Свен действительно очень долго залечивал свои переломы, на службу он вышел только через три месяца после памятного боя. Эрик вел себя нейтрально, сматывался прямо со службы в лес и утром неизменно стоял на разводе вместе со своим подразделением. Заместитель Свена с моим сыном, а вся База об этом узнала практически сразу после переезда седо-рыжего вояки в мой дом, видимо, джунгли были полны ушами или док не сдержался, не связывался, на бой не вызывал, хранил нейтралитет. Мне некогда было сильно вникать в их отношения, достаточно было моих домашних упражнений с озверевшим на исходе первой же недели болезни от безделья Свеном. Причем, если Эри он слушался беспрекословно, то мне приходилось долго убеждать, что запиваться в своей комнате днем и ночью нельзя, обезболивающее колоть нужно, пытаться уйти на полигон, едва сняв фиксирующие повязки, – бред старого придурка! На что он страшно обиделся и полез драться, и схлопотал от меня по морде сразу, оптом и за все, что натворил. Разнимал нас рассерженный донельзя Эри, причем просто расшвырял обоих по разным углам гостиной, а я потом еще получил мощный ментальный удар в качестве наказания за дурость. Зато скучно моему снежноволосому рыцарю эти три месяца точно не было. К счастью, никаких событий    в Городке за эти три месяца не отмечалось, и я мог лгать Эстебану сколько угодно про благополучие на базе и про скромный характер моего сына. Похоже, Соледад тоже своими чувствами в семье не делилась.

    Мы уже ложились спать с Эри, когда прозвучал вызов тревоги с Базы. Ну да, бывает такое, я обязан быть всегда доступен для вызова. Большая война, конечно, и подождать может, пока мобилизуются все планеты и встанут в строй плечом к плечу и кадровые, и резервисты (храни нас все, пребывающие за пределами Вселенной, от подобного!), а вот от учений с оружием мы не гарантированы. Опять что-то случилось в соседнем Секторе? Слона, что ли, при перевозке потеряли?.. Эри встревоженно поднял голову у меня с груди, закутался в покрывало. Понятно, что большого секрета, кто с кем спит в доме полковника, уже давно не было, но взглядов чужих людей на себе Эри по-прежнему не терпел.

    На экране коммуникатора возникло перекошенное от усердия лицо дежурного офицера:

- Господин полковник, разрешите доложить! Обьявлена тревога по Сектору, сбор личного состава в течение часа, приказано выдвигаться с оружием в сторону…

   Так, слона не потеряли. Нас выдвигают приказом в сторону очень зловредной планетки, на поверхности которой есть только пара зданий космопорта, все остальное под поверхностью почвы, и добыча руды, и бараки заключенных. Такая вот Чертова Пустошь под землей. И, судя по всему, нас бросают туда в качестве ударной силы для подавления восстания заключенных. Ничего достойного в этом приказе не вижу, но существует присяга и служебный долг. Ладно, пора собираться и выдвигаться.

- Я с тобой! – Хриплый голос Свена застает меня врасплох. Он, оказывается, бесшумно зашел в нашу спальню, услышав резкий вызов коммуникатора и услышал все.

- Свен, какого дьявола, ты только неделю как на службу вышел, куда ты с твоими переломанными руками-ногами лезешь?

- Насколько я слышал, сбор касается всех боеспособных? Или ты мне предлагаешь спрятаться за спиной у Эри?

   Кукла мрачно переводит взгляд с одного на другого, потом молча встает, точнее, встекает на ноги из-под простыни, нежным жемчугом переливается его кожа, светло-серебристые волосы струятся по плечам, спадают ниже пояса, скрывая наготу своего хозяина. Впрочем, кого ему стесняться? Меня? Свена, которого он за три месяца натаскался на руках и надавал немало оплеух за его бесконечные художества?

- Я сейчас найду что-нибудь поесть, собирайтесь пока…

  Мой седо-рыжий лейтенант с тоской смотрит вслед уходящему Эри. Тот лишь завязал на бедрах полотенце, чтобы скрыть шрам, не стал тратить время на одевание. А вот нам надо наряжаться по полной выкладке, если хотим вернуться обратно живыми. Ненавижу вести бой в ограниченном пространстве, это самое мерзкое состояние из всего, что я испытывал, да и Свен потерял обоих партнеров именно в таких катакомбах. И не надо думать, что против нас выйдут мальчики с арматурой. Там находятся заключенные на пожизненные сроки, им терять нечего. Судя по тому, что поднимают Базу, охраны в живых не осталось, иначе справились бы и без нас. А значит, у восставших в руках уже лазерники и парализаторы, то есть мы оказываемся на равных.

   Через час я вглядываюсь в лица своих бойцов. Выдвигаются все боеспособные, на Базе остается всего несколько человек для поддержания связи. Все остальные… С Эри я толком и не попрощался, просто привычно поцеловал в щеку, так лучше, чем устраивать долгие проводы. Свен же лишь прикоснулся к его руке своей лапой в боевой перчатке, но мне показалось, что он словно поцеловал ее. Я помнил это его движение, видел много лет назад, тогда, в Исследовательском центре, после моей драки с его партнером. Ох, брат мой, Свен, так кого же ты полюбил-то: Эри или отражение его сущности – Эрика? И куда я глядел? Ведь это было так очевидно уже много лет…

   Молча стоят в строю мои офицеры и бойцы. А за оградой так же молча стоят наши полковые дамы. И тут нет места иронии, они прекрасно понимают, что происходит, так же приняли вызовы коммуникаторов своих мужей и сейчас гадают, все ли вернутся живыми. Надеюсь, что вернутся все, и мне не надо будет, запинаясь, обьяснять одной из них, каким замечательным солдатом был ее супруг, как благодарна наша Вселенная за его мужество и непреклонность. Лицемерие, необходимое в этом случае… Осознанная ложь, принимаемая по многолетней привычке верить мне всегда противоположной стороной. Не приведи еще раз пережить такое! А ведь бывало и не раз!..

  Команда к погрузке, я тихо говорю Свену:

- Найди при высадке Дельвеза и пригляди за ним, пожалуйста! Он сдуру много может натворить…

   Наверное, не надо было бы после всего, что произошло между нами, просить об этом Свена, но он надежнее меня приглядит за моим сыном и будет рядом, если что. У меня другие задачи, хотя за спинами своих парней я не прятался никогда…

    Все оказалось даже хуже, чем я предполагал, нас бросили в бой сразу после разгрузки, заключенные уже частично выбрались на поверхность и захватили часть космопорта. После того, как наш транспортник обстреляли прямо при посадке, повредив часть обшивки и ранив несколько человек, я понял, что ничего хорошего нас не ждет. Часть зверья на поверхности и их надо раздавить, а большая часть в катакомбах под землей, и это самое страшное. Карты, конечно, были, но на них засады не указывались.

   На прорыв в подземелья мне пришлось вести ребят самому, с космопортом разбиралось другое подразделение, нам было не до них, там все-таки было попроще, хотя бы воздух был с поверхности, а не шахтовый.

   Глухая темнота незнакомых переходов, освещаемая только прожектором на шлеме да вспышками лазерников. Смертники отбивались отчаянно, мои тоже не сильно терялись, особенно когда увидели несколько трупов растерзанных охранников, их даже не застрелили, разорвали на части. Что тут творилось раньше, не мое, собственно, дело, будет разбираться другие люди, моя задача была максимально сохранить жизни своих подчиненных и, по возможности, озверевших придурков, среди заключенных не все были осуждены за тяжкие преступления, могли быть и просто случайно попавшие сюда. И это было очень сложно.

    Гнали мы их согласованно к одному из выходов, пытаясь обезоружить перед выходом на поверхность, убийцы наружу под прицелы выходить не хотели и отбивались отчаянно. Дельвез держался все время рядом со мной, Свен чуть отставал, прикрывая нас обоих, остальные где-то потерялись в черноте переходов, я слышал их голоса по рации, но видел рядом с собой только двоих. Я уже довольно далеко оторвался от Дельвеза и Свена, когда откуда-то из-за выступа прямо на Эрика вылетел парень и струя лазерного пламени озарила тьму. Эрик успел увернуться, но зацепился защитным костюмом за какую-то арматурину и повис, словно жук на веревочке, пытаясь освободиться. И оказался прямо под прицелом. Я бросился к нему, лазерник, сука, крякнул, разряжаясь, и выстрела не получилось. Я был слишком далеко и мог только смотреть, как моего сына убивают. Свен был ближе, и он стрелял, пытаясь отвлечь внимание нападавшего на себя, а тот, видимо, испытывая наслаждение от вида беспомощного противника, медлил с выстрелом. И это спасло Эрику жизнь. Свен успел добежать и рвануть у парня из рук его оружие, тонкий луч прорезал защитный нагрудник костюма  за краткие мгновения, я услышал безумный крик боли и рванулся к ним обоим, путаясь в слабо мерцающем отсвете лазерного пламени в  какой-то арматуре на полу, задевая каменные выступы. Эрик вырвался, наконец, из капкана, мертвой хваткой вцепился в нападавшего, тот только застонал сдавленно. Мне было все равно, что делает сейчас мой уцелевший сын, я видел только разбитый шлем Свена и огромную прожженную дыру у него в груди. Я осел на колени, поднял его голову, бестолково тычась рукой в нагрудный карман за аптечкой.

- Сейчас обезболю, потерпи.

- Колонель, ты совсем дурак, что ли? – Свен сдавленно хрипел, хотя я прекрасно понимал, что половины груди у него просто нет. – От такого нет лекарства.

- Сейчас, терпи, рыжая зараза! – То, что в душе я выл одинокой собакой, понимая, что происходит, не должно было отражаться на лице. Дельвез сдавленным голосом спросил:

- Как у него?

- Нормально. Кровотечения нет… - И половины легких нет, и я вообще на знаю, как он еще живет.

- Иди на…, колонель, с тобой неинтересно… - Свет бормотал очень быстро, бредил, похоже.

   Я молча воткнул иглу ему в шею, обезболивающее мгновенно впитается в кровь и  хотя бы уменьшит боль в последние мгновения его жизни.

- Глупость делаешь, не надо уже ничего. – Он-то, оказывается, еще что-то соображал. – Говорю, скучно с тобой, сопли подбери. И я все-таки успел, колонель, я все-таки успел на этот раз!..

- Да, ты успел, спасибо тебе!..

- Ну вот, а ты говорил, что я старик!..

-Дурак ты рыжий!..

- Ладно, дурак. Сам знаю. Эри…

  Дельвез резко обернулся, поняв, что его зовут. Глаза Свена померкли, стали мутными, тело, только что еще стянутое судорогой боли, распрямилось, расслабилось. Эрик вскинул на меня растерянные глаза. Я не помню, по-моему, я заплакал на какие-то мгновения, а, может, с потолка подземелья упали капли воды мне на лицо. Я так до сих пор и не могу вспомнить, как это было. Запомнил я другое: жуткий животный крик заключенного и звериный вой Эрика. Капли крови на безумно белом лице моего сына, чужой крови. И сломанное, разодранное тело человека у его ног. Эрик убил его голыми руками, так убивали куклы когда-то в бою, я еще помнил, как выглядели тела погибших наших ребят в кукольных замках. И не я один это помнил.  Голоса ребят раздавались уже рядом и мне пришлось взять залитый кровью лазерник убитого охранника. И совсем близко увидеть обреченный взгляд Эрика. Он ждал от меня возмездия за смерть человека от его рук, ждал удара лазером.

   Широкая струя пламени накрыла изломанное тело заключенного и Свена. Огненное погребение давно было забыто, мы жили уже десять лет в мире, но, тот, кто принимает души наших близких за краем Вселенной, прими заблудшего убийцу, и прими моего друга там, где нет понятия ненависти и войны, где вечный покой находят наши беспокойные  души. Он выполнил свой долг и сумел исполнить свою мечту. Он успел спасти, хотя бы ценой своей жизни. Подарив жизнь Эрику и мне, и Эри.

   Ребята молча смотрели на догорающие куски металла, человеческая плоть менее устойчива к огню. А я тихо приказал:

- Пошли. Нам еще выбивать оставшихся из их нор. Нечего сопли распускать…

  Они молча расступились передо мной и моим сыном. Чувство горькой немоты, невысказанных слов, невыполненных обещаний и глупых обид придет чуть позже, когда в полной мере обнаружится пустота в жизни из-за отсутствия рядом одного из моих друзей. Я знаю это, я ничего не забыл со времени гибели Эда, давно, так давно. Боль от потери удалось заключить в ледяной кристалл, чтобы дать возможность мне полюбить другого, но лед был расплавлен погребальным пламенем… И с этим тоже придется примириться со временем.

   Боевая задача была выполнена с честью, раненых было много, погиб лишь один Свен. Я вынужден был с тоской выслушивать благодарность вышестоящего начальства, не имея возможности послать их куда подальше из-за плохо подготовленной операции и того, что заставило бесправных заключенных взяться за оружие. Сейчас во всем этом разбирались правозащитники, нас же постарались максимально быстро убрать с глаз долой. Это сюда нас транспортировали через несколько секторов менее чем за сутки, возвращаться пришлось на пассажирских тихоходных судах больше недели. Впрочем, эти дни были нужны, чтобы хоть как-то осознать произошедшее и смириться с ним.

   Ну, вот насчет смириться, это, конечно, я сильно погорячился. Зная свою особенность орать по ночам после тяжелых переживаний, я просто затаился на неделю в своей каюте, по счастью отдельной, тихо пил и не спал ночами. Совсем. Потому что не мог, только закрывал глаза и видел спокойное лицо Свена, покрытое веснушками, его рыжие патлы, серо-черные глаза. Его пощечину, данную давным-давно подчиненному, который чуть не убил меня. И еще узкое сухое лицо Эда, кровавой гончей, так и не закончившей свой бой. И если днем алкоголь хоть как-то помогал забыться, то все ночи были мои, воспоминания накатывали волнами, и защититься от их боли я не мог. Поэтому и не рисковал спать, зная наперед, что подниму своими воплями полкорабля.

  К исходу недели я более всего напоминал мумию с воспаленными красными от недосыпа и запоя глазами. Эрик выглядел не лучше, я не рисковал с ним разговаривать просто потому, что не знал, что сотворит мой сын от отчаяния. Жил он в каюте не один, и , похоже, тоже не спал ночами. Но, видимо, его закалка оказалась послабее, чем моя.

   Я как раз мирно напивался в каюте глубокой ночью, когда раздался отчаянный вопль где-то рядом, я рванулся на помощь, думал, на кого-то напали. Рванул дверь каюты и заслушался замечательными матами, которыми крыл сосед орущего во сне Эрика, пытаясь его разбудить. Голова Эрика моталась из стороны в сторону, но глаза его были закрыты, он никак не мог вырваться из сонного кошмара, и кричал, кричал, кричал. Я молча пересек узкое пространство, тряханул сына изо всех сил, дал пощечину, Эрик застонал, открыл глаза и шарахнулся в сторону, узнав меня.

- Перейди в мою каюту, я до утра останусь здесь. Больше он кричать не будет.

   Сосед моментально испарился, набежавшие на крик ребята тоже разошлись по своим каютам.

   Я спокойно придвинулся поближе к сидящему на койке Эрику.

- Это мое наследство. Я так же орал ночами, когда погиб мой партнер, год орал, ребята в казарме что только не делали, чтобы я заткнулся.

- И что помогло?..

- Прошло время, встретил Эри через год и перестал кричать.

- Мне тоже прикажешь завести мужика в постели?

- Зачем? Достаточно будет того, что с тобой рядом кто-то есть.

- Да неделю был рядом сосед, как-то не сильно помогало.

- Не про соседа речь. Да не хочешь спать, и не надо. Я просто рядом посижу, хорошо?

- А мне какое дело? Сиди…

  Мы довольно долгое время сидим рядом, молча. Я потихоньку кошу глазом в сторону Эрика, он изо всех сил борется со сном, боится, что снова начнет орать, перебудит всех кругом. Но вот гордая голова склоняется грудь, мой сын начинает проваливаться в сон, все-таки неделю не спал. И вздрагивает всем телом, у него начинают дрожать губы, он что-то невнятно говорит, то ли просит о чем-то… Похоже, снится бой. Сейчас начнет кричать.

   Я просто подсаживаюсь ближе, обнимаю его за плечи, осторожно прикасаюсь к его разуму, успокаивая и утешая, давая забвение. Эрик притихает на какое-то мгновение, потом снова начинает беспокоиться. Я просто прижимаю его покрепче:

- Засыпай, уже все кончилось давно, это сон, просто сон. Засыпай…