Глава 5.
Прозрение



Конечно, он был другим. С каждым днем Страж понимал это все яснее и яснее. Он и внешне был создан из другой плоти. Темноволосый, очень быстрый в движениях, да и, пожалуй, в решениях тоже… Тан не смирился со своим пленом у Стража, и с каждым днем все яснее и яснее становилось его решение дождаться подходящего момента и покинуть замок. Другой вопрос, что за пределами стен его ждала смерть. Навряд ли Король простил похищение и косвенное участие в гибели его молоденькой супруги. Впрочем, Стражу дела владыки страны были глубоко безразличны. Слишком сильно была разбавлена кровь основателя королевства людской, слишком много поколений сменилось. Ему уже просто было не понять отдаленного потомка. Лишь Долг, скрепленный Договором, оставался незыблемым. Они приняли Дар и Долг, сами выбрали свой путь. Давний предок нынешнего Короля, старший сын в семье, сделал иной выбор. Что было правильнее…
Страж тяжело вздохнул. Он не мог до сих пор ответить, что было правильнее именно для него. Да и вопросы эти стали лезть в голову только после того, как вновь обретенный Тан как-то проговорился, что в Стражей при дворе уже давно никто не верит, ведь даже на коронацию они не появились. Ну да, не появились… А смысл было короноваться глубокой зимой, когда все пути закрыты. Летом бы, да… Впрочем, полу-волк прекрасно понимал, что и летом бы не потащился в шумную дурную столицу для того только, чтобы разглядеть лицо очередного властителя… Много их было на памяти Стража, ох, много…
Казалось, на какое-то время Тан смирился со своей судьбой. Воевать со Стражем он прекратил, старался не слишком злить нелюдимого получеловека. Правда, стаю он люто ненавидел, а на Вожака смотреть спокойно не мог, помнил свой бой с ним. Волки же были связаны запретами Стража и старались не подходить к человеку близко: мог и замахнуться зло. Терпели, боялись гнева своего владыки.
В тот год зима была милостива к людям и зверям, лютых морозов более не повторялось, и Страж все чаще и чаще вытаскивал найденыша под холоднее зимнее солнышко, подышать лесным воздухом, немного пройтись по глубокому хрусткому снегу. Тан постепенно крепнул, почти прекратил кашлять, иногда даже аппетит появлялся. Жизнь в замке-логовище как-то налаживалась. Да Страж и всегда считал, что страшнее смерти ничего нет, все остальное возможно пережить. Как-то он проболтался об этом Тану. Тот лишь презрительно скривил губы и покачал головой отрицательно. И потом надолго замолчал…
Страж опять вздохнул тяжко. Было бы лето, он мог бы сбежать в лес на день-два, чтобы только не видеть зеленоглазого… А так… Каждую ночь томился, прислушиваясь к неровному дыханию юноши, покашливанию во сне. Сонные мороки отгонял оберег над ложем Тана, и он всегда глубоко и спокойно спал. А Стражу худо приходилось, ой, худо…
С каждым днем все более хотелось прижать непокорное существо к ложу, прикоснуться губами к сердитому капризному рту, ощутить все гневные слова лишь по движению нежно целуемых губ. Заставить исчезнуть горькую складочку на лбу, увидеть шальные зеленые глаза возле своих глаз и понять, что и Тан хочет того же, что и Страж…
Вот именно, хочет. Тело Тана действительно выздоравливало, но душа… Он не хотел ничего. Ел, пил, покорно подчинялся рукам Стража, выносящего его в искристый мир зимнего дня. Но лишь подчинялся. Казалось, что душа юноши покинула его тело… Или осталась там, возле каменного клыка в дне пути от замка. Бог весть…
Миновал еще один месяц. Тан окреп настолько, что попросил дать ему оружие для тренировки. Страж молча пожал плечами, отговаривать не стал. Тяжеленный меч вывернул кисти юного рыцаря за несколько мгновений, он бросил неподатливое железо на каменный пол.
− А где мой меч и кинжал?
− Меч остался в расщелине, я потом нашел его. А кинжал я забрал. Но…
− Боишься, что поверну его против тебя? – В голосе Тана явно прозвучал вызов.
− Нет.
− Тогда отдай его мне… − Тан словно балансировал на тонкой нити, понуждая Стража сделать что-то очень важное для себя.
Полу-волк мрачно глянул на невольно дрогнувшее лицо Тана, поднялся, ушел куда-то вглубь, судя по всему, в соседнее помещение, вернулся, положил перед юношей вспыхнувший огненными искрами на рукояти старинный кинжал.
− Но это не мой! Старая ковка и…
− Бери то, что дают. Твой я не нашел…
Страж тоже разыгрывал комедию. Это было его оружие. С очень-очень давно наложенным заклятием. Эта сталь не могла быть повернута во вред своему владельцу. Этим оружием нельзя было перерезать себе вены или ударить в собственное отчаянно болящее сердце. Только нападение и защита хозяина.
Тан протянул было руку и, внезапно вскрикнув, отдернул ее от рукояти. На ладони появились кровоточащие порезы.
− Что это? Оружие не хочет меня принять?
Страж зло покривил губы:
− Возможно. Тех, кто пытается опозорить беспорочную сталь собственным убийством, оно не примет.
− Не тебе судить меня и мои поступки!
− Не мне. Здесь людские законы не действуют вообще…
Тан зло прошипел что-то в ответ, шагнул из освещенного факелом круга, скрылся в темноте. Слышно было, как он зарылся в меховые одеяла на ложе, потом до Стража донеслись сдерживаемые изо всех сил рыдания.
Волна горечи и гнева захлестнула сознание получеловека. Болезненная мгла воспоминаний вновь окутывала его разум. Тан плакал от злости и ярости, Страж это понимал, но Тан плакал… Прошлое вновь вошло в его жизнь зеркальным отражением, дробясь в хрустальных гранях, создавая лживые иллюзии.
И Страж шагнул в темноту. Огненноглазый волк на мгновения приподнялся со своего места возле очага, словно пытаясь заслонить ему путь, но тут же лег. Не его право судить поступки владыки. Право сильного и совершать ошибки, и расплачиваться за них в полной мере…
Тан не оттолкнул настойчивые сильные руки, изрезанные шрамами. И не уперся в грудь полу-волка ладонями, отрицая возможность близости и решительно говоря «Нет!». Этого не произошло. Он покорно принимал не очень умелые ласки Стража, не пытаясь приласкать в ответ. Просто спокойно ждал, что же будет дальше.
А полу-волк внезапно понял, что Тана не пугает то, что произойдет между ними. Судя по спокойствию и умелым движениям его тела, для юноши мужская любовь не была чем-то сверхъестественным, он понимал, что делает его партнер и следовал за его действиями. Без особой охоты, но и без сопротивления.
Душная волна гнева захлестнула разум Стража. Тан был так молод… Кто обучил его столь низменным способам любви, кто забрал его любовь? Он лишь подчинялся Стражу, не более того…
То, что произошло потом… Резкий смешок Тана, его ледяные руки, бесстыдно коснувшиеся самых потаенных мест. Страж рванулся в сторону, чтобы только избежать стыдных и мучительных прикосновений, и рухнул с ложа на пол, запутавшись в одеялах, пал на колени, нагой, взлохмаченный, растерянный.
Страж стоял на коленях перед ложем. На мгновения слабый свет очага вырвал из темноты лицо Тана. Холодные зеленые глаза были полны ненависти, губы кривились в злой гримасе. Потом он вдруг презрительно и надменно рассмеялся. Видимо, совершенно растерявшийся громадный обнаженный нечеловек был действительно очень смешон.
Страж мог одной рукой переломить ему шею. Искалечить насмерть. Отдать на растерзание стае. Он мог сделать все, что угодно, кроме единственной необходимой вещи: заставить полюбить себя он Тана не мог. А тогда все остальное просто теряло смысл.
Впрочем, принудить к любви он Тана все-таки мог. Человек просто не сумел бы справиться с каменно-тяжелыми объятиями… Но… нужно ли это сейчас?
Страж медленно поднялся с ледяного каменного пола, зло пнул мех под ногами. Тан смотрел на него странным ждущим взглядом. Поганая кривая ухмылка изуродовала четкую линию губ полу-волка, он даже не посмотрел в сторону ложа. Просто шагнул, не одеваясь, за линию тьмы, подошел ближе к огню. Взвившиеся языки пламени внезапно осветили крепкое длинноногое тело, жилистое, безупречно сложенное. Страж не любил и стеснялся наготы, но сейчас ему было все равно. Подобное оскорбление может быть смыто только кровью. Но не Тана же было ему вызывать на поединок!
Он натянул в плечи одеяло и шагнул к своему ложу, прилег, пытаясь согреться. Уснуть ему этой ночью не удалось. Напротив него Тан просидел всю ночь, сжавшись в комок и ожидая наказания за подобную выходку. Впрочем, ему давно уже было все равно.
У Стража хватило терпения и выдержки, чтобы на следующее утро не придушить мерзкую тварь прямо на ложе. Тан смотрел испуганно, безумие ночи миновало.
− Ешь! – Грубая миска с кашей едва не попала в лицо юноши. Тот лишь вздрогнул всем телом.
− Мне нужно будет уйти на пару дней, проверить ловушки. Стая уйдет со мной, тебя будут охранять снаружи, в дом первогодки не войдут. Постарайся не наделать глупостей!
«Лучше бы ты погиб тогда, в снежной круговерти, вместе с молодой королевой!»
И тут же мгновенное отрицание разума: « Нет, нет, только не это!..»
Тан промолчал в ответ. Побоялся, видимо, что станет еще хуже, чем ранее. Да куда уж хуже-то!
Страж выломился из двери, прошел пару шагов, уткнулся отчаянно гудящей от недосыпа и обиды головой в огромный ствол старой березы. Впервые за многие годы он не знал, что делать.
Грохот, слабый вскрик изнутри. Стая резко поднялась с подтаявшего под горячими меховыми боками снега, молча сбилась в круг, касаясь друг друга плечами. Страж прекрасно знал, что так они ведут себя перед атакой. Но он приказа не отдавал. Хотя… Седого волчары-вожака среди них не было.
Дверь с грохотом отлетела в сторону, из проема внутрь хлынули лучи солнечного света, отраженного от беспорочной белизны вокруг. На стершемся от времени и прикосновений когтей зверей каменном полу бились двое: человек и седой волк. Раздумывать было некогда, Страж ворвался в дом, ухватил волчару за белый загривок и за спину, оторвал от противника, швырнул вожака об стену. Глухой рык, яростный взгляд огненно-золотых глаз в ответ. Зверь не издал ни единого звука при ударе о камни стены, только, вздрогнув, прижался к полу, спрятал морду между лапами. Отступать Вожак не собирался. И нападать на своего владыку − тоже.
Тан медленно пытался подняться, судя по всему, он плохо понимал, что произошло. Страж придержал его за плечо, отвел разодранные и окровавленные края рубахи от шеи, спустил рубашку на плечо. На бледной коже ясно были видны четыре ссадины, наливавшиеся уже кровью, синячищи будут превеликие. На груди рваные царапины от огромных когтей зверя, все так… Но Страж прекрасно представлял, что могло бы быть, если бы Вожак свел зубы чуть сильнее. Тана бы уже не было в живых. И никакой страх перед наказанием зверя не остановил бы в его мести. Значит, это было предупреждение? Но…
Тан, по-прежнему мало что соображая, попытался стереть кровь с лица, да только размазал ее еще больше, похоже, источник кровотечения был где-то вне волчьих укусов. Алым злым светом сверкнула рукоятка кинжала Стража, он валялся чуть поодаль. Страж осторожно повернул правую ладонь Тана к свету. Ну, вот и причина кровотечения: кожа была изрезана сильно, порезы очень глубокие, они и кровоточили. Заклятие было сработано для того, чтобы дать опомниться безумному. Но того, кто принял бесповоротное решение, подобная боль, конечно же, не остановила бы. И Страж тоже хорош, ушел из дома, полного смертельно опасных игрушек! Чуть выше, на запястье – тоже следы от клыков Вожака, и тоже всего только ссадины и синяки. Зверь лишь прихватил руку, не давая ударить, но калечить не захотел. Потом, видимо, Тан обратил оружие против волка.
− Спасибо… − Это полное безумие, благодарить полудикого зверюгу. Усмешка в медово-золотых глазах волчары, словно ответ: « Да не за что… Такие пустяки…»
Тан совершенно одурело смотрел на диалог Стража и Вожака, это было полной фантасмагорией – зверь и нечеловек разговаривали друг с другом и, видимо, понимали без слов.
− Прости за… − А вот это уже сверх всяких границ. Зверю недоступно ощущение чувства вины, он примет подобное за слабость! Но волчара сумел остановить Тана в его желании умереть. И продержался до вмешательства Стража, не дав жажде убийства овладеть собой.
Седая громада поднялась с пола, зверь на мгновение наклонил голову, словно принимая извинения, и исчез. Свет по-прежнему лился из дверного проема, освещая лежащего на полу Тана и склонившегося над ним Стража.
− Натворил дел и теперь пытаешься убежать? – Страж был очень зол, но юноше сейчас его злоба ничем помочь не могла. А снова остаться одному… Нет уж, пусть хотя бы и так…
− Отпусти… − Тан едва прохрипел это, и непонятно было, к чему относится это «отпусти» − к крепким объятиям полу-волка, потому что он с перепугу прихватил Тана за плечо мертвой хваткой, или к попытке уйти из жизни.
− Нет… − Страж по-прежнему крепко держал юношу в кольце своих рук.
− Ты же понимаешь, что я не могу…
− Да уж, сегодня ночью понял…
− Тогда отпусти…
− Ха! – Резкий выдох, полный гнева, в ответ. Подобным звуком Страж отзывал стаю во время боя. – Не будет этого!
Тан замолчал. Он не мог убедить упрямого похотливого зверюгу в том, что уже просто нет сил жить. И прекрасно понимал, что Страж умереть ему не позволит. Не даст этого совершить и все… Для него людские законы действительно не существовали. Как и предрассудки, понятие о чести и бесчестии, да много о чем человеческом. Зверь в облике человека! Лунный Страж…
Страж поднял Тана, перенес на ложе, на пару мгновений отошел в сторону: надо было закрыть дверь, морозный воздух уже покрыл тоненькими иголочками инея порог и часть каменных плит перед входом, разжечь очаг, зажечь побольше факелов. Стае пока входа в дом не было, это не дело, зверям видеть, как размяк их владыка. Да Вожак и сам сообразит, что делать.
− Прекрати дергаться! Не такая уж сильная боль! – В голосе Стража было раздражение и гнев. Он был вынужден смириться с ролью няньки при увечном. Другого он получить не смог.
− Я не буду пытаться соблазнить тебя более… Если бы ты только сказал, что тебе это неприятно…
Тан рванулся из-под его рук с такой силой, что полуволк чуть не наставил ему еще пяток синяков из-за попытки удержать дурного.
− Ты не понимаешь и не желаешь ничего понимать! – Тан смотрел в отчаянии в призрачно-серые глаза и не видел в них ничего, кроме обиды и изумления.
− Почему-то я думал, что рыцари Короля покрепче будут… − Это уже так, сказано себе под нос, но Тан услышал и перестал биться в руках полу-человека, видимо, стыдно стало.
− Дозоры придется отменить до весны. А там видно будет…
Тан не ответил. От пережитого позора, боли, ужаса от схватки с волком он устал настолько, что, как только Страж закончил перевязку, провалился в сон.
− Ну вот, все и устроилось… − В голосе огромного существа – горькая насмешка над самим собой, своими мечтами. Здесь уже ничего изменить невозможно. Как бы не сопротивлялся Тан желаниям Стража, кто-то в его жизни есть другой, память о котором и заставляет его совершать безумные поступки. И это не женщина, та, что была погребена под снегом. Кто-то другой. И он жив. Именно невозможность повернуть все вспять так мучит найденыша…