Inquisitia
Чувствую горлом холод перчатки латной.
Список закрыт - и будет прочтен превратно.
Правда ли, что на нем проступают пятна?
Правда ли, что мы звали друг друга: брат мой?
Было нашим оружием слово - мы его омочили во вражьей крови.
Было тело адамовой глиной - мы его подарили раскисшим дорогам,
Мы читали дорожные знаки
О любви,
О безбрежной любви, что является именем Бога.
О чем ты молился, возлюбленный брат мой, шепча золотую латынь?
Чему ты смеялся, возлюбленный брат мой, когда она шла к окончанью?
Мы будем молчать, потому что слова разрывают небесную стынь.
Мы будем молчать - и заштопаем небо молчаньем.
Были демоны наши смешливы - они пощадили нас в наших грехах.
Были ангелы наши суровы - они нам читали Фому Аквината,
И тогда мы оставили волю
В их руках -
В белоснежных руках их, что были сильны и крылаты.
О чем ты жалеешь, возлюбленный брат мой, когда расступается высь?
Чего ты желаешь, возлюбленный брат мой, надев милосердье как латы?
Мы будем молчать, потому что слова - это цепи. От них не спастись.
Мы будем молчать - и, возможно, избегнем расплаты.
И вино было кровью, и кровь опьяняла - таков был предложенный текст.
Мы скользили по лезвию бритвы - оно веселило нам душу и зренье,
Мы срывались с опасного края
В бездну бездн,
И узрели, что в лоне небес невозможно паденье.
О чем ты не вспомнил, возлюбленный брат мой, сгорая в витражном огне?
Чего ты боялся, возлюбленный брат мой, когда призывал к покаянью?
Мы будем молчать, потому что слова - это средство побега во вне.
Мы будем молчать. И Господь осенит нас познаньем.
Agnus Dei
Agnus Dei, miserere mei,
Agnus Dei, miserere mei,
Qui tollis
Peccata mundi,
Dona nobis pacem Dei.
Агнец Божий, помилуй нас,
Агнец Божий, помилуй нас.
Агнец, взявший грехи мира,
Одари своим миром нас.
Боже праведный, Боже Сил!
Я же звал, я тебя просил!..
Почему у тех, кто верит,
Ни на что не хватает сил!
Человечья душа черна,
Никому не дойти до дна.
Между ней и Божим Градом –
Нескончаемая война.
Сердце слабо, а плоть сильна.
Выбор твой – вот твоя цена.
Между истиной и правдой –
Нескончаемая война.
Всемогущий, предвечный Бог!
Голос твой я понять не смог.
В судный день мой, в день печали,
Дай мне силы исполнить долг.
Agnus Dei, miserere mei,
Agnus Dei, miserere mei,
Qui tollis
Peccata mundi,
Dona nobis pacem Dei.
Ordo Templi Solomoni
Из небесных ладоней января просыпается манна
На оковы твои, на потерянный дом.
Кто блуждал по пустыне сорок лет, оказался обманут,
И остался рабом, и остался рабом.
Зачарованным Каем на снегу бьюсь над проклятым словом.
Расцветает ли роза, мой сеньор, нынче в вашем окне?
Кто натаскивал гончих, мой сеньор, в ожидании лова?
Кто останется бел там, где праведных нет?
Но были ранее мы с тобой одно.
Я твоими руками бью хрусталь.
Я твоими губами пью вино,
Я твоими глазами вижу сталь
Прополосканных ветром плащаниц.
Кровь рассвета, как рана на груди,
Припорошена пеплом
Сизокрылых синиц.
Коронованный пламенем, лети. Стало белое алым.
Медный колокол дня докрасна разогрет.
Проиграв королевство, мой сеньор, не торгуются в малом
На последней заре, на последней заре.
Это сладкое слово, мой сеньор, было вовсе не "вечность".
Смерть поставила парус, мой сеньор, на своем корабле.
Вы же поняли тайну, мой сеньор, вы составили "верность"
И дождетесь меня на библейской земле.
Там, где были с тобою мы одним,
Я твоею рукой сжимаю стяг.
Твоим горлом кричу "Иерусалим!",
Я твоими глазами вижу знак
На нагих и молчащих небесах,
Где сияет, открытый всем ветрам,
Опрокинутой чашей
Наш нетронутый храм.
Колыбельная
Спи, крадется легкий сон дорогами тумана,
Спи, король ночных знамен сошел с меридиана,
Чтоб стылую постель согреть своим дыханьем,
В руке его свирель, в устах его молчанье...
Спи, над нами нет следа ни облака, ни птицы,
Спи, пока горит звезда,
Спи, покуда спится...
Пока скользит корабль в объятиях надежды,
Рассыпался янтарь по кромке побережья.
Где, прозрачна и чиста, смеется флейта лета,
Где по радужным мостам плывет ладья рассвета.
Навеянные сны с тревогой не знакомы,
Серебряная нить протянута от дома.
Спи, полночная звезда запуталась в ресницах,
Спи, трава лугов густа,
Спи, покуда спится...
В ночи не различить отступников и судей.
Не думай, как мне быть, когда тебя не будет!
Спи, холодная звезда сияет над туманом,
Спи на ломком ложе льда,
Как раньше в Арамане...
Лесной принц
Ночь. Допил вино закат.
Ночь. На сердце листопад.
Ночь. Как лодка на плаву
Скользит звезда, и падает в медвяную траву...
Жду, - туманами согрет, -
Жду, - сияет крестоцвет.
Жду, когда отпустит лес
На сонный луг
Законного владыку этих мест.
Жду, когда от родника
Ступит легкая нога
Хранителя границ.
И в лунный луч из мрака
Ступишь ты, мой принц,
Чьи глаза, словно сталь, остры.
Мой лесной принц, раздувающий флейтой костры.
Мой лесной принц, осыпает твой трон листва,
Мой лесной принц - пред тобою теряю слова...
Днем орешник твой конвой.
Днем ты скрыт от глаз листвой.
Днем тростник - твоя свирель,
И вереск застилает королевскую постель.
Дом твой - вековечный лес,
Клен от века был твой жезл,
Речь твоя - как пенье птиц
И по нему
Сегодня различаю я в ночи тебя,
Мой принц.
В земляничной короне дня -
Мой лесной принц, поверни своего коня!
Тысячу лет сумрак леса касался лиц,
Тысячу лет он - лишь тень от твоих ресниц.
Мой лесной принц, я тебя не увижу вновь,
Мой лесной принц, повелитель семи ветров.
Скован клинок, переплавлено сердце в меч,
С призрачных плеч мне не снять травяной венок...
Псалом №3
Среди тысячи преданий про судьбу и про суму,
Среди тысячи признаний место есть и моему.
Я скажу о том, кто мил мне - остальным доверья грош.
Расчерти весь свет на мили, а такого не найдешь.
Легок шаг его навстречу, зелены его глаза.
Он прекрасен, словно вечер, он опасен, как гроза.
Он согрел бродягу-душу и зажег своим огнем.
Он вода моя и суша, он мой воздух, он мой дом.
Даже зависть и коварство отступают перед ним.
Он не просится на царство - он обычный пилигрим.
Но среди бродяг и нищих он как лилия в пыли...
У него душа от неба, ну а тело от земли.
Мой возлюбленный - работник, он без дела не сидит:
Он умело правит лодкой, он возводит прочный скит,
Он стада пасти умеет, он отлично сеет рожь. -
Говорят, он был евреем, но, похоже, это ложь.
Лик его горит на окнах в многоцветьи витражей.
За него скрестили копья сотни преданных мужей,
Сотни воинов суровых за него пошли на смерть. -
Говорят, он бел, как лебедь, но он смуглый, точно медь.
Мой любимый - словно ветер, что летает над песком.
Он везде раскинул сети, но не ведает о том.
И ему знакома слабость пред начертанной судьбой...
Говорят, он дарит радость, но еще он дарит боль.
Он сведет с ума поэтов, превращая вина в кровь...
Но безжалостней стилета разделенная любовь.
Горьким соком пьяно сердце - увернуться не посметь.
Я люблю его и в смерти - но над ним бессильна смерть.
Среди тысячи преданий про судьбу и про суму,
Среди тысячи признаний место есть и моему:
Я скажу о том, кто мил мне - остальным доверья грош,
Расчерти весь свет на мили, а такого не найдешь.
Алхимический романс 2
Есть един огонь: это огнь небесный,
Есть единый путь, а названий бездна.
Слушай флейту сердца, не слушай плоть:
Истина одна, и един Господь.
Помнишь, как хлеба он умножил верой?
Вся моя судьба - это магистерий.
Смейся и не верь, хоть предай суду -
Я прекрасно знаю, куда иду.
Воля и терпенье сплетают невод,
Жаркую молитву заброшу в небо,
Господа прощение - словно сеть:
Либо превращение, либо смерть.
Избранных немного в шеренге званых.
Плавить золотишко - удел профанов.
Из-за них закрыта завесой лжи
Та, кому я верил, кому служил.
И тогда я взял третью часть дыханья,
Имя прошептал - и ослеп для знанья.
Пала чернота, обжигая мозг,
И свернулась кровь моя, словно воск.
Пели бубенцы, дребезжали скрипки,
Встали мертвецы у фамильной крипты,
Разуму покаяться не успеть:
Либо трансмутация, либо смерть.
Я разбавил кровь половиной пота,
Слезы растворил и вложил в работу,
И создал тенктуру - ей равной нет.
И вернулось зренье, и вспыхнул свет.
Разум мой и горн полыхали вместе,
Я отдал им слух - и оглох для лести,
Я забыл язык - и остался нем.
Обладая всем, нужно стать ничем.
Ангелы смеялись, рыдали бесы,
Окна растворялись, рвались завесы.
В шаге от спасения пела медь:
Либо воскресение, либо смерть.
Если спросят меня: что за странные жертвы,
Не сошел ли с ума я на старости лет?
Я отвечу: я просто жду мою королеву,
Королеву, одетую в солнечный свет,
Королеву с другой стороны сновиденья,
Королеву, что мне и жена, и сестра,
Королеву, чья плоть - словно сада цветенье,
Чьи одежды сияют, как пламя костра.
Замолкают уста, исчезают вопросы,
Вместо сердца горит золотистая роза,
Горьким соком своим, элексиром нетленным
Разрывает навеки цепь моих воплощений.
Там, где земля и небеса обручены,
В белые ризы облаков облачены,
Братья мои, друзья по Белому чертогу,
Держат в руках ключи от ангельской страны.
Пусть ты мне скажешь, что рука моя пуста,
Слеп мой рассудок и обманчивы уста -
Братья мои, друзья по Белому чертогу,
Держат в руках ключи от розы и креста.
Terra Mea (Provansal)
Здесь, где небосвод, словно рана, ал,
Здесь, среди цепей и песчаных скал,
Я тебе скажу, мой неверный брат,
О земле другой - terra provensale.
Там среди лесов утопает даль,
А в тени соборов нетленный свет.
Там ковалась вера моя, как сталь -
Ей служить до гроба я дал обет.
Вскипела по борту морская пена,
Hо в землях чужих славил я неизменно
Terra mea, Terra mea.
Там восходят замки по склонам Альп,
К куполу небес, что глубок и чист,
Там ветра звенят от труворских альб,
Там латинский гимн разрывает высь.
О, как там умеют любить и петь,
Троице Святой вознося хвалу,
Тот, кто там рожден, презирает смерть,
Тот, кто там рожден, недоступен злу.
В железе оков и в неволе плена
Перед нею одной склоняю колена -
Terra mea, Terra mea.
Там на площадях и монах, и вор
Из единой братины пьют вино.
Там с душою плоть развязала спор,
Там любовь с аскезой слились в одно .
Затканный гербами струится шелк -
Золоченый крест и червленый лев.
Там сильнее клятв и закона долг,
Там Господь любимей, чем лица дев.
Возьми мою жизнь, мне не будет больно,
Возьми мою жизнь теперь, пока я помню
Terra mea...
...Где толкует мистик свою скрижаль,
Где над витражами гремит хорал,
Рыцарь белоснежный хранит Грааль.
Там моя земля -
Terra Провансаль...