Июль — самая тяжкая пора в японской столице, когда влажность и жара делают ее совершенно непригодной для жизни. Впрочем, опытные японцы нашли способ защититься. Точнее — несколько способов. Один, наиболее простой, — залезть в выдолбленное в скале ложе горячего источника, положить маленькое полотенце — размером в салфетку — себе на голову, чтоб было чем пот вытирать. Если к горячим источникам ехать день — можно обойтись и о-фуро, тем, что раньше переводили как «почтенная баня». Почтенные бани находятся в каждом квартале, и вход в них по цене совершенно доступной. Другой, самый хитрый способ противостояния жаре — это праздник О-Бон, теоретически — день почитания духов, а практически — праздник самого жаркого времени года, предназначенный взбодрить сердца намеком на то, что жарче уже не будет.

[показать]

В течение нескольких дней справляют О-Бон - красочный праздник поминовения усопших

[показать]
Жители Токио отправляются отмечать праздник

[показать]

[показать]

[показать]

[показать]
Традиционный японский танец "о-бон-одори" и ритмичный грохот барабанов

Прелестны японки во время праздника О-Бон. Если что и дает человеку силы выдержать адскую жару дня, так это предвкушение вечера, когда эти прелестные создания выйдут на улицу в своих тонких ярких нарядах. Но главное в О-Боне — это, конечно, танцы. Народные танцы одори ведутся по-своему в каждой провинции и в каждом районе Токио. В Токио мало местных уроженцев, большинство жителей — приезжие из различных областей страны. Поэтому во время О-Бона здесь можно увидеть танцы всех провинций. Танцуют на улицах и в храмах, на импровизированных сценах и прямо на асфальте. На танец в европейском смысле одори не похож, скорее — на старинное славянское коло, хоровод.

В старину японцы не знали кондиционеров, да и сейчас это — редкая новинка в японских домах, где обычно полагаются на естественный поток воздуха. Но чтобы мороз по коже пошел, лучше всего рассказать страшную историю о призраках и привидениях. Время О-Бона — это пора страшных рассказов. В театрах идут пьесы о людоедах и призраках, о лисах-оборотнях и страшных убийцах. Одна из любимых страшных историй О-Бона — «Адачигахара». Ее ставят и в театре Но, и в Кабуки (под другим названием). Начало «Адачигахары» было использовано Куросавой в фильме «Кровавый трон» (его версия «Макбета»).

Сюжет такой: монахи-паломники и их слуга — комический персонаж — идут через густой лес. Им попадается избушка, в которой сидит старая женщина за прялкой. Она радушно принимает их и они беседуют о просветляющем влиянии Будды вообще и молитвы «Наму Амида Бутсу» в частности. Затем старушка уходит за хворостом, а монахи ложатся спать под навесом. Лишь слуге не спится, он крутится, вертится, наконец встает и заглядывает в избушку. О ужас! Она полна человеческих костей. Безобидная старушка оказалась страшным чудищем, бабой-ягой. Проснувшиеся монахи становятся к молитве, а слуга в переполохе бежит по лесу и натыкается на возвращающуюся баба-ягу.

Следующая сцена — одна из самых трогательных в японском театре. Сначала мы видим, что баба-яга танцует танец молодой девушки, трогательной и чистой, под музыку, говорящую о чистоте ее души — просто тургеневская героиня. Оказывается, молитва и душеспасительные разговоры монахов заставили ее забыть о людоедстве. Но когда слуга налетает на нее и она, по ужасу на его лице, напоминает, что ее тайна раскрыта, невинная девушка вновь обращается в ведьму. И лишь появление монахов с четками и молитвами помогает постепенно утихомирить разгулявшееся чудовище.

Кроме нормальных летних ужасов, в «Адачигахаре» звучит еще и очень японская идея, что человек сам на себя накличет беду, если откроется. Если бы слуга не подал виду, что он знает о людоедских склонностях ведьмы — встреча с ней прошла бы для него безнаказанно. Можно сказать вообще, что подлинно японское отношение к миру — это отношение зрителя, который никак не выражает своего отношения к увиденному. Поэтому так приятно смотреть кино или пьесу в обществе японских друзей — они наверняка не будут комментировать увиденное.

Немало страшных историй О-Бона записал Лафкадио Хеарн, знаменитый (в Японии) американский литератор прошлого века, поселившийся в городке Мацуэ на берегу Японского моря, женившийся на японке, принявший японское имя и способствовавший распространению японской культуры. Японцы склонны преувеличивать литературные достоинства Хеарна — он стал местной знаменитостью, как Стивенсон на Самоа или Моэм в Сингапуре. Но если на Самоа или в Сингапуре местной литературы не густо, в Японии литература цветет уже второе тысячелетие. Все же преклонение (так и тянет написать «низкопоклонство») перед Западом заставляет японцев восхищаться Хеарном и даже считать его «крупным американским писателем».

[показать]
Обложка к фильму Квайдан (Истории о привидениях)

По сборнику страшных рассказов Хеарна был поставлен фильм «Квайдан», состоящий из нескольких киноновелл, классический фильм летней поры. Обедневший самурай оставляет свой дом, покидает жену и отправляется искать счастье в чужих краях. Он женится на другой, богатеет, но все больше тоскует о покинутой жене. Наконец он не выдерживает и пускается в обратный путь. Он находит свой дом обветшалым и полуразрушенным, но в горнице горит свет и супруга его по-прежнему сидит за прялкой, как Пенелопа. Они проводят ночь в любовных утехах, а поутру он находит в своих объятиях скелет — его жена давно умерла.