Настоящее.

 Моя земля меня не подвела, на втором часу поисков я ощутил сначала слабое биение разума моего сына, и мне удалось определить направление поиска. У меня оставалось катастрофически мало времени до рассвета, глубокая чернота ночи Эсперансы уже начинала рассеиваться, деревья приобретали все более ясные очертания, несколько раз мне на пути попадались ночные животные, спешащие в свои укрытия до наступления ослепляющего рассвета. Время сочилось, словно открытая рана кровью, утекало песком между двух раскрытых ладоней. У меня его оставалось совсем мало.

   Внезапно мощная ментальная вспышка, я все-таки сумел их найти. Зло ворча, скрежеща всеми шестеренками в своем нутре, вездеход медленно выполз на поляну…И я лишь вздохнул про себя. Мой сын умудрился построить целый дом для своей возлюбленной прямо посреди джунглей. Стояла походная палатка, тихо умыкнутая со склада у раззявы интенданта, окруженная частоколом из обтесанных бревен, видимо, для защиты от лесной нечисти. Другой вопрос, что этот частокол псевдолев мог разметать за считанные секунды. Но вот предолеть линию ультразвуковой защиты зверь смог навряд ли, даже меня сильно резануло, хотя причину я понимал. Похоже, Эрик применил все навыки выживания во враждебной среде, преподанные ему в Академии. Другое дело, что Эсперанса никогда бы и не позволила своим созданиям вступить в открытое противостояние с человеком, я это тоже знал. Ну, вот они оба. Черноволосая голова Санни, тихо склоненная над спящим у нее на коленях Дельвезом. Эрик не проснулся, а Соледад резко подняла голову, услышав звук вездехода и почувствовав неслышимый звон ультразвуковой пугалки. И взгляд у нее был очень неласковый. Ну да, да, наглупил твой колонель, да. Только, боюсь, девочка, придется тебе смириться с моим присутствием и дальнейшей судьбой. Потому что единственное, что я могу сейчас сделать для вас обоих, это поднять за грудки Эрика и увести с собой на Базу, чтобы не растерзали за дезертирство, а потом идти падать перед твоим отцом на колени и просить твоей руки для моего сына. Да, рано, слишком рано, но мне не нужна кровная вражда между Базой и колонистами из-за одного старого и безголового полковника, его  сына и глупой смешной черноволосой девочки, у которой в защитниках сам Эри. Вот как-то так, девочка…

    Эрик приподнимает голову, лицо его еще неземное, там, где-то за гранью нашего бытия. Но он видит меня и мгновенно вскакивает, отталкивает Соледад назад, за спину, под защиту палатки. Когда-то так давно, почти забытым движением, я отбрасывал так Эри, выводя беспомощную куклу из схватки. Ничего не изменилось, только времени прошло очень много, все подернулось серебряной дымкой забвения, и вот снова вернулось…

- Мне нужно поговорить с тобой, сын. Наедине.

  Эрик с ненавистью смотрит мне в лицо. Щеки в грязных потеках, он босиком, в изодранном окровавленном комбинезоне, похоже, он убежал с полигона сразу сюда, а ночью к нему пришла его возлюбленная. «Он с ней, с ней, всегда с ней!..» - горькое признание Свена так невовремя всплыло в моей памяти. Ради него, Эри, нас всех я должен вернуть Эрика обратно.

   Санни вырывается из-за спины Эрика, резко кричит:

- Чего вы еще хотите от него, колонель? Вы же сами его прогнали, сами, да еще и лазерник направили!..

- Я хочу, чтобы мой солдат вернулся в расположение части. Лейтенант Дельвез, мне нужно с вами поговорить!

    Кривая ухмылка уродует его лицо. Он не вернется. А дальше… Дальше будет охота на моего сына в джунглях Эсперансы, игра с оружием до смертельного поединка, позор, павший на голову Санни. Человечество просуществовало уже много веков, вырвавшись из своей колыбели, но предрассудки, ненависть, страх остаются незыблемыми.

- Эрик, я прошу тебя. Нам надо поговорить. Я прошу, сын!

- Давненько я не слышал подобного обращения…

   Его голос полон горечи и едкой иронии. Ради твоих первых слов, твоих первых игрушек из перьев птиц, боли твоего рождения, едва не убившего моего возлюбленного, в конце концов, ради твоей любви к Санни, ответь мне, пойми меня!

- Мне на колени перед тобой встать? Просить прощения за то, что не дал тебе убить Свена?

- Встать… - Он зло кусает губы, что ж, Эри был прав, определив его как наглую молодую особь из рода кукол.

- Хорошо… - Это моя вина, что так происходит. Я предал своего сына, чтобы спасти Эри, теперь придется расплачиваться за все.

- Нет, не смей! – За меня внезапно вступается Соледад, что-то резко говорит на своем языке, я не понимаю ни слова. Просто тупо смотрю на обоих. Если Эрик повторит свое требование, мне придется унизиться до преклоненных коленей перед мальчишкой, другой вопрос, что я после этого не смогу жить. А девочка внезапно заставляет моего очень прямо стоящего сына наклониться над ней, поцеловать в губы, повинуясь ее требованию, видимо. И немного виновато мотнуть головой.

- Извините, колонель, я забылся. Хорошо, я готов вас выслушать, только Санни тоже будет слышать, о чем мы говорим.

- Ладно. Пусть так. Ее это тоже касается.

   Мне очень тяжело. Признаваться в своих грехах да еще и в присутствии посторонней девочки. Да почему же посторонней? Как бы не моей будущей невестки!..

- Эрик, я прошу тебя простить меня за сегодняшнее нападение. И вернуться в расположение части. Иначе… Ты сам знаешь, как может быть иначе…

- И ты тоже будешь на меня охотиться, а, отец? Вместе со всеми, считая меня дезертиром?

- Нет. Но остановить оголтелую толпу я не смогу, хотя они мои подчиненные. У тебя только один друг, Свен, но он серьезно пострадал и не сможет тебе помочь.

- А у тебя, отец, сколько друзей у тебя? – Эрик бьет метко, даже не понимая, какую боль причиняет.

- Трое, один из них Свен, двух других ты не знаешь, они очень далеко. И Эри. Ты еще что-то хочешь спросить?

- Нет.

- Я прошу тебя вернуться.

  Он усмехается, поднимает голову, смотрит на небо, уже начинающее алеть. Еще немного, и на лес падет рассвет. Мы фатально опаздываем к разводу, но обьясниться я сумею, вот только если он со мной не пойдет?..

   Санни тихо отвечает на мои мысли:

- Рассветет скоро, вам пора, если хотите успеть на построение. Я сама дойду, Эрик.

  Он отрицательно мотает головой.

- Мы доставим сначала тебя до городка, потом двинемся напрямую через джунгли. Так намного быстрее, чем на вездеходе.

- Уже решили за меня?..

  Соледад внезапно жестко и твердо отвечает:

- Да. И так будет. Ради нас обоих.

  Ох ты, я не ожидал! Если это то, о чем я подумал, то дело еще хуже, чем казалось попервоначалу. И к Эстебану мне придется идти очень скоро, в ноги падать, дочь просить отдать за голоштанного лейтенанта. По взаимной любви.

  Солнышко уточняет:

- Ради тебя и ради меня!

   Я тихо выдыхаю про себя. Испугавшая меня срочнейшая перспектива стать дедом, не став отцом, похоже, откладывается.

- Надо выходить...

   Эрик жестко смотрит мне в лицо, потом переводит глаза на Санни, похоже, он обижен ее вмешательством. Но нам надо действительно что-то решить сейчас, иначе просто все будет зря и все будет поздно.

- Хорошо. Я сейчас.

   Он исчезает в палатке, я мрачно смотрю Солнышку в лицо.

- Осуждаете нас? – Пожалуй, это не вопрос, это утверждение.

- Нет. Семнадцать лет назад я совершил нечто подобное, похитив Эри из его мира. Просто я был тогда старше. Нам удалось выжить, но сына мне пришлось оставить. Не думал, что он попытается повторить мою судьбу здесь.

- Я готов.

   Эрик нашел себе ботинки и какой-то более-менее приличный комбинезон, не в дранье же вставать на утреннее построение. Ладно, выдвигаемся!

     Совершенно привычно мой сын подхватывает Солнышко на руки, похоже, не в первый раз он так ее транспортирует до поселка, ну да, в кружевном платье и туфельках не много находишь по джунглям. А та доверчиво прижимается к его груди. Вездеход придется оставить пока здесь, потом отгоним обратно ко мне домой. При такой катастрофической нехватке времени самое благоразумное как раз положиться на собственные ноги да на мудрость Эсперансы. Я вглядываюсь в бархатную темноту. Нас пропустят? Наш дом не позволить совершиться несправедливости и сделать из моего сына изгоя? И получаю безмолвный ответ в виде тихо раздвинувшихся ветвей деревьев, открывающих проход. Мой дом меня никогда не предавал!

- Вперед!

   Эрик вынужден следовать за мной, все-таки для него джунгли Эсперансы чужие, хотя я все время чувствую внимательные взгляды, устремленные на него. Моего сына внимательно изучают, решая, сможет ли он принять то, что существует на этой планете многие тысячелетия, независимо от прихода на нее людей. Так же, как и планета старого сумасшедшего Дельвеза, она живая. Никогда ни с кем не обсуждал подобное, чтобы не подумали, что я свихнулся, но вот Эри совершенно точно уверен в этом, так же, как и на Дельвезе. Поэтому Эрика только изучают пока, определяя степень его ментальных способностей, в людском мире совершенно бесполезных.

   Мой сын несет Санни совершенно без усилий, словно пушинку, хотя я вижу капельки пота на лбу, выступившие ближе к концу пути к городку. Но он, конечно, не сочтет нужным показать мне свою усталость. Как же, молодая наглая особь куклы! Нет, мой сын, повторяющий мою судьбу.

   Заросли становятся менее густыми, похоже, мы подошли уже к городку достаточно близко.

- Все, дальше я пойду сама, тут недалеко… - Голос Санни полон печали.

- Давай, все-таки донесу до дома. – Эрик мало обращает на меня внимание, взгляд его сосредоточен на лице Соледад, ему тяжело с ней расставаться. А Солнышко лишь вздыхает:

- Нельзя. Отцу доложат, меня из дому никогда не выпустят.

  Эрик опускает ее на землю и на мгновение застывает, прижимая девушку к себе со всей силы, словно пытаясь сковать ее в своих обьятиях. Солнышко утыкается ему лицом в грудь, видны только рассыпавшиеся черные волосы, ложащиеся на жесткую металлоткань формы. Я молча стою в стороне, жду, пока они смогут оторваться друг от друга. И вспоминаю, как на пятом году жизни вместе с Эри, он, наконец, научился принимать внешние проявления моей любви не как попытку поработить его свободный дух, а как мое поклонение своей возлюбленной кукле. Как было удивительно и хорошо нам тогда, я уже начал продвигаться снова по службе, появились свободные деньги, чтобы немного баловать его хорошей едой, предметами интерьера, которые ему понравились. Только одно он отрицал, сколько бы я не настаивал, он не воспринимал путешествий во время моих коротких отпусков, мне хотелось посмотреть обозримую Вселенную, поплавать в теплом океане, половить экзотических животных, а кукла категорически отказывался вообще понимать, зачем нужно куда-то ехать из нашего общего дома. А через два года был подписан мир с куклами и Эри едва у меня не отобрали… Те, что пришли в наш мир, чтобы забрать изъятых кукол и вернуть их на родину. И это было страшнее всего, что мы пережили вместе за все предыдущие семь лет.

- Эрик, пора…

   Мне очень не хочется размыкать их обьятия с Соледад, но, если мы не выдвинемся сейчас, мы опоздаем на поверку всерьез, да, конечно, я смогу обьясниться, что использовал своего лейтенанта для неслужебных нужд, но ведь у меня еще одна забота: Свен. Он скоро должен проснуться, а, значит, при его пробуждении мне надо быть в его доме. И, видимо, вместе с санитарами, будем перевозить его ко мне, я просто не позволю, чтобы он выл день за днем, ночь за ночью в пустом доме, сходя с ума от несбывшихся желаний. И полностью проконтролировать его стремление к смерти я могу только у себя дома. Свен никогда в жизни не позволит сделать что-либо такое, что втянет в расследование меня или Эри. Да и Эри сумеет справиться с седо-рыжим чертом с разбитым сердцем проще и быстрее, чем все мы. В силу отсутствия эмоций.

- Эрик, прошу!..

    Они все-таки отрываются друг от друга, вырываясь из обьятий друг друга всклокоченными, с отчаянно горящими лицами, прикушенными губами. Ну что я могу сказать в утешение? Только то, что взысканию своего сына подвергать не буду и он будет невозбранно уходить каждую ночь в джунгли для свидания с Соледад. А мне предстоит донести до Эстебана непреложную истину, что наши дети любят друг друга, и нашим семьям придется породниться, что бы там глава колонии не думал о молоденьком лейтенантике.

   Солнышко торопливо скрывается за оградой городка, а мы должны продолжать свой путь к Базе.

   Эрик по-прежнему молча следует за мной, признавая мое главенство в данной ситуации. Нам открыты проходы в чаще, нам уступают дорогу крупные звери и все же мы безнадежно опаздываем. Уже облака на востоке становятся светлыми, предвещая восход безжалостного светила Эсперансы, через недолгое время хор голосов зверей и птиц возвестит о начале нового дня, и мы  будем слушать утренний хорал в поле, а не на плацу Базы. Ладно, отписываться, конечно, придется, но, по крайней мере, Эрик со мной.

- Сколько еще осталось? – Эрик дышит прерывисто, отмахали мы с ним по лесу немало, осталось еще столько же.

- Еще половина пути, на развод мы точно не успеем, ладно, прибудем чуть позже.

- А Свен? Он как после всего?

   Вот как, у моего сына, похоже, просыпается совесть.

- Переломал ты его, конечно, здорово, но не впервой, срастется все.

- Да я не об этом… Это ведь он надоумил тебя насчет дезертирства? Он как-то рассказывал, как тебе повезло, что в Центре, где держали куклу, не было десантной части, а подразделения были сборными, по контракту…

- Он. И сказал, что ты каждую ночь уходил из дома в лес. Головы бы вам  открутить обоим за подобные вещи! Ты же совсем не знаешь леса, а он тебя упорно покрывал…

- Да ладно, никто же не напал ни разу.

- Тебе очень повезло, Эсперанса далеко не безопасная планета.

  Эрик замолкает, видимо, не хочет разговаривать со старым параноиком. А вот и нет, паранойи тут нет ни грамма, я просто знаю, что может сотворить лес с неумехой. И никакие навыки Академии тут не помогут. Местные не зря боятся передвигаться по джунглям. Мы слишком много забрали у этой планеты, чтобы выжить, я-то это хорошо знаю. И выбора у нас не было.

   Яркие солнечные лучи внезапно пробиваются сквозь густую листву. Чистый звон голосов возносится к небу в согласном хорале. Эрик останавливается, я встаю рядом. Мой сын поднимает к небу Эсперансы потрясенное лицо, ловя звонкий солнечный свет, легкие солнечные зайчики скачут невозбранно по светлой сетке его волос, рассыпанных по спине, касаются упрямого подбородка, широкого чистого лба. И рассыпаются легкими стежками по черноте длинных ресниц, делая их солнечно-рыжими в отраженном свете. Он красив, очень красив, мой сын. Сейчас он более всего напоминает солнечного бога, принимающего востороженные приветствия своих подданных. Но согласное пение умолкает, жестокие солнечные лучи начинают свой палящий путь. Эрик передергивает плечами:

- Удивительное зрелище! Словно они молятся своему неизвестному богу!

   Возможно, это и молитва. Молитва божеству по имени жизнь.

- Да. На Дельвезе было так же.

  Он удивленно смотрит на меня. Впервые за семнадцать лет я вспомнил о планете, на которой родилась и наша с Эри любовь, и наш сын. Точнее, позволил себе вспомнить о ней в присутствии кого-либо, кроме Эри.

- Там были такие рассветы?

- Да. И страшные бури, и звездные ночи. Замок кукол, откуда я забрал Эри. Модуль ты должен помнить, свои игрушки, колыбель из гнезда.

- Помню…

   Он переходит на шаг, немного отдыхая. Нам еще очень далеко до Базы, хотя нам очень стараются помочь, я пару раз видел, как отступали псевдольвы с нашего пути и торо обходили нас стороной. Дельвез, в силу своей неопытности, это вряд ли заметил.

 - Я хочу перевестись из подразделения Свена. После того, что произошло, я не смогу с ним служить.

- Нет смысла пока, он вернется на службу только через пару месяцев. Если вообще захочет вернуться, он ведь давно выслужил свой срок.

  Мне очень хочется упрекнуть его за то, что Свен едва не покончил с собой, но что я могу ему сказать? Что старый седой медведь надорвал свое сердце, влюбившись в копию Эри, попытавшись воплотить свою мечту и жестоко поплатившись за это? Он не поймет. Он слишком молод, слишком счастлив, достигнув своей мечты, заставив полюбить его Соледад.

- Я хочу, чтобы ты знал… - Эрик внезапно замолкает, сбивается с шага.

- Что я должен знать?

- Та ночь, что якобы я провел со Свеном, была инсценировкой, я едва уговорил его на это, знал, что ты все равно вызовешь его для разговора. Хотел сделать больно, я видел, что ты боишься за Свена, что он потянулся ко мне. Меня не привлекают мужчины…

    Теперь сбиваюсь с шага я. Черт, какого черта! Как мальчишка посмел втянуть в наши игры еще и Свена! А то, что старый мой лейтенант влюбился и был готов на все, что только захочет молодой придурок из рода кукол, я даже предположить не мог! Свен был всегда честен со мной. Да и остается по-прежнему…

- Ты хоть понимаешь, что делаешь? А?

   Интонация у меня отцовская, только я не растил красивого и жестокого своего сына.

- И что такого?

- Ничего, в общем-то. Давай прибавим темп, мы уже опоздали на построение, надеюсь, мой заместитель сообразит, что делать.

   Эрик согласно кивает и переходит на бег. Мне не хочется больше с ним говорить. Мы родили и выковали оружие. Наполовину человека, наполовину куклу. И теперь оно бьет по нам всем со всей силой ненависти и пережитой за эти семнадцать лет сиротства боли. И исправить ничего невозможно. Так поздно приходит возмездие. И, боюсь, это еще не все, на что способен мой сын.

   Мы вышли в расположение Базы ближе  к полудню, сильно опоздав. Я не рассчитал время, долго проплутал в лесу в поисках Эрика. Впрочем, обьяснений не потребовалось. Было достаточно нашего появления на плацу. Эрик ушел в подразделение, а я поднял по тревоге дока и пару бойцов, и мы выдвинулись в дом Свена.

   Ничего хорошего нас там не ждало, Свен уже успел проснуться и добраться до бара с запасами выпивки. Правда, в ствол револьвера он больше не заглядывал, все веревки в доме были целы. Да и в его состоянии, будучи скрученным в заживляющих конструкциях, очень сложно было бы что-то сделать с собой, кроме безудержной пьянки.

    Эри молча отступил вглубь дома, когда мы, наконец, вдоволь наматерившись, все-таки довезли Свена до моего дома. Вездеход был открытый, пьяный в хлам Свен то принимался орать на весь лес, то пытался выскочить из вездехода прямо во время движения и пойти на Базу, то внезапно притихал и начинал безмолвно плакать. Услышал ли он, что я сумел вернуть Эрика обратно на Базу, я так и не понял, Свен упорно не хотел со мной разговаривать, видимо, считая предателем.

   Ребята уже уехали, я продолжал возиться со Свеном, пытаясь хоть как-то призвать его к порядку. Бить по морде не хотелось, а он орал все, что накопилось в его душе про меня, про Эрика. Эри слушал-слушал пьяные вопли и мои беспомощные уговоры и, внезапно подойдя, просто дал Свену жестокую пощечину при очередном выпаде.

- Хватит устраивать поминки по твоей незадавшейся жизни! Прекращай орать и ложись спать! Домой ты все равно не попадешь, пока не залечишь переломы!

   Я, онемев, потрясенно смотрел на своего возлюбленного. Таким я его давно не видел, лицо горело от ярости, бешено сверкали глаза.  

  Свен, видимо, осознав, кто дал ему в морду, вполне мирно сказал:

- Ну нельзя, так нельзя… - И мгновенно отключился, заснув прямо на ковре в гостиной.

- Помоги мне перенести Свена в комнату для гостей, не на полу же ему спать…

- Оставь, сам справлюсь. Бросил бы и на ковре, да долго срастаться переломы будут. Дельвез где? Ты нашел его?

- Да. На службе.

- А Санни?

- Дома. Боюсь, придется мне идти просить ее руки для сына у Эстебана, они уже давно вместе, Свен все знал, но скрывал от нас.

   Эри уже поднял пьяно повисающего на нем Свена, зло прошипел:

- Опять ваши людские шуточки!

- Ну, что вышло, то вышло.

 К вечеру все успокоилось. Свен сладко дрыхнул в гостевой комнате под присмотром видеокамеры, Дельвез исчез после службы в известном уже мне направлении с приказом утром пригнать мой вездеход на Базу.