Приветствую новых ПЧ! Спасибо за симпы и за любовь! Все вижу, спасибо)))
Относительно феста - пишу, пишу, потом итоги подведут - покажу, что написала. Дитя Луны в голове уже закончился, теперь осталось это все записать.
Увлеклась стихами Маргариты Пушкиной - это проект Марджента. Не могу слушать ни музыку, ни солистов, кроме Кипелова, пожалуй. Но стихи прозрачные. Короче, что-то где-то в душе сдвинулось и написалось...


Сон зеркала

Ты не разрушить реальности
И ты не построишь реальность,
Мой рассеянный дух зазеркальности,
Бесприютная моя зазеркальность...
(с) Марджента


Яркий свет дробится в многочисленных хрустальных гранях оправы, оживляя тускло-холодный цвет бронзы, делая его похожим на живое загорелое человеческое тело. Но смотрят не на богатую отделку… Зоркие глаза знатоков, зеркальных дел мастеров внимательно вглядываются в самую мою сущность, ища наималейший изъян. Но его нет…
Юный мастер, добиваясь признания и разрешения вступить в гильдию, создал нечто такое, на что не были способны его судьи. И злые холодные глаза все внимательнее и внимательнее смотрят в мое лицо, словно пытаясь постигнуть, что же там, в глубине зеркала, в самом его сердце. Что же там скрывается, сообщая его свету и отражению беспорочность?..
Хмм, что же скрывается за зеркальными гранями?.. Ваши жизни. Каждое мгновение моего создания, пока я, наконец, не сумел открыть глаза и увидеть мир, заключенный в холодный прозрачный плен, я получал тепло человеческих рук и забирал краткие мгновения жизни у своего мастера. Иначе и быть не могло. Чтобы создать совершенное, его надо очеловечить… И весь процесс изготовления зеркала и был процессом рождения живого существа, непохожего на своих создателей. Адское пламя печи, ледяной холод, снова жаркое пламя, прожигающее до самого сердца. С каждым вздохом мастера я забирал часть его жизненной силы. Яркий бездушный блеск быстрых капелек ртути, подчиняющихся лишь колдовству умелого химика и моего мастера. Их ядовитое дыхание, отравляющее человека очень медленно, исподволь, но ведущее к неизбежному. Испытание терпения человека, когда малейшая неровность на ледяной прозрачности могла привести к искажению образа. Пальцы мастера, обожженные кислотой, совсем не нежные, похожие на задубевшую от соли кожу дешевого доспеха, прикасались ко мне раз за разом, день за днем, неделю за неделей… Он хотел сотворить меня … Ради молоденькой простушки с гривой черных волос, ежедневно приходившей в его мастерскую и рассматривавшей меня с немного ревнивым интересом.
И настало время, когда я сумел открыть глаза и увидеть своего создателя… Грубое смуглое лицо, обожженное пламенем печи, выбеленное ртутными парами, изрезанное морщинами от усталости. Он протянул руку и прикоснулся к моим пальцам. А я смотрел на мир за его спиной. Тьма, окрашенная сполохами огня и клубы едкого дыма. Ад на земле. Дающий жизнь таким созданиями, как я. Порождающий то, что будет отражать с беспощадной точностью мир дворцов и замков. Просто потому, что человеческая жизнь практически ничего не стоит. А моя – драгоценна с самого рождения.
Грубые желания людей, копоть, грязь, воздух, пропитанный ядом, - я родился именно там, чтобы подняться надо всем этим убожеством. Я был рожден для другой жизни! И отражаться в хрустальных гранях должны были неземные существа, а не приземленные полуживотные…
Я думал тогда так… Понадобилось много лет, чтобы я понял, что это была великая ложь и мишурная гордость, не имеющая под собой ровно ничего реального.
Что было потом? Исполнение мечты… Мое совершенство было признано всеми мастерами, мой создатель был вознагражден за свое упорство. А я… За обладание моим телом соперничали лучшие фамилии Европы. Сумма, которую пришлось заплатить, чтобы приобрести меня в собственность, не оглашалась. Слишком была велика плата.
Я мечтал о величии… И получил место в огромном зале королевского дворца, став его украшением и на краткое время предметом особой гордости моего господина. А потом… Время шло. Одного владыку сменил другой, потом третий. В моих глазах все реже отражались праздники и фейерверки. Все чаще – военные советы, заговоры. Дважды я видел убийства государей и их пышные похороны. И отцеубийц, примерявших корону перед моим ликом. Мне нравилось показывать их ничтожество в полной мере. Но… они не понимали, насколько мелки перед вечным глазами, отражающими правду…
Настало время отчаянной скуки. Жизнь королей отнюдь не была полна праздников и балов. Мне все реже удавалось похвастаться перед людьми бестрепетным блеском своих граней и беспощадной точностью отражения, которым славились зеркала, рожденные в мастерских Ада на Земле.
Мне было очень скучно, так скучно, что я начал обращать внимание на существ, копошащихся каждое утро на полу, натирающих до блеска мое тело. Глупые разговоры досужих женщин. Странные разговоры, которые немного начали меня беспокоить. Мой очередной владыка решил жениться во второй раз. Наследник у него уже был, но, видимо, людская жадность ненасытна. Он решил взять себе в жены принцессу из сопредельной страны, которая приумножит его богатство и земли. Обычная история, ничего интересного.
А потом был большой пир, и я впервые увидел новую королеву… Сплошное несовершенство! Пухлая девчонка, обряженная в дорогущий наряд, сидящий на ней, как на корове седло! Ослепительный блеск драгоценностей только подчеркивал простонародную простоту курносого лица. Белесые волосы, жесткие, торчащие во все стороны, не могла украсить даже драгоценная бриллиантовая сетка и тончайшая фата из кружев. Мой владыка рядом с ней смотрелся как сказочное существо, плененное колдовством и хитростью этой девчонки… Я постарался отразить ее уродство в полной мере, на мгновение сорвав все покровы и мишурный блеск драгоценностей, пусть впервые увидит себя такой, какая есть на самом деле! И мой владыка поймет, что даже горами золота нельзя компенсировать уродство женщины.
В ответ на мою откровенность мой король засмеялся обидно и ушел в глубину зала. А девчонка с ненавистью вгляделась в мою глубину. Она все поняла. Суть любого зеркала – не женская лицемерная ложь, а беспощадная правда прямого мужского взгляда. Нельзя приукрасить то, чего просто нет! И богатая кукла прекрасно усвоила первый урок. И возненавидела, развернув настоящую войну со мной…
Нет, нет, украшать свое уродство она не перестала. Она метко нанесла болезненный ответный удар. Пользуясь расположением моего господина, она сумела добиться моего изгнания. Мой король подарил меня ей и велел перенести в ее спальню. Хитрая лживая бестия отлично знала, чего добивалась, лишив меня возможности выставлять ее уродство на всеобщее обозрение. А в ее покоях я оказался в спальне. И первая супружеская ночь прошла у меня на глазах, вызвав лишь отвращение и омерзительное тошнотное чувство, когда в моей гладкой поверхности отразились их обнаженные разгоряченные тела. Уродка сумела завоевать моего короля, и он стал часто появляться у нее ночью.
Итогом было… Да, конечно, итогом его частых посещений была обычная беременность толстухи. Она расползлась буквально за несколько месяцев, на пухлые пальцы теперь нельзя было надеть ее драгоценные кольца, платья сделались безобразно малы. На лице видны стали грубые толстые губы и распухший нос. Я увидел ее истинную сущность еще тогда, самым первым, и теперь с удовольствием отмечал признаки отвращения, мелькавшие на лице моего короля, когда он изредка заходил проведать свою богоданную супругу. По разговорам служанок я знал, что он давно нашел новую возлюбленную, которая и овладела его помыслами. Я случайно увидел ее один раз. Она была прекрасна!
Видимо, толстуха тоже что-то узнала, потому что однажды долго рассматривала свое отражение, а потом запустила в меня тяжелым кубком. К счастью, мой мастер когда-то давно сумел сварить очень крепкое стекло, и мое тело и моя сущность не пострадали. Я лишь возненавидел ее еще больше…
Я видел рождение моего принца. И видел смерть его матери. Не я один ненавидел уродливую чужеземку, и в день родов с ней осталась лишь ее землячка-фрейлина. Придворного врача долго не могли найти. Король был на охоте со своей новой возлюбленной и появление ребенка его не очень интересовало.
Когда в спальне раздался душераздирающий вопль королевы и тихий писк новорожденного, единственным моим желанием было, чтобы он не был таким же уродливым, как его мать. Я успел увидеть крошечное существо ярко-красного цвета перед тем, как на меня пал черный креп. И успел поймать бессмысленный взгляд ярко-синих глазок малыша, моего принца, сына моего короля… Траурная пелена разлучила меня с новым существом на десять дней.
А потом для меня началась очень странная жизнь. Кроха по приказу короля остался в покоях его матери, а меня перевесили в детскую. Возможно, это было бы унизительно для меня, если бы не крошечное существо с ярко-синими глазами, визжащее и ворочающееся в украшенной цветами кроватке. Малыша любили. Возможно, из-за чувства вины перед его умершей матерью. Он был забавным. Он был очень красив, мой маленький принц, абсолютно совершенен. Я боялся только одного: что он вырастет и его красота померкнет…
Но этого не произошло. Мой принц рос, хорошея с каждым годом. Я наблюдал за его взрослением, его одеваниями, его уроками фехтования, его шалостями и глупостями. Я ненавидел его врагов, мне было тяжело, когда он слишком близко сходился с кем-то из детей своей придворной свиты. Я не хотел, чтобы он любил кого-то… Мне было больно видеть, когда он целовал своего избранника или избранницу. Но сделать я ничего не мог. Мое тело… Оно не было телом человека, впрочем, так же, как и разум. Я не понимал тогда многих вещей.
Я видел… Я видел те мгновения, когда он стал мужчиной… Со стороны его партнерши любви не было. Просто отец-король отдал приказ, которому зрелая дама не смогла воспротивиться. Да и мой принц не испытывал к ней любви в той форме, которую я бы желал для него. Мерзкая грязь, набор телодвижений, удовлетворяющих похоть и ничего не дающих его душе. Не такой должна была быть первая ночь моего принца! Не с этой женщиной, нет! Это было слишком больно…
Видимо, он понял это… Встав с ложа, резко отдал приказ и дама удалилась. А он, не одеваясь, обнаженный, подошел ко мне, уперся ладонями в мое тело, прижался потным горячим лбом к моему лицу. Мне хотелось кричать от боли, но я лишь отражение, всего лишь отражение того, что происходило в душе принца. Я ощущал прикосновение нежной кожи, его губы касались моих, вызывая желание и тоску. Я никогда не сумею исполнить свое желание. Я – всего лишь мечта, химера, нечто, заключенное в помпезной бронзово-хрустальной раме. Я – не человек! Я – всего лишь призрачное отражение действительности! Я даже прикоснуться к нему не могу! Беззвучный крик вырвался из моих губ. Он не услышит его, мы разделены нерушимым барьером стекла. Он не сможет его услышать!
Он услышал. Прозрачно-синие глаза загорелись изумлением, он отстранился и провел пальцами по моему лицу. Он провел рукой по своему отражению, и единственное, что я смог себе позволить – мгновенно повернуть голову и поцеловать его ладонь. Движение было мимолетным и несинхронным с движением его тела, и я надеялся, что он не заметит этого.
Он понял. Но испуга в глазах не появилось. Он лишь усмехнулся распухшими от поцелуев губами и на краткий миг прикоснулся к ледяной поверхности зеркала, там, где отражались его-мои губы. Это был поцелуй. Небрежная ласка со стороны юного завоевателя. Я смежил ресницы, продляя ощущение жизни, которое никогда не испытывал ранее. А когда открыл глаза, то увидел полный надменного презрения взгляд. Принц единственный сумел разглядеть мою сущность. И отвергнуть меня как нечто чуждое себе.
Бездушный холод хрусталя согреть его не мог. И юноша отступил от меня в сторону, ушел в глубину покоев, скрывшись от моего взора.
Более всего я боялся, что мой возлюбленный захочет разлучить нас. Просто прикажет изгнать меня из своих покоев. Но принц поступил по-другому. Похоже, ему нравились любовные игры, которые он устраивал теперь ежевечерне. Столько грязи, мерзости и похоти я не видел и за все сто лет моей жизни! И каждый раз, изгоняя из своей спальни очередную компанию, он подходил ко мне и долго всматривался в глубину своего отраженного лица, пытаясь уловить мои чувства. Это было безумием, но каждый раз я не мог сдержать себя, и мое лицо кривилось ненавистью, отвращением, отчаянием. Нам не быть вместе, и хранить его жизнь мне не для кого, потому что я вне его жизни, всего лишь кусок остывшего стекла, вобравшего в себя человеческое дыхание. Но так… Так сжигать себя тоже нельзя! Я не мог его остановить, хотя бы только для того, чтобы как можно дольше лицезреть его красоту. Принц рвался к смерти, и я преградой на его пути стать не мог.
Я был всего лишь безгласным свидетелем его разговора со старшим братом. Король умер, и мой принц внезапно стал серьезной фигурой на шахматной доске королевства. Спесивая родня его матери вспомнила о его правах на престол. И принц стал разменной пешкой в игре двух держав. Это было жутко, понимать, что в твоем присутствии решается судьба возлюбленного и мучиться от невозможности вмешаться в происходящее. Мальчик рассмеялся в лицо своему старшему брату в ответ на нешуточные угрозы, но я-то прекрасно помнил день его рождения. Похоже, и принц был осведомлен о том, что случилось тогда… Лучше бы он не вспоминал об этом! Они ведь были живы, те, кто оставил его мать в беде, все были живы. И обвинений услышать никто не хотел… Мой принц играл с огнем… И пламя бушевало в его глазах!
Чего он хотел в тот миг, когда грохнула дверь, и наш будущий король выскочил от него в бешенстве? Почему он подошел ко мне и прижался горячим лицом к моей ледяной поверхности? И, ощутив соленую влагу, я понял, что он плачет… От бешенства, горя, страха. Он был не глуп и прекрасно понимал, что ждет его после отказа в поддержке старшему брату. И защиты у него не было.
Наверное, самым странным было то, что я ощутил вкус его слез. И горечь его губ. И невероятным усилием смог продавить твердую защиту стекла, чтобы обнять его за плечи. Он не пытался вырваться, а, может, просто не почувствовал ничего от горя.
Он не увидел и того, что сумел увидеть я: как двери в покои распахнулись, на пороге встало несколько человек с оружием. Похоже, стража у дверей покоев оказалась неверна принцу. А может… Впрочем, откуда мне это было знать…
Я понял лишь одно: сейчас я отпущу его и снова уйду в прозрачную безопасность своей ледяной клетки, а он останется один на один со своими убийцами. И я буду бесстрастно взирать на то, как его убивают, как он истекает кровью, как жизнь меркнет в его глазах. И смогу отразить потом торжество на лицах его убийц. Возможно, он не был бы великим государем, возможно, что он был просто избалованным мальчишкой, но такой судьбы он точно не заслужил!
Мгновения потребовались для того, чтобы живая человеческая плоть оказалась внутри зеркала. Синие глаза были полны ужаса, но говорить он уже не мог. Пусть будет так. Я не смог быть с тобой, я даже защитить тебя толком не сумею. Единственное, что я могу – это сохранить твою красоту и не дать ей погибнуть. Пусть даже так, заточив ее в прозрачной клетке, обрамленной злым блеском хрусталя и жадным сиянием бронзы. Но… Ты будешь жить!
Любить до смерти – это не высокий слог. Это я понял только сейчас, встав против его убийц с оружием. Я помню отражения движений его тела. Какое-то время я продержусь! А потом… Люблю тебя до смерти!..
Кровавые осколки рассыпались по ковру. Убийцы не стали церемониться, их было слишком много. За прозрачной поверхностью старинного венецианского зеркала отчаянно билось отражение умирающего, даже не пытаясь повторить его движения в реальном мире. Последний поворот головы в сторону ломкой и нерушимо-цельной поверхности:
– Люблю тебя до смерти!..
И отчаянный ответ откуда-то из глубины стеклянного лабиринта:
– Ненавижу тебя! Ненавижу! Лучше бы я умер!