Да вот рассказывают старики – как-то в старое время выпили козаки. Выпили по первой и загрустили, выпили и по второй и повеселели и по третьей и вновь загрустили. А ночь я вам скажу - была такая как сажа, которую подлец-дегтярщик любит мазать в сапоги заместо немецкой краски. И тогда самый старый и седоусый козак Мыкола Жгут, обведя своими черными очами других козаков, залегших вокруг костра – кто, задремав, кто уже и захрапев, а кто и проронив скупую мужскую слезу, от непонятно почему всхлынувших напоминаний давно ушедшего детства, нудным и скучным голосом начал свой рассказ.
- А помните ли вы, други-братия, историю о славном козаке Андрие Дергуне?
В ответ пронеслось лишь в несколько голосов – помним Мыкола, потому что козаки видели во снах своих давний турецкий поход. Однако Мыколу это не остановило и он чуть наклонивши, свою изрядно отяжелевшую от хмеля голову, продолжил свой рассказ.
- Вот старики сказывают так, был в старое время дюжий и зажиточный козак, Андрий Дергун сорока слишком лет, да и сам женатый с четырьмя детьми. А отец его, рано овдовев, завел себе новую молодицу бабу разбитную и веселую годов тридцати.
И всё бы хорошо, а только год один год минует, да и второй, а только у молодицы чресла будто запёрло – ни дивчины, ни парубка не выходит. И тогда ночная шептунья и напела старому козаку, что надо отвезть ее на моленье в Киевскую Лавру. Старый козак, не любивший таких излишеств, сказался больным, да и призвал сына своего Андрия абы тот исполнил свой сыновний долг. Андрий же как козак богобоязненный, ни в чем не перечивший отцу, с сожалением покорился, ибо очень не любил покидать не деток своих, ни жинки своей Ганны.
Но делать нечего – запрягли, как водится возок размером, чуть менее того на котором езжал достославный князь Потёмкин Таврический во время его легендарного путешествия в Малороссию. И тронулись. А у Мыколы надо вам сказать и сразу возникло предчувствие, будто бы покойная мать его на ангельских крыльях, спустившись вниз , воскликнула –
- Миколка мой, в последний свой путь едешь!