Как же я ошибался, взяв с собой своего слугу! Я особенно пожалел об этом после произошедшего инцидента, свидетелем которого мне пришлось быть. С радостью забыл бы, если бы мог. Дракон Лун-Ва, если бы услышал мои молитвы, то непременно смилостивился бы надо мной, заставив меня забыть об этом. К сожалению, мой гипноз срабатывает только с другими людьми.
Если быть честным, эта история не заслуживает внимания, но тем не менее удостаивается рассказа.
Ван Би Эр – глупый слуга отошел справить большую нужду подальше от юрты, где был размещен. Как и остальные кочевники он счел возможным сделать это подальше от той, из которой вышел. «У любой другой вполне подойдет» - рассуждал он, как и все кочевники.
Надежно защищенный от степного ветра стеной, он присел у чужой юрты, чувствуя комфорт, ведь примятая от постоянной ходьбы трава не щекотала ягодицы, да и место было выбрано чистенькое.
Однако, все пошло не так, как хотелось бы. Лошадь по имени Бу Хао[1], на которой он ехал всю дорогу страдая от расстройств желудка, нарушила уединение, подойдя к нему и начала отвлекать, настырно привлекая себе внимание. Поначалу тыкаясь губами в плечо, а затем лощадь пыталась попробовать пожевать его волосы. Какая невинная шалость в столь неподходящий момент!
- Уйди! Уйди отсюда! – шикал он на нее. - Неужели другого места себе не нашла во всей степи! Фу! Отстань от меня! – начал он отмахиваться от настойчивой морды руками и потерял равновесия, рухнув в траву со спущенными штанами.
Именно в таком виде и в такой ситуации и застал его проходящий мимо господин. Цензор отвернулся, не найдя слов, лишь покачав головой, сделав еще один неутешительный вывод и побрел дальше по направлению к костру.
Чиновника снова пригласили ближе к костру, чтобы он мог согреться, ему также предложили еду и питье, в относительности чистоты которой, к сожалению, приходилось сомневаться.
К цензору приблизилась неизвестная женщина, протянувшая ему напиток. Мужчина ожидал получить что-то похуже, например, пойло в деревянной чашке, до этого которой пользовались в качестве миски для еды. Но это был всего-навсего запечатанный глиняный кувшин. Судя по красной затычке запечатан, нельзя было сказать, что это было сделано наспех и недавно. Как минимум несколько месяцев, а то и лет. Впрочем, можно было и искусственно состарить дабы ввести в заблуждение. Поданный женщиной напиток кажется не был разлит из общего казанка, потому что этот факт определенно вызвал бы у цензора некоторую долю отвращения. Однако пить хотелось неимоверно, а захваченная с собой вода закончилась еще вчера. Мужчина раскупорил бутыль и принюхался, пытаясь представить себе, как именно должен пахнуть замаскированный яд.
Но от непонятного питья пахло пряностями, а они отбивали все другие запахи, в том числе и травяные. Однако же, какое странное пойло! Чтобы отбить ужасный вкус или скрыть присутствие яда? Или все-таки чтобы согреться? Или же…
Чиновник первого ранга очень рисковал в данный момент. Конечно, ему случалось пробовал в провинциях и уездах местную кухню, а вернее всякую дрянь. Среди которых жареный сверчок было самым безобидным.
Это было опасно особенно сегодня, когда его могли запросто отравить, несмотря на возвращение одного из ханов. Жуткие нравы этих варваров! Они непредсказуемый и вспыльчивый народ!
И тут как раз слуга вернулся, и господин решил ему иотомстить, причем весьма изощренно.
- Ван Би! – повернулся господин. – Сначала ты!
- Господин снова желает мне гибели? – жалостливо уточнил слуга в попытках попятится назад, получил втык.
- Если будет именно так, то мне нужно расценивать твою гибель не как утрату. Это будет освобождение от тяжких мук. И да, мое терпение не бесконечное… Пробуй быстрее!
Зажмурившись, слуга сделал маленький глоток.
- Уф… вроде пронесло. Если это не медленно действующий яд…
- Как на вкус?
- Не чай. Не молоко. Что-то другое. Обжигает рот пряностями.
Господин сделал следующим глоток. Да! Такой отвратительный чай могла приготовить только одна особа…
Вот же хитрая бестия! Готовя каждый день лекарства, она разучилась заваривать чай из обычных чайных листьев!
Пряный напиток отдавал теми ингредиентами, что цензор на дух не переносил: чабрец, женьшень, имбирь. Он еще мог как-то мог мириться с присутствием в нем пряностей, таких как: кардамон, бадьян, тмин, мускатный орех, красный перец, корица. Но всего должно быть в меру. Особенно количество пряностей в любом напитке. Иначе можно обжечь рот и горло. Должно быть он был призван помочь справиться с больным горлом или же… и судя по всему с признаками анемии.
А вот и приготовительница этого пряного напитка собственной персоной!
Жожо присела рядышком.
- Знаешь, что о тебе говорят местные женщины? – решила тихонечко посекретничать с ним Жожо.
- Что именно?
- Какие манеры! Даже сам император его уважает. Давай его похитим – у нас будут красивые дети…
- Что? Как они меня назвали?
- Смотри, какой красавчик! – передразнила Жожо их манеру речи.
- … с кем сравнили?
- Племенной жеребец!
Цензор рассмеялся. Давненько он не слышал про себя таких историй.
- Почему я им так понравился?
- Наверное из-за цвета глаз.
Цензор погрустнел, у него опустились плечи.
- Что же в них хорошего?
- Они во всяком случае производят необычное впечатление. Я бы сказала, что сегодня правый глаз почти нефритового цвета…
Гуань Шэн внимательно посмотрел в лицо сидящей рядом с ним женщины, пытаясь понять, правду ли она сказала, но она отчего-то смутилась.
- Я слышала, что очень редко встречаются глаза разных цветов. Мой отец рассказывал мне что однажды видел такого волка…
- О, теперь и ты сравниваешь меня практически с псиной! Вообще замечательно! Если бы кто-нибудь узнает о том, как меня не уважают мои же слуги… меня попросту засмеют в любом обществе!
К ним подошел хан и недостойное общение пришлось прервать.
Кажется, необычные традиции кочевников не заканчивались. Хан попросил меня пройти к месту, где собрались остальные кочевники. И дальше следовала такая беседа.
- Я гарантирую, что этот Чэнь Сюй наместником долго не пробудет. Однако, я не могу арестовать его прямо сейчас. Чтобы не причинить вред городу и народу, следует это сделать мягко и ненавязчиво, выманив его из города.
- Чтобы ему отомстили мы?
- Нет. В ближайшее время он будет снят со своей должности, наказан в соответствии со столичными законами и казнен. Как я уже передавал Вам волю правителя, если Вы присягнете на верность императору, то между мандаринами и тюрками будет заключено бессрочное соглашение. Вы будете иметь право на беспрепятственную торговлю лошадьми, скотом и другим своим сырьем на рынке в Юнани. Вы будете не только производить для себя сырье как молоко, сыр, у Вас все равно остаются излишки, появится возможность получать за это деньги.
- В город нам дорога была заказана…- пожаловался Лю Чун и здраво рассудил. - Это очень выгодная сделка! – воодушевился он.
- И где-то раз в год, примерно в августе-сентябре из столицы будет приезжать сборщик податей, чтобы собрать с Вас дань. Все-таки вы используете чужие поля, пасете скот на чужой территории.
- И то верно, - кивнул, согласившись хан.
- Только не избивайте больше сборщиков податей до смерти, как прошлого из Юнаня, - предупредил его цензор. - Понимаю, трудно удержаться от искушения - до того они мерзкие выродки… Ну что? Вы согласны на предложенные условия?
- Как часто будем устраивать ярмарки? Каждый месяц?
- Три-четыре раза в год, не чаще.
- Этого мало! - хан решительно был готов торговаться.
- Тогда один раз в сезон, - урезал цензор непомерные желания кочевника, не уверенный, что даже от такого количества посещений города от кочевников не будет проблем…
- Этого недостаточно! – возмутился хан, не знавший кто здесь диктует условия, и кто идет на самом деле на чудовищные уступки.
- Условия останутся неизменными. Повторяю, не чаще чем четыре раза в год, а иначе не избежать беспорядков в городе.
-Хорошо! – быстро прекратив спорить и торговаться, а то, как бы установленная планка не съехала еще ниже. – Но нам нужны гарантии Ваших слов! – справедливо потребовал хан.
- Какие?
- Которые нам необходимы.
- А именно? – Гуань Шэн немного растерялся.
Предполагалось, что соглашение будет подписано в ближайшее время после того, как Наместника снимут с должности и цензор предоставит императору вещественные доказательства его преступлений.
Хан крикнул в толпу какую-то тарабарщину, Жожо пожала плечами, не понимая, что за этим последует далее. Никто ничего не понимал, и это вызывало раздражение.
Какой-то кочевник быстро принес небольшую чашу, выполненную из драгоценного нефрита. Наверняка, краденая вещь! Иначе, откуда у кочевников такое богатство? Да тут тоже каждый на руку нечист…
- Мы с тобой станем побратимами! – радостно оповестил хан.
От этой новости такой же радости цензор не испытывал. Скорее сомнения, недовольство и страх от неизвестности грядущего. Что за этим последует?
Дальше хан громко сказал:
- Будем резать самый сильный! - и он показал на большой палец своей левой руки.
Знал бы я на что подписывался заранее! Но не гоже мужчине идти на попятный…
В принципе оказалось ничего такого уж необычного. Всего лишь кровавый ритуал побратимства, когда кровь двоих людей смешивается в одной чаше и каждый делает из нее один глоток.
Хан сделал это первым и пролил свою кровь в чашу, затем передал ритуальный нож, цензор брезгливо вытер его о траву, а затем повторил ритуальное кровопролитие. Жожо уже ждала наготове, чтобы перевязать порез.
- Я передам императору, что Вы готовы сотрудничать, - сказал я после горького первого глотка.
Кто бы знал - на какие пытки приходится идти переговорщику!
А затем хан повернулся и громко крикнул:
- Несите дары для моего брата!
Действительно, чем дальше – тем удивительней. Пришла очередь даров. Не поленюсь отметить тот факт, но кочевники, несмотря на свой дикий необузданный нрав, оказались очень щедрым народом. Да и договориться с ними можно, нужно лишь быть терпеливым и не уступать. И они это доказали во время прощания.
Хан оказался авторитетным и влиятельным и стоял он дороже какого-нибудь одного верблюда! Для меня привели по их заверениям лучшего коня из табуна, принесли овечьи и бычьи шкуры, прирученного степного орла для охоты на зайцев и птиц, и довершением всего этого стал еще и верблюд. Остальное могло пригодится. С последним я и понятия не имел что делать.
- Что я буду делать с верблюдом? – самому себе задал вопрос цензор, когда ему передали повод.
- Господин, не отказывайтесь! Я его сумею выгодно продать! – пообещал слуга, аж глаза заблестели алчным блеском торгоша.
И еще кого-то в клетке, по словам и воодушевленным вздохам кочевников нечто необычное. Живое шевелящиеся существо в железной клетке. Это был маленький детеныш с рыжей шерсть и темным носиком. У малыша была небольшая голова с короткими закругленными ушами на вытянутой гибкой шее. Длинное тело как у хорька, коренастые низенько расположенные лапы. Красивый распушенный хвост составлял половину длины животного. Зверек был рыжевато-охристого цвета. На симпатичной заостренно вытянутой мордочке настороженно блестели круглые темные глазки. Мордочка имела бурый оттенок с белым пятном, на котором четко выделялся темный и влажный нос.
- Зверь. Пушнина. Мы нашли гнездо возле упавшего дерева.
- Похож на горностая, - предположил цензор, предполагая, что малыш относится к родственникам куньим.
- Очертания губ отчетливо видны, так как были выделены белой полосой на морде которая называется маска..
- Что это за зверь?
- Господин, это детеныш колонка! - определила Жожо. – Они обожают водоёмы и селятся рядом с поймами рек и по берегам озер. Укрываются в густых зарослях и даже на окраине болот, - поделилась она информацией. Можно его попробовать приручить. Будет не хуже собаки!
- Вот и займешься делом, - сказал цензор, впрочем клетку взял сам и собственноручно погрузил в карету, в которой собирался провести весь обратный путь, что-то чувствовал он себя неважно.
Ехать сюда было страшно, находиться среди кочевников неудобно по множеству причин, но вот уезжать не хотелось, когда тебя так тепло провожают…
Кочевники на поверку оказались людьми с широкой душой и открытыми взглядами на жизнь. Они жили свободны средь прерий, наслаждаясь каждым прожитым днем, благодаря солнце за рассвет и прощаясь с ним на закате. Занимались чем хотели, катались на лощадях днями напролет, пылко и жарко занимались любовью холодными ночами. Жили той свободной жизнью, о которой другим людям только приходится мечтать. Да, они вели неоседлый образ жизни, перемещаясь с места на места, у них не было родного дома, родного края, жили в вечном перемещении на лучшее место.
Мог ли он помыслить, что он – чиновник высокого ранга, крайне уважаемый человек в столице, которого бояться другие чиновники, иметь простые мечты простолюдина. Часто выполняя опасные поручения императора, каждый раз рискуя своей жизнью, совершенно при этом не ценит жизнь и потраченное на исполнение обязанностей время. Сейчас ему как никогда прежде захотелось ощутить вкус свободы этой кочевой жизни. Только эти люди по-настоящему свободы. Они едут туда, куда несут их ноги, куда ведут их стада, на новые прерии. И как нельзя лучше подошла конная прогулка.
В конце концов торопиться ему все равно некуда. Молодым кажется, что они будут молоды целую вечность. Однако, время обманчиво. Не заметишь, как успеешь заметить седину в волосах, а там уже и старость не за горами.
Он не будет нестись сломя голову. Пока что он не настолько безумен. Но как можно упустить такой шанс?
Проехаться, ощущая свежесть утра и свободу нового дня в утреннем тумане было отличной идеей. А уж выехать из небольшой чащи деревьев на рапсовое поле было весьма неожиданно. Вид отсюда открывался сказочно красивый и просматривается так далеко, что не нет возможности одним глазом узреть все пространство. Пьянящий аромат цветущих желтых цветов всколыхнул приятные воспоминания, вспомнись поэзия цветущих слив, бамбука и сосны[2], и кажется даже находишь в жизни смысл. Весь смысл был в том, чтобы дожить до этого прекрасного момента.
Солнце плывет высоко над широкою степью
Ветер летит над травою от края до края
Скачет мой конь по степи, я уздечкой его не терзаю
Слышит он зов отдаленный кобыл в табуне…
Кажется, до этого он жил как в Аду, забывая отдышаться. Желтые цветы рапса напомнили ему об еще об одной встрече. Это были любимые цветы Дзинь Хуа. И сейчас, в этих цветах, он видел и ощущал живую частичку его любимой.
Счастливые моменты длятся недолго и быстро забываются, а вот горе люди помнят долго. Такие раны не заживают, даже если перестают кровоточить. Лишь любившие знают, что первую любовь невозможно забыть.
Как бы ему ни хотелось уехать, чтобы его никто не нашел и остаться здесь, но уже пора возвращаться в тот самый ад. Неизгладимое чувство тревоги, с которым постоянно жил цензор, снова возвращалось. Он уже изъездил рапсовое поле вдоль и поперек, задыхаясь от пьянящего цветочного аромата и всколыхнув испуганное облако разноцветных бабочек, повернул назад. Конь был немного упрямый, но без характера, разве можно уважать совсем бесхарактерное животное?
Он не может бросить своих помощников. Не может подвести императора. Если государственный чиновник сбежит от своих обязанностей это будет считаться изменой. Да он сам не простит себе подобной трусости. Ведь сбежать всегда проще, а сдюжить жизненные трудности способен не каждый. Кто-то уходит первым, кто-то остается - такова судьба. Стоит ее принять и смириться, пора бы уже… столько лет уже прошло.
Но сердце по-прежнему болит. Он был близок к тому, чтобы развернуться коня и умчаться куда-нибудь подальше, в горы. Был бы не против и монахам-буддистам, если дадут ему убежище. Однако, справился с соблазном и вернулся назад к кочевникам, той же дорогой, что и приехал.
Живут же как-то люди… а он забыть не может…
И коня он своего нового объездил, Рапсом его назовет, и местных напитков испил, в том числе жизненной энергии кочевников[3] и закутавшись в подаренные шкуры цензор сел в паланкин, захватив с собой клетку с рыжим зверьком. Как раз есть время его изучить и познакомиться.
Маленький колонок уже был знаком с людьми. И видно, что кочевники, забрав осиротевшего малыша, не обижали его. Он шел на руки, внимательно обнюхивая одежу, пробуя ее прикусывать, щекоча длинными усами кожу. Нос на остренькой мордочке был влажным как у собаки. Цензор наклонился, держа малютку на коленях, он был размером с маленького кутенка. Зверек слегка попробовал прикусить маленькими зубками палец руки, но не прокусил кожу, а лишь зажал, оказавшись практически ручным. Цензор угостил его лакомством – это был маленький кусочек сыра. После кормления Гуань Шэн прикоснулся к колонку. У зверька была приятная густая шерсть, на голове вообще бархатная, на спинке шерсть была жестковатой, остевая шерсть чуть толще и темнее по окрасу, наверное, так и должно быть. Цензор прошелся по позвоночнику и почесал вдоль позвоночника, словно делая легкий массаж. Зверьку понравилось, он замер, немного посопел носом и издал довольное кряхтение. Какое странное кряхтение, напоминает утку, нарушающую покой по ночам.
- Думаю, мы подружимся. Родительское поместье осталось без охраны, ведь я распустил всех слуг. Ты подрастешь и будешь его охранять, договорились?
Но в тот момент, когда он говорил эти слова, цензор уже знал, что именно так и будет. Ведь этим зверькам присуще оседлый образ жизни, они не могут менять территорию.
А еще невольно, совершенно этого не желая, мужчина вложил своим довольным взглядом малую кроху гипноза, но маленькому зверю хватило и этой дозы, чтобы оказаться внушенным. Никто даже предположить не мог, что это была маленькая ошибка в череде многих будущих неприятностей...
Вдоволь наигравшись со зверьком, цензор поймал его и засунул обратно в клетку. Затем с любопытством отодвинул занавеску. Погода сегодня была с таким же игривым настроением. Вот к полудню было небо с редкими перистыми облаками, не предвещавшими дождь и солнышко, а после внезапно собрались тучки и местами прошел короткий дождь. Он был такой короткий, что никто не успел намочиться.
Кто бы мог подумать, что неприятности ждали нас на обратном пути.
Сначала всем казалось, что это была случайная череда неудач. Когда лошадь Фэй-Фэй оступилась, упав в кротовую яму, все испугались что лошадь сломала ногу, но вроде обошлось, однако, лошадь стала хромать и могла лишь шагать. А потом лошадь упала замертво, чуть не завалив девушку под себя. Около ее лица пронеслось копыто, но хвала богам мимо, не задело. Фэй-Фэй грубо выругалась и закричала, привлекая наше внимание к чему-то позади процессии, мы молча не понимали и не могли среагировать. Мгновеньем спустя, когда тоже случилось с еще одним конем, на котором ехал стражник, ситуация стала более понятной. Причина на этот раз была вполне очевидной - грубо сделанная стрела торчала у нее в боку.
- Господин, оставайтесь в повозке! Скоро опасно! – крикнула женщина, обнажая меч.
Я выхватил свой и поспешил покинуть повозку, страшно не знать, что происходит. Нужно быть готовым, а не прятаться, мучаясь в догадках.
Причина смерти первой лошадь была неясной. Неудачи нас преследовали, а именно: наши преследователи и были стрелявшими. Нетрудно догадаться кто это был.
Вроде же расстались с кочевниками мирно. Одарили нас драгоценными дарами, а потом решили нас убить, забрав обратно свои богатства? Что же в нашем поведении было не так?
Догнавшие кочевники окружили нас. Всего один лучник – если бы они все были с луками - нам бы быстро пришел конец. Остальные накинулись с копьями. Я бы на их месте сделал с точностью да наоборот. Но хорошую промасленную древесину, из которой делают луки, можно найти только в городе…
Приходилось уходить от ударов копья и уворачиваться, постоянно меняя позицию. Да что уж там говорить, стоять на месте было невозможно. Длина меча была вдвое меньше длины копья. Очень пригодились иглы Жожо, в метании ножей и игл ей не было равных. Ей удалось подобраться поближе и за крупом лошади прицелиться и устранить причинившего нам неприятности стрелка. И сразу стало легче. Уклоняться от стрел невозможно. Мы рассредоточились, напугав лошадей и они убежали. В итоге мы потеряли двоих стражей сопровождения. Мятежных кочевников, недовольных посещением делегации из Юнаня тоже убавилось, но все равно получилось два человека на одного нашего. Мы добились бы успеха, если бы не подошло подкрепление в виде второй волны, видимо только подоспевшей в помощь. Они атаковали нас без предупреждения, послав град стрел, от которого нам чудом удалось спастись, бросившись врассыпную. Просто чудо, что никто из моих людей не пострадал, лишь один столичный страж получил ранение в плечо.
- Мы ненавидим мандаринов и желаем отомстить за своих ханов! - прокричал один из кочевников.
Эти глупцы решили погнаться за нами, к приехавшим из ненавистного Юнаня за своих людей. Что ж, они хотят мести, можно их понять, если бы мы были бы хоть как-то причастны к похищению этих людей. Погнавшись за нами, забыли, что это порочный круг мести обычно ничем хорошим не заканчивается, ведь змея обязательно укусит свой собственный хвост и в итоге съест саму себя.
Несогласные кочевники, обиженные за гибель своих ханов, пришли отомстить не тем людям. Даже зная язык – пытаться что-то объяснять глупым людям бесполезно. Людям, которым нужна лишь месть - не интересны переговоры. Объяснения, подробности конфликта и кто является настоящим виновником, а также их будущие перспективы - все это их не волновало. А зря… Делать видимо им было совершенно нечего, самые храбрые и глупые решили развлечься, пролив чужую кровь за похищенных ханов. Их логикой была слепая месть, они правда думали, что отомстят. Хотя наши жизни ничего не изменят в этом конфликте. Впрочем, если бы я пал смертью храброго посреди равнинной степи, то в этом случае то самое желанное подкрепление в виде столичного гарнизона, на которое так надеялся в свое время Наместник, было бы все-таки прислано императором.
Задолго до этого момента, я был уверен, что один человек не может стать героем. Также не считал себя трусливым человеком или отчаянным фаталистом. Во мне, как и в других живых тварях был инстинкт – я хотел жить. И черт подери, это заставляет изворачиваться и хитрить, ища возможности, способы и другие пути…
Я оценил обстановку, расстановку всех врагов и количество своих человек в строю. Результатами анализа я остался вполне доволен. Честно говоря, могло быть еще хуже. Я слышал подобные истории от очевидцев, но не от живых свидетелей таких событий. Однако, теперь расклад сил был явно не в нашу пользу, по три-человека человека на каждого. Одна только Фэй-Фэй стояла десятерых воинов. Кто-то скорее всего отравил лошадь, чтобы устранить нашего самого лучшего бойца. Нам очень повезло, что она не пострадала.
Положение сил изменилось за одно решающие мгновение. Жожо схватил кочевник, медленно отводя ее в сторону, желая сделать из ее заложника. Жожо вырвалась из захвата, прикинувшись беспомощной, чиркнула иглой по шее захватчика, лишившись последних игл. Ее милое лицо окропилось кровью из сонной артерии, но обидчик упал замертво.
Новая группа кочевников захватила нас в кольцо, готовое сомкнуться. Одним из кочевников было приказано лучникам изготовиться.
Возмущенная Жожо не удержалась и гневно высказалась:
- Так Вы отплачиваете добрые поступки? Я лечила ваших людей!
Я не остался в стороне:
- В любом случае Наместник Юнани и пальцем не пошевелит, чтобы выкупить мою жизнь за жизни ханов. Моя жизнь также же не имеет цены для него, как и Ваша, несмотря на то, что чиновник первого ранга, приехавший из столицы. Уверен, что жизни остальных ханов обречены, если в ближайшее время нужная сумма не будет передана. Но для меня бесценна жизнь каждого порядочного человека, поэтому я приложу все силы, чтобы остальные Ваши Вожди вернулись. Я уже заверил Лю Чуна…- и вовремя замолчал.
Пустая трата времени. Мы зря сотрясаем воздух умными речами. Они были глупцами! Зато теперь я стоял в кругу вооруженных кочевников в первом ряду, и во втором ряду приготовившихся стрелять стрелков. Нужно было направить всю их злость на меня, главным сейчас было отвлечь, обратив на себя все их внимание. В противном случае выпущенные ими стрелы сделают меня похожим на ежа.
Слегка припозднившись, я вспомнил про существование золотого песка. Как бы мне ни хотелось все-таки избежать раскрытия… у меня не было выбора…. Позор все же лучше, чем бесславная смерть, тем более от кочевников.
Мне не оставалось ничего другого, как применить его, заставив всех целиться в меня, только так я был уверен, что их взгляды направлены в мою сторону. Мгновенье растянулось в вечность. Все это время пока я говорил, практически стоя на одном месте, обводил каждого взглядом, словно пытаясь запомнить. Как же они мне надоели!
Сразу после этого произошло несколько вещей: я закрыл левый глаз, перестав видеть мир вокруг, видя лишь золотой песок, который сыпется словно в песочных часах и ощутил в голове такую странную легкость, словно уже умер и вознесся к небожителям. Затем последовала такая тяжесть и боль, словно кто-то ударил меня по затылку. Боль вызвала такую сильную тошноту и слабость, что ноги подкосились и упал, даже не в силах снова открыть глаза. Следом я ждал свиста стрел, но их не последовало. Их не было слышно и после того, как уже лежа на траве, был не в силах. Мне казалось, что я выкашляю все свои внутренности, так меня выворачивало, думал, что буду кашлять собственной кровью. Меня долго рвало желчью, кровь все-таки пошла, но из носа. Я приоткрыл глаз и увидел свои дрожащие руки, невозможно было унять эту дрожь. Отвернувшись в сторону, я уперся лицом в смятые колоски разнотравья и на них остались красные пятна. Дрожавшей рукой я стер кровь со своего лица и прислушался к другим своим ощущениям. Что случилось? Люди должно быть вокруг что-то кричали, оставшиеся лошади наверное испуганно ржали, но я ничего из этого не слышал. Лишь когда мне стало лучше (многим позже) я узнал, что же все-таки произошло.
Все испугались, когда кочевники выстрелили, их охватило странное безумие - они выстрелили друг друга, правда, однако одна стрела промазала мимо, слегка чиркнув защищавшую меня телохранительницу.
- К сожалению на руке останется шрам… - сказала Жожо слабым голосом, проверив подругу и двинулась к лежавшему цензору.
Кто бы мог подумать, что я стану так рисковать ради спасения собственных людей. До последнего момента я думал, что это невозможно. Я не верил и тогда, но последствия оказались чудовищными. В первые минуты я ничего не видел вокруг, не мог слышать, потеряв все чувства разом, даже способность двигаться. Во рту было так сухо, что даже шептать не мог.
Я пришел в себя только на следующим день, после возвращения в город. Где неважно, что я чувствовал себя при смерти больше напоминая умершего, все равно пришлось возвращаться к работе, ведь после визита к кочевникам, мое внимание к наместнику Юнани стало еще пристальнее.
Когда ты паук, а жертва угодила в паутину, можно не торопиться. Теперь жертва уже никуда не денется, нервно трепыхаясь в попытках освобождения, но все больше запутываясь в липких нитях, сообщая хозяину о том, что его скоро ожидает лакомство.
Я не видел ни одного паука, сорвавшегося со своей паутины. Да, неудачи бывают.
Крайне редко жертвам все-таки удается вырваться из ловушки в попытках освободиться и тогда паук тут же спешит на «помощь». Он не приступит к трапезе сразу же. Оплетет жертву паутиной с ног до головы и оставит про запас.
Более мелкая сошка сгодится на утоление голода. Большой куш можно оставить на праздник.
Сноски:
[1] Бу Хао – дословно переводится как Тяжелая судьба
[2] Идет отсылка к лирической китайской поэзии «Три друга зимней стужи»
[3] Жизненная энергия – имеется в виду кровь
[480x319]