Настроение сейчас - никакое


Посвящается Вадиму.




Триада Чёрного Всадника
 – вестники Апокалипсиса

(Война)





"Умереть сейчас значило бы не что иное, как погрузить Ничто в Ничто,
но чувства не могли бы с этим примириться,
ибо можно ли, даже, ощущая себя как Ничто, сознательно погрузить себя в Ничто,
при чём не просто в пустое Ничто,
а в Ничто бурлящее,
чьё ничтожество состоит лишь в его непостижимости."

(Франц Кафка "из дневника за 4-е декабря, 1913 года")











Белый (чума)


    Я спал, точнее не спал, а пытался уснуть. В голове крутились какие-то мысли, отгонявшие сон всё дальше, и на 40-й минуте, я точно осознал, что спать, как всегда, мне не придётся.
    Красная луна горела за окном, вокруг неё толпились звёзды, такие же красные, этот бешеный танец смотрелся зловещи-дьявольски. Рождая в сознании странные мысли о самоубийстве.
По пути в туалет я налил молока коту, он одобрил мои действия громким урчанием и таким же громким чавканьем.
    За окном раздавались, привычные для этих мест, крики и выстрелы. Я сидел на унитазе и читал вчерашнюю газету, найдя свою любимую рубрику "Ваши объявления". Множество объявлений о поиске родственников и сдачи квартир меня не интересовали, я больше всего любил колонку знакомств. Одни раз я даже решился встретиться с девушкой из этой колонки, специально выбрав самое легкомысленное объявление, оно гласило: "Познакомлюсь с мужчиной от 25 до 40 лет, для редких интимных встреч без обязательств".
    Фраза "без обязательств" меня устраивала более чем. Мы созвонились, договорились о встречи на площади, я купил букет цветов, так как встреча "без обязательств" была для меня в новинку. Вообще то, я всегда так и встречался с девушками, но никто в открытую этого не говорил. В тот момент я испытывал некий нервный трепет.
    Ко мне на встречу пришла не высокая девушка лет 25-и. Она была одета в узкие джинсы и алый свитер крупной вязки. Ничего примечательного не было во внешности незнакомки, кроме абсолютно лысой головы, блестящей на солнце. Она улыбалась, я вручил ей букет, который девушка, по заведённой традиции, бросила в ближайшую урну.
    В момент близости, я получил большее удовольствие чем когда-либо, потому что знал, что больше её не увижу, если не захочу этого сам, а значит, могу делать всё что угодно. Меня ласкала фраза "без обязательств".
    -Кто ты? – спросил я у девушки. Она улыбалась.
    -Я путеводная звезда - сказала она и растворилась. Девушки часто растворялись, но не говорили перед этим, ничего подобного.
    В ту, бессонную, ночь я сидел у окна и курил сигареты с ментолом. В доме напротив горел зелёный огонёк, ласкающий взгляд, рядом с ним лежала такая же зелёная, в оранжевую полоску, кошка. Она вылизывала лапы. Мой кот, привидя этой красавицы прилип к окну. Я тщетно пытался отодрать его от белой рамы, но оковы липучки были слишком крепки.
    -Динамика-, подумал я, - почему же я так боюсь этой динамики, зачем я остановился. Спокойная Ночь, эта спокойная Ночь может убить меня. - только подумал я, как появилась Ночь и вонзила месяц мне в сердце. Я несколько минут лежал на полу, истекая кровью и смотря на прилипшего к окну кота.
    -Странно - сказал я – ночью я всегда себя хорошо чувствую. –
Ночь улыбалась и смеялась.
    - Теперь ночью ты будешь спать! –
    - Так это ты, не давала мне уснуть! – прокричал я и отключился.
Рано утром, когда лучи солнца стали слепить глаза, я проснулся. Впервые я выспался, не вставая перекурить. В дверь назойливо стучали. Я открыл и увидев мальчика-подростка с синяками под глазами, ничего не говоря я пошёл на кухню, налил воды в стакан и принёс её незваному гостю.
    - Как вы можете пить эту гадость? – спросил я.
    - Привычка - неловко, потупив глаза, сказал мальчик и жадно выпил воду.  
    - Это же запрещено законом! - 
Мальчик бросил стакан, разбив его, и убежал.
    - Дурак! – крикнул я ему в след.
Лицо гостя показалось мне странно знакомым, но я ни как не мог припомнить, где видел его раньше. Когда-то давно, я тоже пил воду. Помню, как завораживал вид прозрачной жидкости, манящий голубоватый блеск, запах, не похожий ни на что другое, вкус, приятная влага, наполняющая тело. Помню, как сводило желудок, если вовремя не получал воды. Помню, как в надежде получить хоть каплю, я стучал в двери, ломился в дома, врывался в жизни.
    А потом, когда употребление воды, стало незаконным, я струсил, гнусно струсил, и переломав себя, покончил с этим увлечением. Я предал воду. А она давала мне некую свободу, делала отличным от большинства, выделяла среди толпы. Вода дарила мне чувство превосходства, погружала в мир упоительной влаги, ласкающих волн, чарующего удовольствия. Но я никогда не умел доводить начатое до конца, поэтому не помер от употребления, и никогда не умел бороться за мечту, поэтому бросил воду.
    Мне было плохо, в душе, в нутрии меня всего выкручивало и выворачивало, сводило, пока вода во мне не умерла. А вместе с водой умерло ещё что-то, Боль умерла.
    Нет, я не перестал испытывать боль физическую, она терзала мои вески ежедено, но в душе не болело ничего, надорвались тонкие нити страстей. Всё что осталось, так это тягучая ворчливость и серая тоска.
    Громко вскричали трубы за окном, предупреждая о начале каждодневного военного парада. Белые мундиры солдат с золотыми погонами блестели на солнце, стрижиные волосы и чёрные дула автоматов, стальные кленки и лаковые сапоги, звук марша, монотонных шагов, боевой клич, бой барабанов, всё это производило впечатление ужаса и гордости одновременно. Редко я смотрел на парад, но если заставал его, то стоял неподвижно как заворожённый, не в силах отвести взгляда.
    Военная машина засасывала весь мир, всё было поглощено предстоящей войной. Все радовались предстоящим кровопролитным боям, радовались, грозовым тучам, нависшим над миром, радовались, предвкушая боль. Почему-то одни я, с содроганием сердца, представлял себе, что дом мой разбомбят, квартира моя превратится в труху, жизнь будет подвластна комендантским часам, а душу поработят крики, трупы и барабаны.
    Женщины, срывая с себя одежду, бросались под ноги этим сильным солдатам, выстилая перед ними дорогу из собственных тел. Солдаты же весело шагали, своими чёрными лаковыми сапогами, по пёстрой массе плоти.
       Вслед за колонами мужчин, двинулись боевые машины, сотрясая землю, оглушая рёвом моторов и гудков. Выкрашенные голубой и красной красками машины походили на диких зверей, вырвавшихся из клеток-гаражей на волю.
    Из окна напротив, где ночью горел зелёный огонёк, мне помахал рукой счастливый снайпер. Он искренни радовался тому, что скоро сможет проявить своё мастерство. Сейчас же он тренировался, паля по детишкам сбежавшимся посмотреть парад. Те же, харкая кровью, радостно и улыбаясь падали замертво. Они были счастливы от мысли, что уважаемый снайпер, столь важный член общества упражняется на их ещё не способных к бою телах. Ребятня подпрыгивала и умоляла стрельнуть по ним, матери поднимали своих детей повыше, что бы снайпер окропил их свинцом.
    Как-то моя знакомая сказала, что мечтает, что бы её сын, либо стал военным и она наслаждалась видя его марширующим, либо был застрелен во время парада, положив свою жизнь на мощь военной машины. Она была глубоко убеждена, что смысл жизни заключается в войне и если столь близкая война не начнётся, то незачем существовать этому миру. И пусть гром небесный разразит землю, если она не услышит автоматной очереди и взрывов бомб.
    Так считали многие, почти всё благодарили Бога, за ниспосланную радость Войны, реки крови и зачаровывающий вид марширующей колоны. Люди провозглашали культ насилия, ставя радость убийства превыше всего, кровь казалась сладкой, боль – счастьем, - НАСИЛИЕ!!! НАСИЛИЕ!!! НАСИЛИЕ!!! – кричала толпа, захлёбываясь, давясь, предвкушая войну.
    Вслед за машинами шёл женский батальон, и в безликой массе голубых мундиров, я увидел ту, лысую девушку - "без обязательств". Она была опьянена всеобщим весельем, лицо её светилось счастьем. И действительно, неведомая доселе красота опоясала тело, она была красива в своём ужасе и силе. Толпа зевак ликовала, приветствуя своих сильных духом и телом, воинственных гражданок. Своих буйнопомешанных женщин, девушек и девочек.
    Я молил, молил, что бы всеобщая радость охватила и моё сердце, но кроме страха и ужаса я не испытывал ничего. Начиналась война, весь мир в безумии плясал, люди походили на умалишённых, буйных психов. 
    Город украсили белыми цветами и лентами. Мостовые чисто вымыли, зеркальные витрины блестели в свете солнца, из открытых окон раздавался смех. Весь мир был заражён этим праздником, праздником войны. Все праздновали начало Войны. К сожалению, я одни понимал, что скоро эта радость превратится в печаль, а улыбки с лиц смоют слёзы.
    Неведомая, доселе, болезнь поселилась в головах людей, заставляя глаза наливаться кровью, а губы произносить оды насилию и смерти. НО ЭТО ЗАМЕТИЛ ТОЛЬКО Я!   
[699x539]