Настоящее

   Эри умирал. Мне не надо было даже смотреть в окошко диагностикума, на страшные цифры, на зашкаливающие показатели его обмена. Все, чего я боялся многие годы, все мои кошмары, связанные с отказом его организма  функционировать, сбывались. И Эри это тоже знал. Но только с одним  но…Он хотел жить, стремился к жизни изо всех остающихся  у него сил, чтобы дать жизнь другому существу и спасти меня. Мы слишком рано радовались тогда, слишком рано…

Прошлое

    После ухода нашего сына и пробуждения Эри почти через двенадцать часов, когда я уже стал бояться, что он вообще проснется, какого-то нормального разговора между нами не состоялось. Меня мучило чувство безумной неловкости, словно, прикоснувшись ко мне и частично передав то, что Эри пытался внушить моему сыну, Дельвез совершил большую ошибку, вмешался в то, во что не должны были вмешиваться ни я, ни он. Сладкого пробуждения   после нашей любви не произошло, Эри молча поднялся с постели и, уклонившись от моих обьятий, пошел в душ, а потом просто вышел оттуда уже затянутый в свой комбинезон, как в жесткую форму, скрывающую чувства и эмоции при построении на плацу.

   Мне пришлось просто поставить его в известность, что Эрик ушел в дом Свена и извинился за все, что происходило между ними. Синие глаза лишь блеснули ледяным светом. Он добился своего, мучительно, тяжко, но добился. Убрал соперника из нашей жизни. Он не понимал, да и не мог понять, что Эрик для меня не партнер, а сын, и любовь к нему совсем другого свойства. Почти двадцать лет среди людей, но Эри так и не избавился от своих предубеждений. Либо не захотел, либо по-прежнему презирал человеческую природу со всем жаром высокомерной куклы. И я по-прежнему не мог полностью понять его мыслей…

- Ты опять чувствуешь себя виноватым…- Голова Эри лежит на сгибе моего локтя, и он внимательно смотрит в мои глаза. Еще одна безумная ночь с ним. После гибели Свена и ухода Дельвеза что-то произошло между нами. В последний  год я все реже и реже терял голову от лукавой усмешки синих глаз, сходил с ума от прикосновения водопада длинных светлых волос, все чаще приходя со службы измотанным до такой степени, что едва добирался до постели сам, нередко Эри же меня туда и перетаскивал, заснувшего за ужином, уронившего голову прямо на столешницу.

- Перед тобой? Да, наверное…- Страх из-за его признания о выработке ресурса организма, а он ведь и тут остался холодной безэмоциональной куклой, говорящей даже о своей неминуемой смерти как об отказе простого механиза, или так легче ему было принять неизбежное?.. Страх из-за его признания сжигал меня каждый день и каждую ночь. И убить свой страх я мог только одним способом, опять и опять испытывая наши белые мгновения, прикасаясь во время совместного оргазма к его разуму, паря над землей, над лесами Эсперансы, уходя все глубже в звездное небо, полное холодных чужих созвездий, не имеющих названия. То, что это было разумное и холодное прощание Эри со мной, я понял далеко не сразу, потом, позже, позже… Намного позже. А пока каждую ночь я срывался, как мальчишка, вслед за своим возлюбленным то в чащу леса, то на берег нашего пруда. Что-то произошло такое, что осквернило наше ложе в доме, и Эри перестал его жаловать, когда хотел подарить мне свою любовь. И я преследовал свою безумную куклу, ведомый его неслышимым призывом, словно звери Эсперансы во время гона, по всему нашему лесу. И прикосновения мягкой травы, нередко в вечерней росе, охлаждали нашу кожу, остужали внутренний огонь, горевший в каждом из нас, до того состояния, когда мы могли вообще прикоснуться друг в другу. Эри снова начал играть в ту же игру, что и на Дельвезе, давно, так давно. Светлый водопад рассыпавшихся по плечам волос, лукавый призывный взгляд, серьезное сопротивление в начале любовной игры, когда мы решали, кто будет господином в нашей паре в эту ночь. И его покорное подчинение, если он проигрывал, а это происходило все чаще и чаще. И наши пробуждения в любом месте нашего сада и смущенные мои смешки, и его надменная улыбка в ответ, когда мы считали наши боевые увечья. Честно сказать, на службу я просто забил, как простой лейтенант, колеса хорошо отлаженной мельницы крутились и без меня.

- И снова напрасно. Ты свой выбор сделал много лет назад и не отступил от него, я сделал свой. Был ли он правильным, я не могу тебе ответить даже сейчас…

    Я смотрю в его безмятежные глаза, хмуря брови.

- И какой же еще выбор был за тобой, а, Эри?.. Умереть или полюбить? Что страшнее оказалось для тебя?.. Можешь врать мне сколько угодно, я точно уверен, что Эрик бы не был зачат, если бы ты не принял такое решение, даже подспудно, сопротивляясь ему в своих мыслях. Ведь так? Я никогда не верил, что твоя жажда жизни была так велика, что ты пошел бы на подобное, чтобы ее сохранить?

- Нет, конечно. – Вздох приподнимает его грудь, тихо сползают пряди его волос, холодя мою кожу. – Но и ты до конца не понимаешь. Ты – Слышащий, я не мог прервать линию твоих предков. А от людей Слышащие не родятся.

- Эри, у меня человеческие предки!

- Но и мы были созданы частично с генами людей. Поэтому и возникли аномалии, которые нельзя было погасить, хотя такие попытки всегда предпринимались.

- То есть ты был аномален относительно всех своих сородичей? Я правильно тебя понял?

- Да. Правда, не догадывался об этом до встречи с тобой…

- Если это правда, на Дельвезе прервется ветвь все равно, он же кукла всего наполовину.

- Это не так… - Он приподнимает голову, садится на траве, раздраженно дергает плечом. – Ты не понимаешь, опять ничего не понимаешь!

- Чего я не понимаю?

   Он молча встает, обматывает свой комбинезон вокруг бедер:

- Мы с тобой и так задержались, тебе пора на службу, а мне – разогнать ту живность, что просто заполонила наш сад, дикие растения рвутся на дорожки как обезумевшие, лианы забивают мои цветники, словно завтра конец света.

   Я молча покорно склоняю голову перед его решением, понимая, что ответа на свой вопрос не дождусь. Он ответит, обязательно ответит, но это будет как всегда неожиданно и позже.

    Служба моя в тот период проходила просто в полусне, каждая бессонная ночь только прибавляла усталости и раздражения. И было еще… Свен… Эрик жил в его доме уже месяц, я знал, что Солнышко там появлялась периодически. Эстебан вынужден был не замечать подобных моментов, поскольку я ясно дал понять после нашего возвращения, что пытаться их разлучить из-за каких-либо надуманных причин не получится, да и я всегда поддержу своего сына. Было ли для обитателей городка шоком, что, помимо возлюбленного чужой крови, у колонеля оказался вполне взрослый сын, не знаю, мне было глубоко наплевать на это, хватало того, что я безнадежно опоздал, не сумел защищить собственного сына, и Свен погиб фактически из-за моего промедления. Это было не так, конечно, это было не так, но мысль эта не давала мне покоя постоянно, оставляя мой разум только ночами, во время любовных игр с Эри, да на полигоне, при полном физическом изнеможении. В остальное время я мучительно решал и решал одну и ту же загадку, стоило ли вообще так рисковать людьми, чтобы выгнать взбунтовавшуюся мразь из-под земли. Да только и это было всего лишь мороком, иллюзией. Я бесконечно запрашивал результаты расследований того бунта. Условия для заключенных там были похлеще, чем на Чертовой Пустоши, Тэм всегда следовал кодексу чести, правда, воспринимаемом им весьма специфически в тот период, но подобного он бы просто не допустил на своей территории. А здесь… Свен поплатился не за свои грехи, как и тот ублюдок, уничтоженный Дельвезом. И разум мой раз за разом отказывался принять неизбежное. Я слышал мягкие шаги Свена, его грубоватый голос, легкое движение воздуха от его перемещения по кабинету. Это была всего лишь многолетняя привычка, постоянно ощущать его рядом, и сейчас потерять ощущение надежности и спокойной поддержки было мучительно. Это было очень тяжело. Я даже никогда не задумывался, насколько все это было… Мне удалось забыться с Эри и пережить чувство потери партнера, но вот потерю друга я забыть никак не мог, мучимый чувством горькой обиды и вины. Эрик, по-моему, испытывал что-то подобное, но ему было проще, Санни освещала его путь, дни и ночи. И они-то безумствовали вовсю. По крайней мере, Эрик выглядел так, словно не спал вообще. На мое довольно резкое замечание по поводу несения службы, мой непокорный сын только хмыкнул непочтительно:

- Колонель, согласитесь, у нас не так много времени остается, чтобы безумствовать. Да и пример, знаете ли, весьма заразителен.

    Разговор происходил один на один, в моем кабинете, Эрик довольно ехидно смотрел мне в лицо, стоя навытяжку. Но взгляд его перемещался с моих разбитых в кровь на полигоне костяшек пальцев на наглухо застегнутый стоячий воротник комбинезона, скрывающий следы зубов Эри на шее и плече.

- Я все-таки настаиваю, чтобы ты хоть немного отдыхал. Иначе найду повод, упеку на гауптвахту…

- Солнышко плакать будет, не надо. Я постараюсь. И еще…

   Я напрягся. Что еще-то?

   Дельвез словно в воду кинулся с обрыва, выдохнул:

- Я в прошлые выходные надел Санни помолвочное кольцо, а официальная часть представления родителям невесты планируется на это воскресенье. Вы сможете приехать в городок?

   Он неловко смотрел в сторону, я лишь усмехнулся в ответ:

- Да. Я же обещал. И Эри, я думаю, не пропустит такое событие.

   Дельвез лишь чуть пожал плечами. Холод между моими куклами не прошел…

   Помолвка получилась шумная, дурная, Эстебан и Лурдес в конце концов смирились с тем, что буйная компания вояк, старающихся вести себя максимально прилично, разносит их дом просто на кусочки. Эри тихонько сидел в сторонке, благонравно ведя разговоры с Солнышком, Эрик заходился от злости и ревности, но поделать ничего не мог, Эстебан изо всех сил соблюдал законы своих предков. Соответствено, мужчинам позволялось веселиться от души, а вот женской половине нужно было соблюдать приличия, и для защиты чести невесты никого более подходящего, чем Эри, не придумали, всем остальным хотелось потанцевать и выпить.

   Я тихо стоял в сторонке, недалеко от мирно болтающих Эри и Санни, любовался оживленным и счастливым лицом нашей девчонки, мягким светом глаз Эри. Он редко позволял себе эмоции, но тут он действительно был рад за Солнышко. Внезапно меня отвлекли в сторону каким-то вопросом, рядом со мной проскользнул Эри, торопливо махнув рукой на мой удивленный возглас. Санни растерянно смотрела ему вслед. Я видел сквозь раскрытые стеклянные двери, как он, странно выпрямившись, торопливо бредет сквозь толпу, отталкивает наиболее настойчивых со своего пути, потом пришло ощущение паники и боли. Я рванулся следом, уже не рассуждая. Эри сказал, что не знает времени своего конца. Судя по тому, как он рвался скрыться с глаз окружающих, даже не предупредив меня, что-то происходило.

    Я потерял его из виду сразу, как врезался в толпу. Меня пытались остановить, предлагали выпить, потанцевать, я рвался вперед, сметая людей как убийственную преграду. Если что-то случится с Эри, и я не успею, то оправдания мне не будет!

   Полная света поляна, ярко светящаяся в лучах нашего безумного светила трава, темные ветви деревьев в чаще леса… Его не было, не было ни в окруженном вечной тьмой ветвей круге света на опушке, ни глубже, во влажной и тенистой куще. Я слышал его зов, но он слабел, словно Эри удалялся все дальше и дальше в лес, вырвавшись из картинно красивых интерьерных лужаек сада Эстебана, уходил все глубже в чащу, такую же дикую, как на Дельвезе. Ветви мешали моему движению, проваливался мох под ногами, корни переплетались и не давали ступить спокойно, я в отчаянии вопросил владыку наших жизней, что случилось… Ответ пришел мгновенно. Неудовольствие нарушенным течением жизни. И далеко не шум праздника вызвал этот ответ.

- Пропустите меня, прошу…

   Резкий ответ, словно отзвук старой боли. Нет… Что ж, у меня припасен и убийственный аргумент. Я достаю лазерник из чехла на поясе. Да, это не дело, входить в дом вооруженным, но есть Устав, предписывающий нам правила ношения оружия даже в подобных случаях. И вот мне придется воспользоваться оружием против того, кто принял нас десять лет назад без сомнения и страха, дал возможность жить так, как нам бы с Эри всегда хотелось. Это великое предательство с моей стороны, так обойтись с моим домом, но Эри может погибнуть, пока я буду преодолевать лесные завалы! Тихий ответ. Ветви, тяжко склоненные вниз, нехотя и медленно раздвигаются, освобождая проход в листве. Быстрее, еще быстрее, зов разума Эри слабеет, я уже бегу бегом по моховой подушке, корни отступают с моего пути, не давая переломать ноги. Мгновенно срываются с ветвей дерева странные птицы с ярким синим оперением, почти такие же, какие были когда-то так далеко, в нашей молодости, в нашей весне, на Дельвезе.

   И останавливаюсь внезапно. Вот он, я его нашел. Сидит на подломившихся неловко ногах, прислонившись лбом к глубоко изрезанной морщинами коре псевдосеквойи. Руки опали беспомощно, он жмется к дереву так, словно просит защиты и помощи. Дьяволово семя, я же обещал! Вместе, только вместе, сколько бы не осталось времени! Даже если последняя капля вытекла сейчас.  

- Эри!

   Он поднимает побелевшее от боли, искаженное страхом лицо. Дорожки слез. Что это? Что происходит? Если то, о чем я думаю, то вместе, только вместе. Всегда. Навсегда.

- Я здесь. Что случилось?

  Он закрывает лицо руками, снова тесно прижимается к грубо изломанной годами и ветрами коре.

- Тебе больно? Где болит?

  Он мотает головой. Я медленно и осторожно подхожу ближе, судя по тому, что излучает его разум, он вряд ли сумеет воспринять мое появление как благо. Кроме страха и боли, я ничего не чувствую.

- Что с тобой, что случилось? Что?.. – Я осторожно прикасаюсь к его плечу, выпирающему острым клинком под моими пальцами. И внезапно ощущаю теплое прикосновение, слабое касание чьего-то чужого разума, мягкие, нежные вопрошающие интонации. Но…это не Эри! Это…

   Меня отбрасывает в сторону, я растерянно и неверяще смотрю в искаженное страхом и болью лицо Эри. Я не забыл, как это случилось с нашим сыном. Такое же доверчивое касание чужого разума.

- Эри?.. – Это наша надежда и наша жизнь, это наш шанс на продолжение его жизни еще хотя бы на семнадцать лет, пока вырастет и окрепнет дитя. Это сохранение моей жизни! Это…

    Он молча смотрит на меня. Страх, боль, отчаяние. Неверие. Все то, с чем я столкнулся семнадцать лет назад. А меня внезапно одолевает хохот. Я восторженно воплю в глубь леса что-то невнятное, подпрыгиваю на мягкой моховой подушке. Лицо Эри становится гневным:

- Ты не хочешь? Тебе смешно? Я ошибся?..

- Ты не ошибся… - Просто обнять и прижать к себе его, нашедшего решение самой страшной задачи в нашей жизни. И обнять и прижать то существо, что существует вне нашего мира, и все же в нем сосредоточены все наши надежды. – Ты прав…