Глава 17
Исправление ошибок.
Часть1.
Прошлое.

   Заговорить он смог значительно позже. Почти через полгода после нашего возвращения в Центр. Если говорить о том времени, то я бы никогда не согласился пережить его еще раз…
   Мне приходилось очень много лгать... И ложь эта глубоко впечаталась в мое сознание как грубое клеймо. По-иному нам тогда невозможно было выжить.  Приходилось лгать в ежедневных донесениях, что поведение Эри стабильно и доброжелательно. Моему начальству приходилось этому верить, поскольку постепенно мне удалось уничтожить все камеры слежения в нашем отсеке. По крайней мере, они делали вид, что верят. Приходилось ежедневно врать подрастающему малому, что у меня все хорошо и так будет продолжаться вечно. Приходилось скрывать даже от чуткого Эри мое настоящее состояние. Улыбка, казалось, приросла к моим губам навечно…
   Самым тяжелым было то, что я отлично понимал, чего хочет от меня руководитель проекта. Собственно говоря, получилось один раз, должно получиться и в другой. Они хотели, чтобы мы с Эри еще раз повторили путь, приведший к рождению маленького Эрика. Впрямую, конечно, никто ничего не говорил, но изничтоженные камеры восстанавливать не торопились, видимо, поняв, что публичного просмотра я никогда не допущу. Им, пожалуй, было интересно, как это получается. Такой невинный детский интерес. То, что я едва не убил Эри тогда, их не касалось. Да и я стал бояться близости с Эри по этой же причине. К малому в детском блоке относились очень хорошо, это была работа ученых, но он ведь тоже был экспериментальным образцом, таким жучком на булавочке… Но повторить пережитое еще раз… Нет!
   Так что сказав Эри: «Люблю тебя!», мне приходилось лгать и выворачиваться всякий раз, когда я ловил на себе его изучающий взгляд. Да и с накатывающим  волнами желанием нужно было  как-то справляться…
   Все было очень непросто и казалось каким-то странным мороком, словно все вокруг меня жило по отличным от моих законам бытия. Наблюдалось как через прозрачное стекло. И полное равнодушие к происходящему, прерывавшееся иногда агрессией.
   Пожалуй, сложнее всего было перенести отношение ребят в отряде. Ну да, от службы меня ведь никто не освободил, иначе на что бы я покупал еду для Эри и игрушки сыну… Назначали в какие-то караулы, понятное дело, что подальше от отсека для содержания кукол, тренировки были, это святое… Да только относились ко мне… Как к омерзительному созданию с другой планеты, неизвестно каким ветром занесенному в столовую, полную народу… Едва не плевали мне в морду. Ясно, что я такое отношение со стороны малолеток с едва-едва начавшими нарастать  лычками знаков отличия не терпел. Причем использовал весь свой накопленный в боях с Эри опыт и силу в полной мере, так что челюстей посворачивал немало, рук попереломал. Кстати говоря, как-то никому в голову не пришло попытаться прикончить меня всерьез, а могли бы при желании. Сумел остановить меня рыжий лейтенант, с которым мы встретились в знаменательный день пролома стены в нашем первом доме.
   Сцепился я в очередной раз с парой придурков из отряда охраны на тренировке, причем сцепился до крови, дело принимало серьезный оборот. Внезапно рядом с нами возникла веснушчатая морда с серо-черными глазами, приказ заставил остановиться его подчиненных, я в горячке продолжал махать руками, пока не получил удар под дых. Парень вполне нежно оттащил меня в сторону и, прислонив к стеночке, поскольку продышаться я еще не мог: лейтенант не церемонился, – ласково прошипел:
– Слушай, идиот, еще одно нападение на сослуживцев, и ты после суда благополучно отъедешь куда-нибудь на дальние рудники и далеко не охранником, а Эри твоего заморят с превеликим удовольствием через пару недель твоего отсутствия. Ты этого захотел?!
   Руки сами тянулись к горлу наглеца, но я услышал самое главное – про судьбу Эри, и остановился.
– Почему все так?! – Вопрос ответа не требовал, но рыжая громадина на него ответил:
– Да просто потому, что никто не знает, что делать с вами дальше… Что можно сделать с человеком, предавшим свою расу просто так, ради прихоти…
– Но это неправда! Я не предавал! Не передавал куклам военных секретов, не воевал на их стороне! Я не предавал! Я лишь выполнял приказ!
   Сероглазый похабно усмехнулся в ответ:
– А спишь-то ты с кем, парень? Как там у кукол все делается-то, а? Так же, как у людей, или по-другому?
   Дьяволово семя! За такие слова отвечать надо! Но ответить ударом на оскорбление я не сумел. Что-то такое было в глазах парня. Жутковатое…
– Ты что, тоже из вдовцов?
   Рыжий черт зло прикусил губу до крови, похоже, я попал в точку. Убивать его расхотелось… Да и он не пытался напасть.
– Почти все, кто служит здесь, такие, как я… Такие, каким был ты, пока не связался с врагом… Так что ласки и понимания не жди, для наших ты – предатель поганый.
– Я не жду…
– И какого черта в тебе Эд нашел?
   Так, ну вот об этом не надо…
– Откуда ты?.. Я тебя знал?
–  Не уверен. С Эдом мы пересекались в учебке и потом иногда на операциях. Тебя я только издали видел. Меня Свеном зовут… Подумай все-таки, чего ты так упорно добиваешься. Просто пойми, чего ты хочешь для себя… Сам…
   Послать его максимально далеко не вышло, Свен почти сразу отошел в сторону. Но мне удалось уловить его немного болезненное внимание, направленное на одного из нападавших. Казалось, еще немного, и он подойдет поближе и коснется пальцами разбитого лица, чтобы рассмотреть повреждения яснее. Правда, в самый последний момент лейтенант опомнился, и рыжая громадина ушла чуть в сторону. Но вот грубые широкие пальцы, прижатые к бедру, ясно шевельнулись немного неуклюжим ласкающим жестом, когда он проходил мимо объекта своего внимания. Черт, неужели он после пережитой потери снова пытается пройти этот же путь, что-то склеить в своей жизни и жизни этого щенка недобитого?! Да почему нет? Ведь я же попытался начать все снова и даже не с человеком, с врагом, с куклой…
   Неожиданный урок. Странный человек. Свен, в ответ на мой взгляд в спину, внезапно обернулся и я замер, ощутив тяжелую силу его взгляда. И опустил глаза, внезапно испугавшись серо-черного понимания, заглянувшего в самую душу. Похоже, не только я был наделен даром знать… Надеюсь, что он не умел слышать охраняемых кукол…
    Свен потерял второго партнера в бою через пять лет после нашей встречи. И больше не пытался что-либо изменить в своей жизни…
   Эри смог заговорить после трибунала… Да все просто, меня действительно судили за дезертирство, брошенный пост, нападение на охранника и причинение тяжелых увечий ему и тому, кто был в боксе кукол. Это было сплошное кривляние и с моей стороны, и со стороны моих судей. К окончанию так называемого следствия мне уже было совершенно все равно, что будет со мной, с Эри, с малышом, настолько вымотали меня тупые твари своими дурацкими вопросами и жестоким непониманием. Да, все так, я покинул Центр самовольно, но предателем я от этого не становился! Мне нужно было спасти Эри! Я даже о судьбе сына тогда не задумывался. Да и, если подумать, малыш не мог служить приманкой в охоте на нас с куклой, – для меня был важнее Эри… По сути, я предал не земную расу, нет, этого и в мыслях не было, я предал сына: своего и Эри… Вот это была та правда, в которой я бы в жизни даже под пытками не признался…
   Судилище я помню фрагментарно, соображал я тогда вообще очень плохо. И молча, спокойно-тупо глядя на судей, выслушал приговор… Они действительно не знали, что делать с нами… Количество изъятых кукол увеличивалось, еще пара-тройка малышей появилась в детском отсеке, а значит, в клетках блока содержания прибавилось постояльцев. А я упорно продолжал цепляться за своего партнера, ставя условием своего подчинения хоть какой-то дисциплине его жизнь. От того, что люди затруднились с выбором места во Вселенной, где мы вообще могли бы находиться, наказание не стало менее болезненным. Они знали, куда ударить… И отыгрались на мне за все, выместив свой страх перед куклами и свою ненависть к чужеродным созданиям на мне…
   Я вернулся в наш отсек только через сутки после вынесения приговора. Ну не мог я находиться в это время рядом с Эри, просто не мог… Врать, что все хорошо, уже не хватало никаких сил. А исправить каким-то образом то, что выходило по черным картам Судьбы, было не по силам обычной кукле. Просто не превозмочь ему это все.
   Поэтому я прошлялся почти сутки по кабакам, благо, свободу моего передвижения не ограничивали. Пил. Попытался было приласкать какую-то шлюшку для развлечения, – едва не вытошнило от отвращения. Ну не мог я! Просто не мог…
   Короче говоря, через сутки я благополучно приперся в блок, охрана на входе в Центр только немного посторонилась, пропуская пьяного в хлам офицера с содранными погонами…
   Эри молча поднялся с кровати при моем триумфальном падении в дверях. Тонкое безупречно-красивое лицо брезгливо покривилось при виде грязного, пьяного и злого партнера. Я ничего не хотел ему объяснять…
   Да о чем было говорить-то? О том, что я, по сути, в десанте всегда был безродным, что мои родители сгинули в одном из поисков, так и не вернувшись ко мне? Так это было нормально, выросшие дети уже не так нуждались в защите и помощи. Да вот только папеньки-генерала у меня не было, двигать по службе было некому… Впрочем, был один человек… Эд… Он всегда подписывался на всякие лихие дела, тянул меня за собой. Сначала я думал, что ему не хватает риска и буйного веселья в бою… Не угадал. Это был единственный способ для меня продвинуться по службе, получить хорошее вознаграждение, не спиваться, воя от тоски, в отрядах подавления на рудниках. И мой партнер это понимал, в отличие от меня, дурака зеленого… Практически все лычки и боевые награды были заработаны мной рядом с ним, да что врать-то, его они были, не мои…
   Решением трибунала я был понижен до самой первой градации в званиях. И был лишен всех своих наград. Да ладно, если бы это были просто побрякушки юбилейные… Единственное, мне удалось сохранить бесстрастие во время произнесения приговора: другим ребятам совсем незачем было знать, насколько больно все это было… И свой перевод в отряд подавления на Богом заброшенную планету-рудник я просто тупо принял, мне уже было все равно по большому счету: жить или умереть…
– Это все из-за меня?
   Я поднял голову. Оказалось, что я сижу на кровати, а Эри сидит напротив меня, на полу… И губы его шевелятся, мучительно выбрасывая фразу. Голос монотонный, модуляций нет. Пальцы судорожно прижаты к горлу, кажется, если он снова замолчит, то просто перервет себе горло.
– Нет…
   В ответ короткое ругательство на языке кукол. Он поднимается в полный рост, нависает надо мной, берет за подбородок, приближает мое лицо к себе. На безупречно красивом лице куклы гневно сходятся брови. И что-то внезапно меняется в его взгляде… Только сейчас я понимаю, что по моим щеками текут слезы.
– Отпусти. Нет, это не из-за тебя…
   Пощечина со всей  силы. Я захлебываюсь воздухом от удивления и обиды, это еще что за фокусы?
– Прекрати немедленно!..
   Волна ярости и гнева буквально взрывает мой разум, я пытаюсь сопротивляться и теряю ощущение времени. Хмель словно испарился из моего тела. Словно во сне наяву я чувствую жесткие пальцы куклы, сдирающие с меня грязную форму, Эри не слишком-то церемонится, когда я пытаюсь сдавленно взвыть от боли, то просто получаю по зубам. Он буквально вытряхивает меня из одежды, становится на колени, мгновенно стягивает с меня ботинки. Я даже заворчать от возмущения не успеваю: ну не дело сказочному принцу стоять на коленях перед оболдуем с ободранными лычками…
   В купалку я влетаю ясным соколом и ору от неожиданности: струи воды хлещут со всех сторон. Получаю в очередной раз по морде, терпеливо пережидаю купание в ледяной воде, мрачно думая, что хуже уже не будет…
   Я очень сильно достал своего партнера за эти полгода постоянным враньем и недомолвками. И, видимо, мое суточное отсутствие оказалось последней каплей, переполнившей чашу его терпения…
   Оказывается, я даже не представлял себе, насколько силен Эри. Точнее, я сталкивался с его агрессией под защитой давилки, а вот при отключенной машине он никогда не позволял себе воевать со мной в свою полную силу… Но сейчас его терпение полностью иссякло…
   Он выдергивает меня из купалки совершенно неожиданно, и я пытаюсь настроиться на то, что Эри, как верная жена, сейчас затолкает меня под теплую перинку баиньки…
   Леденящий смешок в моем разуме. Надежда умирает последней, а иногда еще и очень мучительно…
   Он просто швыряет меня через весь отсек на кровать, к счастью, сгруппироваться я успел, да и пьяных идиотов хранит Бог, поэтому шею я сломать не сумел. Я потратил несколько секунд, чтобы сообразить, что делать дальше. Хмель из моих мозгов испарился под угрозой моего физического уничтожения и почему-то появился ошалелое чувство любопытства: а что кукла будет делать дальше?
   Ох, лучше бы я не спрашивал его даже мысленно! Через мгновение надо мной нависает громада безупречно сложенного белоcнежного тела, расцвеченного синеватыми жилками кровеносных сосудов. Мрамор с голубыми тенями… И такая же тяжесть, как у каменного изваяния. И такой же неживой холод…
   Леденючие губы чертят на моей груди сложные узоры, и я обреченно понимаю, что сопротивляться просто не смогу… Жесткий захват пальцев куклы настолько силен, что как бы не попереломал мне запястья в порыве страсти. Или мести? Дьявол разберет, что творится в его красивой голове!
   Визжать от ужаса и биться я не стал, это только спровоцировать хищника на дальнейшую агрессию! А Эри сейчас вел себя как хищник… Болезненные покусывания, сложные захваты, он играл с моим телом, совершенно не считаясь с моим весом и комплекцией, а воробышком я точно никогда не был. Больше всего меня пугали не его странные ласки, граничащие с мукой, а напряженный и сосредоточенный взгляд. Он не спускал глаз с моего лица, даже причиняя боль. Впрочем, все болевые приемы заканчивались одинаково, через краткие мгновения боль сменялась чувством жара, возбуждение нарастало.
   По сравнению с его ласками и какими-то совершенно диковатыми приемами я почувствовал себя полным неумехой. Очень сильное, чуждое по крови существо управлялось с моим телом уверенно и невозмутимо, подводя нас обоих к  пику еще даже до проникновения. Пытаясь для порядка вырваться, я понимал только одно: я очень ошибся в определении возраста Эри. Юное, нуждающееся в любви существо превратилось в жесткого и опытного захватчика, и о том, что сегодня может выйти все по-другому, Эри даже и не думал. Похоже, он уловил мои эмоции, похабная ухмылка сломала чистую линию красивых губ. А дальше… Дикая, раздирающая внутренности боль. Нестерпимая, несоразмерная с человеческим телом. Эри что-то делал не то… Боль усилилась, я даже не мог пошевелить губами, чтобы сказать ему об этом. Ощущение его движения внутри моего тела, продолжающего доставлять безумную боль, какой-то странный толчок его разума, словно он пытался мне что-то объяснить из доступного ему знания, боль на грани запредельного удовольствия, я уже сам рвался к нему навстречу, чтобы сделать еще больнее, наказать себя за все, за все, что я натворил… За мою постоянную ложь, его страх передо мной, за полугодовое одиночество в тюрьме на двоих, за отчаянную ревность к нашему сыну, за все, за все, за все…
   Белая вспышка внутри его разума оборвала непрерывную блаженную пытку. Я просто потерял сознание. Человеческое тело не создано для любовных игр куклы. Но, проваливаясь в белоснежную ледяную пустыню, сотканную из шелковистых волос Эри, я понял непреложный закон: невозможно связать живое и неживое, невозможно оживить мраморную статую и наполнить ее жизнью. И еще я понял, что происходит между партнерами-куклами. Для человека это выдержать просто невозможно, разум отказывается принимать подобное…
      Я очнулся только через полчаса… Чувство тепла и спокойного сытого удовлетворения наигравшегося зверя… Эри лежит рядом, чуть касаясь головой моего плеча. Повернуться к нему оказалось нелегкой задачей, хотя боль от движения была меньшей, чем я предполагал испытать, похоже, повреждений было немного…
   Брови моего партнера иронически приподнимаются. «Я не думал, что люди настолько чувствительны…»
– Ты имеешь в виду, неустойчивы к вашим способам любовных игр?
– Извини, я немного переусердствовал…
   Эри по-прежнему трудно хрипит, а мне хочется смеяться: вообще-то говоря, меня только что немилосердно поимели без моей на то воли, но… Чувство горькой обиды и душевной боли исчезло, уступив место совершенно конкретной боли в потаенном местечке. И еще… То белое мгновение оргазма, которое я пережил по милости Эри, словно оживило мою душу. Что ты сделал со мной, возлюбленный, а? Я усвоил урок. Я не смогу более оставить тебя в темноте и в неведении. Просто потому, что ты умеешь сжигать мою боль…
   Кукла тяжело вздыхает. В разуме Эри нет раскаяния, только потаенные воспоминания о чем-то подобном, пережитом давным-давно… Не со мной… Впрочем, в моем разуме он тоже может прочитать о чем-то подобном…
– Они сняли с меня погоны и боевые награды…
   Это глупо – жаловаться своему бывшему врагу, но кому же мне еще рассказать об этом?
– С нами просто не знают, что делать… Мы уезжаем завтра. Меня перевели в охрану рудника, в отряд подавления…
   Эри молча наклоняет голову. Мы начали свой путь по Вселенной в поисках места, в котором смогут принять нас обоих. Живого и неживого…