Сколько я себя помню –я все время кому-то что-то доказывал.Мои родители отчаялись уже обуздать самого безголвого  забияку на всей нашей улице,а приходил я каждый вечер со свежими синяками и ссадинами,а то и посерьезнее.Отец,в очередной раз походя читая мне мораль о необходимости жить со всеми в мире,с тяжким вздохом разворачивал свой поясок с травами и инструментами и начинал залечивать мои боевые ранения.Со временем мелкие повреждения я научился излечивать и сам.Вот только когда в двенадцать лет,опять доказывая,что я самый сильный и храбрый на нашей улице,я сорвался со скалы,потянувшись за гнездом чайки,и пролежал несколько часов на холодном мокром песке –пока мои приятели добежали до города,пока нашли повозку и лошадь,я понял,что в этом мире не все происходит по моему желанию.Мама долго молила Богоматерь Ассизскую-чудотворную,чтобы я выжил,чтобы смог встать и пойти.Мать бога ,видимо,пожалела мою бедную мамочку,и я смог встать, и ноги начали шевелиться,хотя пролежал до этого долго без движения и часто слышал,как отец утешал плачущую маму:
-На все божья воля и наши силы,нужно просто время,чтобы он излечился…
    Но пути господни неисповедимы.Ноги-то стали двигаться,а вот спина… Я продолжал расти,росли руки и ноги,а позвоночник скрючивался,не умея выдержать возрастающий вес тела.В одно мгновение из отчаянного забияки и драчуна,известного на весь город,я превратился в беспомощного калеку.Ну,не совсем беспомощного,конечно,но то,что карьера военного для меня закрыта навсегда,это стало ясным.Отец все утешал,что теперь я смогу стать лекарем,таким же,как и он.И даже больше…
    Семья-то бедной не была,и отец,подкопив денег,решил побаловать дитя малое,последнее,неразумное –меня отправили учиться в Болонский университет.От городишки,где я жил,это было далековато,но дело того стоило.Мой полулекарь-полуконовал,как батюшка называл себя в порыве самоуничижения,даже мечтать о таком не мог.
-Твоя болезнь не помешает лечить людей,а то,что ты выучишься среди высокомудрых профессоров и своих новых товарищей ,даст возможность в будущем занять хорошую должность у какого-нибудь вельможи и жить припеваючи…
   Что же ему было говорить –что его сын останется калекой навсегда и навряд ли сможет создать свою семью?Они до сих пор свято верят,что я живу в богатом замке далеко на Севере и как сыр в масле катаюсь.Деньги я передаю с малейшей оказией –я хочу,чтобы они ни в чем не нуждались.Грегор дает мне так много,что в нищем городишке мой батюшка стал едва ли не самым богатым и почтенным горожанином.
     По окончании университета я никак не смог найти себе покровителя,который бы смог вытерпеть мой острый язык и ворчливый характер.И я решил странствовать.Мечтал найти город,где осел бы навсегда,помогал бы людям.И была совершенно запредельная мечта-добраться до великих книг,заключенных в монастырях,спрятанных от чужого взгляда,прочитать их,попробовать разгадать секреты великих врачевателей древности.Тогда казалось,что это возможно.С парой таких же,как я,сумасшедших,мы решили добраться до северных земель и поискать в их крепостях.Там было слишком далеко от ревнивых взглядов фанатиков,уничтожавших фолианты языческой древности.И еще…Тогда я нашел себе Учителя,такого,о котором всегда мечтал…Ну кто,кто,кто мог знать,что он будет обвинен в ереси,а я как его ученик буду приговорен к заключению в тюрьме.А до этого добрые монахи на следствии немало позабавились на мой счет,пытаясь заставить оговорить учителя и самого себя.Я бы сдох в этой проклятой тюрьме,если бы господин мой Грегор не устроил налет на конвой,перевозивший его людей из одной темницы в другую.Я тогда вообще мало что соображал от бесконечной боли,но до сих пор помню сильные руки,осторожно приподнявшие меня над досками пола повозки.И бешеный блеск черных глаз из-за скрывающего лицо забрала,и голос,который тогда показался мне голосом архангела с небес:
-Забираем его с собой!Трупы и повозки –сжечь!
    И дни непрерывной боли потом,долгие дни.Лицо было сожжено и говорить я не мог.И он лечил меня по своему невежеству и своему разумению .Смешно потом было вспоминать,как он накладывал на ожоги медовые повязки и пытался шутить:
-Мой сладенький!
    Это при том,что в то время на мне живого места не было.Он был очень терпелив,господин мой Грегор.
   И он никогда не давал понять,что ему противно от вида моего уродливого тела,от прикосновений растерзанных пальцев.
   Он был очень терпелив.И добр ко мне.И еще…Когда ему удалось срастить мои пальцы,оказалось,что сделал он все не так,и обожженные поверхности пальцев правой руки срослись,превратив чуткие поверхности в одну жуткую лапу,напоминающую лягушачью.Я уже достаточно хорошо соображал тогда,и вынес единственное решение:надо будет рассекать эти перепонки.Иначе рука работать не сможет никогда.Я даже ложку не смогу держать,не то что оружие.
Грегор пожал плечами:
-Мой сладенький,да ты от боли свихнешься!Я ведь могу только опоить тебя вином –связи с городом не будет еще долго,мы сильно накуролесили там недавно.И заслоны стоят такие,что не пробиться.Может,погодить немного?
-Нет…
    Он напоил меня вином и рассекал грубую сросшуюся кожу своим кинжалом,а я молчал из последних сил,исходя безмолвным криком и слезами.Прикусывая раз за разом кожу на губах,считая приступы боли и сколько их еще остается.Слушая его непрерывные ругательства.Похоже,ему тоже было больно и страшно,так же,как и мне…И я получил совершенно неожиданную награду от него –закончив,наконец,перевязав кровоточащие мои обрубочки,он наклонился надо мной очень низко и тихо шепнул:
-А ты сильный,мальчик-завоеватель,Аларих!
   И поцеловал меня в окровавленные губы.А я от ужаса и неожиданности вцепился в его губы зубами,прокусил их,передавая часть моей боли ему.Чтобы знал.И он тогда меня не оттолкнул,дождался,пока я сам не ослабею и не оставлю его.И просидел возле меня всю ночь,просто, чтобы я не боялся.
    И я начал служить ему,моему божеству,моему архангелу.Нет,доброго слова он от меня и попервости не слышал –язык мой –враг мой,но на все мои язвительные замечания он просто смеялся,не сильно обращая внимание на подобное.
   И то,что мне удалось через полгода выходить его после тяжелейшего боя,когда он представлял собой груду мяса,это только малая часть моего долга ему.
    Иногда я раздеваюсь перед темной глубиной зеркала,рассматриваю свое тело.Неживая белая кожа обтягивает уродливый костяк,похожий на силуэт древнего дракона,длинные пальцы,покрытые шрамами пытаются спрятать перекошенные ключицы и выпрямить шею.Бархатная кожа на лице с одной стороны,другой стороной я никогда к зеркалу не поворачиваюсь.Только длинные вьющиеся каштановые волосы смягчают мое безобразие.Иногда мне хочется разбить ледяную поверхность,так откровенно отражающую мое уродство.Но я не смею.Чтобы не обольщаться,чтобы не питать напрасные надежды.Чтобы не умолять моего холодного архангела хотя бы о крошечной капельке нежности.
   Он благодарен за возвращенную ему жизнь.Он задаривает меня дорогими подарками,неосознанно пытаясь смягчить мое несовершенство.Он дал мне ощущение покоя и защищенности,и это –в самом логове разбойников.Пока он жив,буду жить и я…Я давно так решил.Сколько же я с ним рядом?Да,три года сравнялось на прошлое Вознесение.
    Я один во всем замке знаю,каким он вернулся полгода назад,чудом вырвавшись из плена.Мы дважды пытались его освободить,но молодой граф держал свою добычу крепко,как молодой орел.Когда он появился на дороге к замку,полуголый,измученный,грязный,голодный,его не сразу узнали,едва не пристрелили.
    И потом…Я сидел возле него бесконечные ночи,пытаясь разогнать его страх перед засыпанием.Жуткий беспредельный страх,который не давал ему дышать,не давал жить.Страх,который не дал ему поверить сразу даже мне .Только потом я понял,в чем дело.Для него это было просто безумным стыдом.Даже не говорить о подобном,просто дать мне увидеть его повреждения.А это было необходимо –спина вся была покрыта ранами.Следы от плетей,что ли…Не знаю.Тогда все его тело представляло сплошную рану,он не мог лежать долго,все время крутился.И я читал ему нараспев любовные баллады на латинском языке,пытаясь успокоить.По-моему,латынь он не знал,но ритмичные звуки его явно успокаивали,он притихал ненадолго.Курились травяные свечи,слабый свет исходил от ароматического светильника.Вот уж порадовались бы мои мучители –ведовство да и только.Но ведовство помогло –он начал засыпать.Сначала на краткие мгновения,пробуждаясь и торопливо ища мою руку,словно защиту от морока.Потом на более долгие минуты,потом он начал спать почти всю ночь,продолжая сжимать мои пальцы.Он пошутил тогда:
-Не проще ли тебе переселиться на мое ложе,Ал?Чтобы я был уверен,что ты меня не бросишь?
    Если бы я был красив как прежде,как в двенадцать лет,когда произошло несчастье…
-Если хочешь,я перейду,конечно,но,мой господин,смысл спать с острым шилом –я же могу поранить вас своим горбом!
    Я даже сумел засмеяться.Он долго смотрел на меня,потом прошептал почти беззвучно:
-Дурак!
…И вот теперь я воочию вижу того,кто растерзал его тело,того,кто сжег его душу.И вижу прекрасное правильное лицо с тонким изящным носом,нежную кожу,легкие морщинки вокруг огромных ясных светло-серых глаз.Длинные ресницы бросают тень на безупречную кожу скул.Он спит.После того,как я дал ему дорогущее восточное средство от боли,он заснул спокойно,как младенец.Красивые руки аккуратно выставлены из-под одеяла.Несмотря на все перенесенные мучения,он прекрасен.Молодой граф Эйвин.Ради пленения которого господин поднял все свои отряды даже в дальних деревнях.Он-то считает,что его сердце сжигает ненависть и жажда мести.А я увидел дикое выражение темных глаз господина после того,как я сказал,что пленник ослеп от удара.Казалось бы,он должен был испытывать разочарование,а я увидел отсвет боли,перенесенной его мучителем.Я слишком хорошо его знаю,чтобы ошибиться.И сейчас,когда никто меня не видит и не слышит,мне хочется выть от боли.Сжигающей боли ревности.