Зимой 1918 года Лариса Михайловна Рейснер, по приказу которой исторический выстрел с крейсера "Аврора", возвестил о начале революции, в мраморных дворцах держала большой штат прислуги и принимала ванны из пяти сортов шампанского, когда почти вся страна голодала. Ей пытались выговаривать, а Рейснер недоуменно щурилась:
– Разве мы делали революцию не для себя?
М. Веллер, А. Буровский "Гражданская история безумной войны" (стр. 206)
Кто она? Новый типаж женщины русской революции? Любовница (в том числе) Николая Степановича Гумилёва, которая имела все полномочия, чтобы спасти его от большевистского расстрела, но: "палец о палец не ударила бы для его освобождения"? Во всяком случае в историю российской литературы она вошла во многом благодаря именно этому "звёздному" знакомству с поэтом. Вершина романа Николая Гумилёва и Ларисы Рейснер пришлась на Февральскую революцию. Гумилёв, правда, последнюю не заметил, он был слишком далек от политики.
[показать]
Лариса Рейснер
О впечатлении, которое произвел на Рейснер Зимний дворец, официально провозглашенный государственным музеем, она рассказала в очерке "В Зимнем дворце".
Первого сентября 1921 года петроградская газета "Правда" опубликовала официальное сообщение ВЧК о расстреле 61 человека по "Делу Таганцева". В приведенном списке расстрелянных 25 августа фамилия Гумилёва стояла тридцатой: "ГУМИЛЁВ Н. С. 33 л., б. дворянин, филолог, поэт, член коллегии издательства „Всемирной литературы“, беспартийный, б. офицер. Содействовал составлению прокламаций. Обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов. Получал от организации деньги на технические надобности".
Гумилёв оставил жену и ребенка (девочку 2-х лет). "Жена – лахудра, словом, надумала я взять девочку. Жаль мне одинокую и беззащитную. Одобряешь?" – писала некая Е. А., Ларисе Рейснер в 1922 году. В ноябре-декабре 1922-го Рейснер отвечала: "Девочку Гумилёва возьмите. Это сделать надо – я помогу. Если бы перед смертью его видела – все ему простила бы, сказала бы правду, что никого не любила с такой болью, с таким желанием за него умереть, как его, поэта, Гафиза, урода и мерзавца. Вот и все. Если бы только маленькая была на него похожа. Мои милые, я так ясно и весело предчувствую, сколько мы еще с Вами понаделаем. О, НЭП, ведь мы не какой-нибудь, а 18 год, ну все".
Ее действительный путь был недолог, через четыре с половиной года Л. Рейснер умрет от брюшного тифа. Лена Гумилёва вырастет за кулисами театров, где играла ее мать, Анна Энгельгардт. Она тоже станет актрисой и вместе с дедом и матерью умрет в блокадном Ленинграде.
Рейснер для Гумилёва и русской поэзии навсегда осталась Валькирией на коне перед строем воинов, Лерой из "Гондлы"; напоминанием о Пери из "Дитя Аллаха". Хотя в действительности, она не придала значения аресту Гумилева и не попробовала обратиться с просьбой о нём к Ленину. Такая вот была, сия боевая подруга русской революции, - гуманист просвещённой эпохи и поэтесса, "эсмеральдочка", почти что столетней, пыльной и порохом пропахшей давности.
Нелепо, забавно и бестолково до слёз...
