Настоящее
И он был прав правотой отчаяния и попыткой в очередной раз защитить меня от самого себя. Я был полон надежд. Эри же понимал, что происходит и может произойти, с холодным бесстрастием ученого. Я понял все значительно позже.
На праздник мы тогда так и не вернулись, я связался по коммуникатору с Эстебаном, извинился за нас обоих, обьяснив все недомоганием Эри. В конце концов, кукла тоже может заболеть! Совершенно счастливый, я сделал марш-бросок с Эри на руках до нашего дома, надо же было хоть как-то сбросить страх и напряжение последних часов.
Ровный мерный бег по нашему лесу, доверчиво прильнувший ко мне Эри, медленно расступающиеся перед нами старые, как этот вечно юный мир, деревья Эсперансы, и псевдольвы, заступающие нам дорогу на краткие мгновения и отступающие в глубь зарослей, медленно струя свои жуткие хвосты. Стадо торо, прервавшее на несколько минут свою мирную жвачку на зеленом, чуть охваченном уже осенней желтизной пастбище. Куча злющих дракониц в реке, которую я перебегал по упавшему после бури стволу древнего дерева, норовящих выпрыгнуть из воды, но не напасть, а просто взглянуть в наши лица своими странными желтыми глазами с вертикальными зрачками. Они знали, все знали, и ,похоже,к ним это знание пришло раньше моего.
Наш дом, ровно освещенный безумным светилом Эсперансы, белый на белом, вечер уже близко, но последние лучи ложатся на траву и деревья так, что они светятся ясным светом чистого пламени костра. И доверчиво откинутая на мою грудь серебряноволосая голова Эри, бледное его лицо, веки полуприкрыты. Мой свет, моя жизнь, моя любовь… Все это сосредоточено в крошечной точке в его теле. Наша надежда. Впрочем, надежда – слово женского рода… А у нас будет сын…
Я снова проговариваюсь случайно и слышу тихий смех возлюбленной моей куклы.
- Ты хочешь от меня так много…
И я покорно склоняю голову перед его знанием…
Два месяца надежды и волнений. Нашей общей тайны, которая вновь связала нас крепче всех уз на свете. И моего панического страха, который приходилось тщательно скрывать. Я не забыл ни одного мига перед рождением Эрика, и боялся больше всего, что Эри снова попытается уйти в чащу от презираемого им людского племени. А он был странно покорен и покладист. Перебирал старые свои записи, сделанные на разных планетах, где мы служили, возился с домом, садом. Все было, как всегда. Только иррационально мой страх усиливался с каждым днем. Да, и еще одно. Тогда, перед рождением Эрика я исключил близость между нами, боялся, что поврежу малому. Сейчас же Эри по-прежнему продолжал призывать меня к любви каждую ночь, уходить из дома, уходить из нашего сада в самую чащу, заставляя меня искать, теряя след, нередко приходилось метаться по лесу по нескольку часов, чтобы найти его. Удивительно, но невидимые глаза леса и зверей следили за нашими безумствами, нас явно охраняли, не было ни одного нападения, и утром перед нами всегда открывался прямой проход к нашему дому. Каждый рассвет мы встречали вместе, слушая хорал жизни на Эсперансе, проваливаясь ступнями в мягкий мох, ступая по хрупким струнам трав, уже слегка схваченным первыми заморозками. Яркие, злые, полные летней жары дни и холодные зябкие ночи, когда лес согревал нас в нежном мехе своих трав и листьев.
Все закончилось в один миг. Утром, после очередной нашей ночи в лесу, Эри молча осел мне на руки во время безумного бега возвращения. Дыхание пресеклось, лицо побелело. Я донес его до дома, мало что соображая, пытался умыть ледяной водой из нашего озерка. Выть от ужаса и ощущения неизбежного конца было нельзя, он бы даже без сознания почувствовал меня. Его глаза открылись и с презрением глянули в мою перекошенную от усилий быть позитивной морду.
- Оставь. Я сам.
- Что сам? Что случилось, Эри? Что-то идет не так?
- Я не знаю. Я никогда… - Он внезапно запинается и проглатывает фразу.
- Может, позвать врача?
- Я не человек…
- Тогда Лурдес? Она все-таки ксенобиолог…
- Нет, нет, нет!!! – Его рука инстинктивно прикрывает живот. - Нет! Они его заберут! Снова…
- Эри, что мне делать? Что я должен сделать?
- Ничего. Я сам. Тебе нужно на службу.
Я пытаюсь что-то возразить и отшатываюсь от жуткого ментального удара, Эри взбешен и больше не желает от меня ничего.
- Ты что творишь?..
- Иди. Хватит. Иди…
Я струсил тогда. Ушел на Базу на весь день. И тихо спер из резервов Базы переносной диагностикум навроде того, что был у нас когда-то на Дельвезе. Он – не человек, но умная машина помогла нам когда-то, поможет и сейчас. Я просто не понимал, что происходит.
Он лишь усмехнулся мрачно, когда я приложил тонкий щуп диагноста к его ладони. Техника шла вперед и пациента не надо уже было затаскивать в саму машину, чтобы получить ответ на наши вопросы.
Спокойный равнодушный его взгляд на таблицу показателей, где все горело красным светом. Он умирал… И давно… И знал это… Наша надежда его убивала.
- Эри!!!
- Ладно, не все так страшно…
А как должно быть еще страшнее? Когда пресечется дыхание и остановится жестокое сердце?
- Пока дитя во мне – нет…
А потом? Что потом?
- Не знаю. Я не хочу об этом говорить. Не хочу об этом знать.
- Эри!
Он по-прежнему презирает и боится меня. Через семнадцать лет нашей общей жизни. Боль такая, что проще его убить, чтобы прекратить все и сразу, а не обреченно ждать неизбежного конца.
- А ты по-прежнему мужественный трус, Зигфрид! Ничего не решено еще…
Мне удается сдержаться и не дать ему пощечину. За все, что он опять начал творить со мной и с собой…
Тэм мрачно смотрит на меня с экрана коммуникатора. За эти годы он немного раздался в плечах, заматерел. Бешеные золотые глаза по-прежнему горели безумным ледяным светом, холодное правильное смуглое лицо моего колонеля. Хотя… Я уже сам давно стал таким же.
- Как малой? – Ингвару-младшему исполнилось уже двенадцать лет, и Тэм категорически отказывался отправлять его куда-либо на учебу с Базы, где располагался его штаб. «Никакой военной карьеры, хватит двоих в этом доме с погонами!» - Тэм рычал это в физиономии любых комиссий, проявлявших повышенный интерес к его сыну. Ингвар-старший только пожимал плечами, автоматически принимая решение старшего в паре. Малому же было полное раздолье, учился он дистанционно, Тэм специально приставлял к нему для охраны пару своих адьютантов, они и уроки с ним делали, и носились все вместе по полигону. Ингвар-старший по-прежнему мало находился дома, мотался по дальним системам, он уже давно стал полковником и сам командовал немалым подразразделением, вечно лез во все стычки и схватки, доказывая себе и другим, что стоит немало и без тени маршала Линна за его плечами. Возвращался он домой редко и на короткие промежутки времени и снова уносился в Космос. Тогда, так давно, он сумел отстоять свое право любить у безжалостной судьбы, но что-то сломалось в нем после нелегкой победы. Он любил Тэма, он любил сына, но долго находиться рядом с ними не мог. Уходил и уходил от них, чтобы снова вернуться и уйти. А Тэм по-прежнему оставался одиночкой, отягощенным печальными воспоминаниями.
- Нормально. Носится где-то, оторва… - В голосе Тэма прозвучала скрытая гордость. – Это у вас ночь, а у нас-то день по локальному времени.
Повисла пауза. Тэм невозмутимо смотрел на меня из своего далекого далека…
- Тэм… - Его тонкие брови надменно дернулись. Но мне было наплевать на его гордыню. Я взывал не к маршалу Линну, а к своему колонелю с Чертовой Пустоши. – Тэм, мне нужен отпуск на два месяца.
- Что случилось?.. – Красивые четко очерченные губы едва шевелятся, словно выплевывая слова. Тэм никогда раньше так себя со мной не вел.
- Эри болен. Мне надо побыть с ним.
Маршал Линн молчит. Потом тяжело встает, отворачивается к псевдоокну с лживым счастливым сюжетом – деревенским двориком. На астероиде, лишенном атмосферы, эта картинка кажется мерзкой иллюстрацией всей нашей жизни. И, не поворачиваясь, говорит:
- Зигфрид, на тебя поступил донос с Базы, подписало несколько твоих подчиненных.
- Чтооо? – Я вскакиваю, не сдержавшись. Это самое последнее, что я мог был услышать от Тэма.
- То… Мои люди проверили факты, понятно, что все это ложь от первого до последнего слова, но ты бы присмотрел за своими парнями да нагрузил бы их так, чтобы дышать было некогда.
- Тэм… - Я даже отключиться не могу, мне нужен этот отпуск, пропади все пропадом!
- Что Тэм?!! Какого хрена ты развел на Базе клеветников и карьеристов? Куда смотришь? Ждешь, пока сожрут тебя, Эри твоего и твоего сына? Они уже доболтались до того, что ты виноват в гибели Свена! Дальше сидеть будешь?..
- Тэм, Эри очень болен. Мне все равно, что будет со мной, дай мне это время, пока он еще жив!
Грубое ругательство. Тэм резко поворачивается ко мне лицом:
- Что случилось?..
- Почки отказывают, он отравляется собственной кровью, тем, что ест и пьет.
- Черт! Нашел время умирать, этот твой… - Он проглатывает оскорбление, красивое восстановленное лицо внезапно становится грубым плоским обожженным блином, таким, каким я его увидел много лет назад. В минуты наивысшего волнения у Тэма происходит паралич лицевых мыщц, и красота словно сгорает в огне подавленных страстей, он снова становится полковником с Чертовой Пустоши, пережившим гибель отряда, позор плетей. Я давно привык к его преображениям, думаю, знаем об этом только я и Ингвар-старший, Тэм не позволяет себе распускаться в присутствии посторонних. – Хорошо, я понял. Разрешаю тебе отпуск, кандидатуру на свою временную замену можешь назвать?
- Да… - Я торопливо бормочу фамилию моего заместителя.
- Нет. Ищи другого…
Я не успеваю спросить, почему… Тэм смотрит на меня с непереносимой ненавистью. Черт! Я не ожидал такого… Чтобы один из моих выросших на Эсперансе до полковника лейтенантов так…
- Тэм, я… - Я даже не могу ему признаться, насколько это подкосило меня. Эри, теперь этот…Эта…Крыса…
- Ищи другого. Жирком заплыл ты на этой Эсперансе…
- Может быть…
В ответ на вторую названную фамилию он утвердительно кивает.