"Я никогда не думаю о конкурентах", — признается этот человек. Действительно, зачем о них думать, если вас зовут Кристиан Лубутан?
Чтобы понять, что перед вами туфли Christian Louboutin, стоит лишь взглянуть на их красные подошвы — фирменный знак, который один из самых известных в мире дизайнеров обуви придумал пятнадцать лет назад. Сам Кристиан Лубутан уверил корреспондента “Как потратить”, что это, как, впрочем, и все в его жизни, было чистой случайностью.

Как и почему вы стали дизайнером обуви?

[/b]Кристиан Лубутан[/b]: В некотором смысле случайно. В моей жизни вообще все происходит случайно. Будучи ребенком, я никогда не изучал модные журналы, мне это было неинтересно. Но однажды мама повела меня в один из парижских музеев, и там я увидел нарисованные туфли, перечеркнутые красным крестом, — знак, запрещавший ходить по паркету без специальных бахил. На этом рисунке были изображены туфли дизайна 50-х годов с металлическими набойками, но дело было в 70-х, я видел, что вокруг в таких уже никто не ходит, и никак не мог понять: почему они сделали такой странный рисунок? И, придя домой, стал повторять этот рисунок снова и снова, только по-своему, потому что он мне не понравился. У меня было такое увлечение — я постоянно рисовал на собственный лад то, что видел и что меня не устраивало. А люди решили, что я люблю обувь, и начали приносить мне изображения моделей, даже образцы старых туфель… Это как, например, вы вернулись из путешествия по Индии и привезли в качестве сувенира фигурку слона из алебастра, а потом отправились в Индонезию и тоже привезли слоника из дерева. К вам приходят гости, видят этих слонов и решают, что вы их собираете, начинают дарить вам слонов, и вот так вы оказываетесь коллекционером фигурок этих животных. Просто люди проецируют на вас то, что они сами для себя полагают. Вот так все и решили, что я интересуюсь обувью. А мне в самом начале гораздо больше был интересен яркий мир танцовщиц кабаре, чем туфли.

Насколько я понимаю, именно там, в этом ярком мире и началась ваша “обувная карьера”?
КЛ: Да, постепенно, когда об обуви накопилась критическая масса информации и я полюбил ее рисовать, благодаря очередной случайности меня вдруг осенило, что обувь — это главное и единственное, что я могу создавать для влекущего меня мира show-girls. Дело в том, что, будучи студентом, я познакомился с девушкой, которая работала в Crazy Horse, и та рассказала мне, что они собираются возродить этот мюзик-холл с новым грандиозным шоу. Но не хотят работать с профессиональными дизайнерами, так как те сначала делают одежду и только в конце задумываются об обуви, а женщины в мюзик-холле полностью зависят от обуви. Crazy Horse — это ноги, и невероятно большое значение имеет то, во что они обуты, ведь эта важная деталь гардероба служит самому шоу! Разумеется, я был просто счастлив поработать с этим кабаре, потому что всегда мечтал делать обувь для девушек, которые хотят себя показать с самой соблазнительной стороны. Именно таких я всегда и представлял себе, и для меня это была идеальная возможность реализовать свои мысли.

Наверное, поэтому ваша обувь такая удобная — ведь вы создавали ее изначально для танцовщиц?
КЛ: Именно. Я очень многому научился, когда создавал обувь для танцующих девушек. Ведь их костюмы, как военная амуниция, — 24 килограмма из ткани, пайеток, перьев — это много даже для того, чтобы просто пройтись, а они еще должны в этом танцевать на сцене, не смотреть себе под ноги и при этом широко улыбаться!

А правильно ли назвать всю эту историю случайностью, может быть, все-таки судьбой?
КЛ: Любая случайность, как правило, и является судьбой. Случайность вообще часть моей жизни. Я ведь и собственную компанию, можно сказать, создал случайно. До этого я делал обувь для разных модных брендов, вернее, просто транслировал идеи и мысли других в конечном образце, делал свой эскиз и выслушивал, где, что и как надо изменить. В конце концов мне это надоело и, не имея возможности реализовать собственные идеи, я забросил это дело и полностью посвятил себя написанию пейзажей. И вот в 1991 году в поисках старинной лампы я зашел в антикварную лавочку на улице Жан-Жака Руссо (что в двух шагах от моего самого первого магазина и нынешнего офиса) и разговорился с владельцем, которого знал. Тот поинтересовался, как там моя обувь, я ответил, что скучаю по этому делу, но больше не хочу работать на других. Он удивился: “Тогда почему бы тебе не открыть свое собственное дело? Напротив сдается хорошее помещение, вот и открой там магазин”. И я подумал, что это не такая плохая идея и почему бы не попробовать? Поговорил со своими двумя лучшими друзьями, и оба сказали, что определенно надо создавать компанию. Что мы и сделали. А вот не зайди я тогда в поисках лампы в тот магазин, не знаю, как сложилась бы жизнь. Ведь раньше мне это даже в голову не приходило.

Расскажите, как и с чего вы начали свой бизнес?
КЛ: Начинать свое дело мне было о-о-о-чень трудно. У меня была “коробка”, но мне надо было ее наполнить содержимым. А я понятия не имел, как это сделать, — у меня не было не то что фабрики, даже своей мастерской. Это сегодня я уже в курсе всех дел компании и знаю все аспекты бизнеса, а тогда не понимал, с какой стороны к нему подойти.
Теперь у меня есть производство в Италии и бутики по всему миру, но первые десять лет, пока компания не выросла, было тяжело. Но все равно затевал я это дело не ради выгоды, а ради удовольствия. А строил бизнес так: все начинают работу в моей фирме с должности продавца — я сам так начинал, продавая обувь в магазине, потому что мне была интересна реакция клиентов, так я изучал, что женщинам нравится, а что нет. И до сих пор считаю, что так лучше всего можно понять суть нашего бизнеса. Мы должны знать о той, что входит в магазин, как можно больше. И таким способом я определяю психологические качества своих сотрудников: те, у кого обувь покупали быстрее, кто живо, почти по-дружески общался с клиентами, теперь работают у меня в пиар-отделе, а те, у кого дело шло медленно и вяло, но организаторские способности были на высоте, отвечают за производство. Наблюдая за людьми в одной и той же обстановке, вы четко можете видеть — кто на что способен. Главное — понять лучшие качества сотрудников и правильно их потом использовать, и тогда вы получите наилучший результат.

А почему все-таки у ваших туфель красная подошва?
КЛ: Мои эскизы всегда выразительны и интенсивны по цвету. Потому что я обожаю поп-арт в целом и особенно Энди Уорхолла. Но когда вы делаете эскиз — это одно, а когда вы создаете обувь — это уже совсем другое. Каблук может стать ниже, кожа другого оттенка, мысок не такой тонкий, и вообще форма может получиться несколько другой, намного спокойнее, чем рисунок.
И вот в первый год основания компании, а это уже пятнадцать лет назад, я сделал эскиз синих туфель с большой пряжкой-цветком розового цвета и попросил на фабрике сделать их получше, поскольку первый прототип они обычно изготавливают из дешевой кожи, так как он потом уничтожается. Туфли получились очень хороши, но чего-то в них не хватало. Я взглянул на черную подошву и понял, что она “забирала” яркость цвета от модели. И тут на столе моей ассистентки Сары обнаружился красный лак — она вообще красила ногти целыми днями, и просто большая удача, что она не использовала черный или синий лак. Я схватил ее пузырек и покрыл красным лаком подошву, — и тут же рисунок возродился к жизни! Я подумал — неплохо, надо будет красить подошву разными цветами, но вскоре стало понятно, что это должен быть красный и только красный.
Одна пожилая дама, моя клиентка, как-то сказала мне: “Вы создали современный вариант ритуала Follow me, young man — “Следуйте за мной, молодой человек”. В конце XIX века дамы, желая привлечь внимание понравившегося им мужчины, глядя ему в глаза, изящно и как бы случайно роняли кружевной платок. Мужчина был обязан поднять платок, вернуть его хозяйке, и так завязывался разговор. Это был такой элегантный способ начать знакомство. И получается, что теперь мужчины могут так начать разговор: вы знаете, а у вас красная подошва, да что вы говорите, ну и так далее. Женщины действительно стали замечать, что мужчины подобным образом реагируют на их туфли. Так что красная подошва — очень цепляющая вещь. Это мой исторический вклад в нынешние отношения между полами!

Я знаю, что любительницы обуви Christian Louboutin испытывают огромное сожаление о том, что красная подошва стирается при ходьбе и ничего с этим нельзя поделать…
КЛ: Сейчас мы как раз работаем над ноу-хау, которое можно будет использовать при стертой подошве. Что-то вроде запасного варианта красного цвета. Я знаю, что многим женщинам жалко, когда исчезает красный цвет, и поэтому придумал одну штуку…
уж не знаю, об этом ли ноу-хау говорил Лубутан, но на ебее сейчас можно купить вот такие накладки на подошву (см.фотку вверху), которые подходят к большинству моделей. Правда, как их лепить для меня остаётся загадкой...-примечание StyleW

Думаете ли вы о работе других обувных дизайнеров-конкурентов, когда создаете свои коллекции?
КЛ: Никогда не думаю о конкурентах! Зачем? В каждом бизнесе, особенно в модном, есть множество людей, которые творят в той же области, что и ты. Но я не рассматриваю это как соревнование, это все мои коллеги. И никогда не оглядываюсь вокруг.

А насколько вам важно, что вашу обувь для выхода в свет часто выбирают знаменитости?
КЛ: Это не является ни частью моей работы, ни ее целью. Но полагаю, что это все-таки важно. Знаменитости обладают самой большой возможностью выбора в мире и зачастую получают тонны одежды и обуви просто бесплатно. Поэтому, когда женщина, которая может позволить себе все что угодно, предпочитает Christian Louboutin всем другим обувным маркам, — явное доказательство того, что людям нравится то, что я делаю, и это весьма лестно. Я, кстати, никогда не стану предоставлять свою обувь бесплатно, поскольку считаю, что туфли должны вызывать желание. Если вы лишаете женщину возможности страстного желания обладать чем-то, то вы лишаете ее возможности мечтать.

Как именно вы придумываете свои модели — утром или в ночи, продуманно или спонтанно?
КЛ: Создание коллекции происходит спонтанно, но в этот момент я сознательно изолирую себя от мира, так как мне необходима максимальная концентрация. Я постоянно делаю огромное количество набросков и перед формированием коллекции просто собираю их вместе, после чего уезжаю подальше от Парижа. Надо сказать, рисую я в очень выгодной окружающей среде: над осенне-зимней коллекцией работаю в своем загородном доме во Франции, а над весенне-летней — в своем доме в Египте. Так я и создаю около ста моделей два раза в год. (Смеется).

Следовательно, обувным дизайнерам тоже требуется вдохновение?
КЛ: Да! Чтобы увидеть нужный рисунок или цвет, всегда надо дер-жать глаз открытым, наготове. Я для этого много путешествую — узнаю много нового, а не лежу на пляже. Конечно, мои впечатления не сразу транслируются в модели обуви, но они постепенно копятся.
Я открыт всем культурам: например, из ткани, которую я приобрел на Яве, может получиться целых двадцать пять разных дизайнов.

Есть ли какие-то ограничения, которые никак нельзя переступить в процессе создания обуви?
КЛ: Главное ограничение — это вес. Хотел бы я поработать с определенными материалами, но тогда туфли получатся слишком тяжелыми. А когда женщина испытывает страдание, если она не может и шагу ступить, то она не чувствует себя красивой. И не ждите улыбки на ее лице! Так что максимальный вес пары моей обуви 300 грамм.

Правда ли, что дизайн бутиков вы всегда разрабатываете сами?
КЛ: Да, и они никогда не бывают идентичными. Создавая московский, я в первую очередь думал о зиме, о "Докторе Живаго", поэтому фасад этого бутика облицован холодного цвета синей керамической плиткой, а внутри — красный ковер в тон подошве туфель, которые стоят в арочных нишах. Коллекция же в России такая же, как и во всем мире. А вот цвета разнятся, так, например, русские любят обувь белого цвета, и она здесь отлично продается, а вот в Нью-Йорке — нет. Там любят средний каблук, а у вас — высокие шпильки или балетки.

Чем вы занимаетесь, когда не создаете обувь?
КЛ: Путешествую. Привожу отовсюду старинные двери. Сажаю растения в своем саду, ухаживаю за ними, создаю из них композиции. Занимаюсь дизайном своей новой студии. А сейчас пишу сценарий с подругой-режиссером. Разными вещами занимаюсь. Но жизнь профессиональную и личную особо не разделяю — рисую я постоянно, где бы я ни был и чем бы ни занимался.

А почему вы не делаете мужскую обувь?
КЛ: Я могу видеть только женскую обувь и даже не знаю, как делать мужскую. Это иная технология, иной подход. Это вообще другая профессия!