь минутная заминка, но она глубоко запала Графу в память.
Также ему запомнились его ночные кошмары. То, как он просыпался, чувствую, что в его руках извивается Корни, крича что-то невразумительно со слезами на глазах. Иногда он успокаивался сам, а бывали случаи, когда Графу еле удавалось разбудить бедолагу. А после пробуждения, он не мог ничего с собой поделать, кроме как обнять и прижать к себе вздрагивающего, ничего не понимающего и растерянного юношу.
Так продолжались их отношения. В ту ночь, когда Граф впервые увидел отметины, которые по пьяни наставил ему отчим, он больше не мог причинять ему боли. Пусть даже моральной. Вспоминая свои тогдашние ощущения, Граф отмечает, что в тот момент он хотел убить этого отчима.