«Холодный прием – блюдо,

которое можно съесть горячим»

           Говорят, что ни одно достойное путешествие не обходится без неприятностей в пути. Нужно успешно доказать обратное.

          Мы поехали в объезд. Если преследование и будет, то помчится за паланкином, но задержать его не посмеют, так как в нем сидит неизвестный господин, который спешит по своим делам.  Так, даже при остановке, задержке и проверки та процессия прибудет первой. Было важно немного потянуть время долгой дорогой.

          Чем дальше мы удалялись от городских стен, тем местность становилась беднее. Плодородные земли за городом продолжались какое-то время, пока вид не стыл унылее, сменившись редкими кустарникам, лысыми с одной стороны соснами, даже дорога, по которой мы ехали, менялась в пути, постепенно плодородная пахотная земля сменялась песком. Все чаще на пути встречались и провожались взглядом беднеющие поселения и крохотные бедные уезды. Хорошего урожая в таких убогих, можно даже выразиться точнее уже убитых землях не получить, а это означало что овощи и фрукты жители этих регионов не видят. Подобные деликатесы приходятся покупать в городах. Наверное, выживают за счет риса и ловли рыбы. Для охоты на птиц нужно иметь готовые стрелы или же заготовить самостоятельно, а нынче перья стоят недешево. Неизвестно, но похоже вряд ли здешние хвойные леса были полны дичи. Хотя кто знает, может статься этот промысел весьма удачен.  

           Временное поселение кочевников находилось к северу от Юнани. Пришлось сделать несколько остановок, перекусывая вяленым мясом. Пока лошади наслаждались короткой свободой и щипали травку, людям было чем заняться.  

            Как сообщил Начальник тюрьмы Захваченный по приказу Наместника Юнани хан звали Лю Чун. Сейчас его вывели из крытой повозки и усадили, привязав спиной к дереву. Чтобы не тратить попусту время, цензор решил выяснить детали у единственного пока что человека, который мог знать правду.

            Только сейчас он внимательно рассмотрел этого человека.           Кожа у кочевниках была очень темная, загорелая. Неудивительно, если кочевые племена всю жизнь проводят на свежем воздухе. Волосы у кочевников были в основном средний длины, ибо длинные волосы в отсутствие теплой воды тяжело мыть и расчесывать, поэтому у всех заплетены в мелкие тонкие косички. В висках перед ушами висели прикрепленные деревянные бусины, вплетенные кольца и другие побрякушки по типу клыков или когтей диких дверей, считающиеся сильными оберегами и талисманами на удачу.  Хан был одет в свободный халат и овечью шкуру на плечах, обут в кожаные сапоги.  Общий вид был потрепанный, на левой стороне щеки виднелся синяк.

             Я оттягивал крайне неприятный момент до последнего, но дальше тянуть время было уже нельзя.

             - Ты понимаешь немного китайский? – спросил его цензор без всякой надежды. – Кивни, если понимаешь, о чем я спрашиваю.

              Хан смерил его презрительным взглядом и прикрыл темно-карие глаза.

              Шэн Мин потер переносицу. У него болела голова, а это означало, что в данный момент он бессилен увидеть золотой песок, а значит применить  допрос, при котором люди говорили ему только правду. Придется действовать по старинке – он достаточно провел времени в Министерстве наказания, добиваясь признаний от самых яростных преступников. Любую, даже сильную волю можно сломать. Главное ударить в слабое место человека.

             Когда Гуань Шэн провожал, усаживая своего личного лекаря в паланкин, он тайно позаимствовал у нее кожаный сверток с набором игл. Она, вероятно, уже заметила эту пропажу, дивясь ловкостью его рук.

            Не сразу догадаешься, что объятия могут таить в себе опасность.  В знакомых руках человек сразу же расслабляется, наслаждаясь моментом. Цензор умело этим пользовался, хотя ни одной из его помощниц не  была его наложницей или любовницей, как считали все окружающие.

             Иглы были разного размера и разного предназначения. Для лечения определенных симптомов, для шитья, для общего тонизирования тела, для блокирования важных точек, для убийства человека. Он столько раз видел их применение в действии, как Жожо с довольным видом разворачивала кожу с отделениями, что цензор успел запомнить форму игл и их предназначение.

            Когда он еще только учился на государственного чиновника, он не предполагал, что на его службе ему может понадобиться особое умение добиваться правды, скрываемой преступниками.  Его задача была отдавать приказы, имея функции трех ведомств, а не заниматься частным допросом степного кочевника. Будучи несколько раз в Надзорном управлении в Ведомстве справедливости, он видел, как это делают умельцы.  Чаще всего эту роль брали на себя опытные палачи. Говорят, что практика нужна в любом деле, только путем личного опыта можно добиться мастерства.

            Шэн не любил насилие и предпочитал обходиться без применения силы. Уж лучше использовать обман. Кочевник не станет ему доверять, если его начнут пытать. Но он не станет говорить с врагами, почувствовав слабину. Так почему бы немного не развлечь человека, который отказывается говорить добровольно?

            Эти на вид идеально подходили для причинения острой боли... Гуань представил, что сказала бы Жожо, если бы он попросил девушку сейчас достать иглы. Она бы непременно высказалась в таком духе: «Господин, меня учили лечить людей, а не калечить их! Я отказываясь! Даже Вам меня не заставить причинить вред!»

          О да, она именно бы так и выразилась. А что бы сказала другая его «наложница», которая исполняла роль его телохранительницы: «Господин, если Вы примените пытку – я навсегда разочаруюсь в Вас!» Хорошо, что они не видят его таким. Его слуга стерпит все – человек он был по жизни не брезгливый.

          Потому что есть такие понятия о чести и достоинстве, которые нельзя утрачивать чиновнику, пока он находится на службе. Понятное дело, что нельзя преступать черту. А если нет выбора?! Что поделать - в тяжелое время и нрав должны быть одинаково суровыми. В тюрьме с пленными обходились более-менее, а этот человек, судя по взгляду и виду высокого статуса  и не привык быть лишен удобств и страдать по неизвестной причине. Ведь причин пытать его действительно нет.

          Цензор специально достал самую неподходящую иглу для своей задумки. Такие иглы обычно применяли, чтобы проткнуть сонную артерию, чтобы проколоть моментально кожу на шее. Ими Жожо обычно защищала свою жизнь. Я никогда не спрашивал, как долго она практиковала бросание дротиков и игл. Поинтересовавшись у ее Наставника, выяснил,  что он никогда не учил этому  свою ученицу и он очень сильно удивился, ведь характер Жожо был мягкий и сострадательный. Тайное умение, которое она скрывала даже от своего учителя, однажды спасло мне жизнь и не раз выручало саму девушку в опасных ситуациях. Одним словом, такие иглы явно никак не подходили для чувствительной кожи под ногтями. Это как охотиться на тигра с мухобойкой.

         Иногда лучшая тактика устрашение. Говорят, что самые лучшие палачи те, которым удается не испачкать инструменты. Им достаточно демонстрации и тех кровавых сказок, которыми они делятся с потенциальными жертвами.

         Допрашиваемый хан выглядел человеком храбрым. Но по-видимому, терпеть боль не умел и боялся, зная про свою восприимчивость. До того момента, как я развернул перед ним сверток на своих коленях, он выглядел отрешенным от действительности, однако, сейчас пришел в чувства и испытывал необъяснимый страх.

          Действительно, зачем столичному чиновнику причинять боль незнакомцу? Не потому ли, что он получает от этого процесса ни с чем не сравнимое наслаждение? Страдания без знания причин мучительней не вдвойне, а в тысячу раз. Человек ненавидит неизвестность.

         В любом деле, особенно для чиновника, даже если ты не знаешь, как разрешить проблемы или как действовать, главное быть крайне убедительным во всем, говорить уверенно, действовать согласно намерениям, плавно добиваясь желаемой цели. Тогда другие люди никогда не догадываются, что ты только что продал им луну[1].

           Можно было достучаться до него иными методами. Попросить стражников избить его. Угрожать жизнью близких, если таковые имеются. Раздеть мужчину, привязав к дереву и дождаться пока им заинтересуются либо любящие сладкое насекомые, либо кровососущие твари, либо дикие хищники.  Грязные методы давления, но вполне действенные, надо признать. Любой их них сгодится, главное ухватиться, поняв, где слабое место у жертвы.

               Допрос хана получится до боли коротким.

              В том прямом смысле слова, что до боли дело не дошло.

               Оказалось, он владел некоторыми познаниями китайского языка. А с некоторыми моими познаниями тюрского, на слух немного понимал, хотя писать или читать не умел.  Жожо было бы проще поговорить с кочевником, но у нее другое поручение.

               - Что Вы хотите узнать? Куда Вы меня везете?

                - Домой я полагаю. Однако, вопросы здесь пока что задаю я.

               - Что Вас интересует? – кажется хан был готов помочь самому себе.

                - Правда, - честно высказался цензор. – И ничего кроме правды.

                И вот какую историю поведали цензору. Хан кочевников, которого звали Лю Чун.

                Все началось  два десятка лет тому назад, когда кочевники начали перебираться на земли Юнани.

             Их отцами и прадедами было заключено устное соглашение о том, что кочевники имели право пользоваться плодами земли, пасли свои стада на здешних полях, могли охотиться в этих лесах, ловить рыбу, однако платили соразмерную подать за пользования чужими территориями Наместнику города, а также выделяли отряд из собственных людей для патрулирования дорог и защиты торговых путей от разбойников.

             В прошлом году Губернатор Му пригласил кочевников в город Юнань на ярмарку. Сказал им, что они проведут мирные переговоры, установят добросовестные отношения, выгодные обеим сторонам, еще раз обговорят детали, и даже предложил привести им в город свои стада на торги и разместиться поселению поближе к стенам города.

          Мужчин, которых выбрали в отряд для патрулирования и обхода дорог, были лучшими воинами, но оказались людьми весьма ненадежными. Решив поиметь больше, чем до этого, вместо охраны дорог,  кочевники сами превратились в бандитов - занялись разбоем, предали своих, отделились от кочевников и стали заниматься грабежом на дорогах. И отсюда начались проблемы. И почти сразу за этим отношения обострились. Приближение конфликта стало неотвратимым.

           После обострения отношений с кочевниками торговля в Юнани со временем все больше ухудшилась, все реже сюда приезжали караваны с провизией, чай, пряности везти было страшно, торговцы боялись рисковать жизнью и своим товаром. Тогда Наместник принял меры и отрядил целый отряд солдат и послал их убить мятежных кочевников. Однако, те лучше знали местность, в которой жили и в овраге на дороге  устроили западню. После облавы никому не удалось выжить. Второй отряд выделенных солдат также пропал следом, просто канул без вести, обратно в город вернулась одна лишь взмыленная лошадь. Так разбойники разжились еще и конями. А потом судорожно начались скупать перья и желательно в больших количествах. Наместник очень переживал, что кочевники его обманули, и придумали этот план с самого начала и готовятся к захвату города, иначе для чего скупают они перья мешками? Наместник принял решение закрыть город и впускать только надежных людей и по пропускам.

            Люди стали беднее из-за того, что все самое лучшее доставалось только чужакам, здешний народ страдал и бедствовал, и судя по словам Ван Би, прогулявшему по нескольким рынкам - это  было похоже на правду.  

            Сладить с собственными предателями кочевникам также оказалось сложно - они скрывались в пещерах, где круглый год охотились и ловили дичь. Договориться мирно было уже сложно. Но возможно. Ханам кочевников не хотелось бы, чтобы из-за ошибки соотечественников им объявили войну. Надежда на разрешение конфликта еще теплилась в их сердцах, но будучи людьми необразованными, они не знали как прийти к мирному сосуществованию и урегулировать сложившиеся отношения.              

            Однако, на той самой ярмарке их доверие продали. Пришедших ханов кочевников схватили и бросили в тюрьму, часть перебили на месте, тех, кто оказал яростное сопротивление. Все стада Наместник забрал себе, а оставшимся в живых погонщикам велел вернуться в поселение к северной границе и собрать выкуп за вождей племен и дал время на сбор денег. Оказалось, что Наместник лгал им.

             Собственно, со дня на день этот срок уже подходил к концу.

              Гуань Шэн вспомнил пиршество, которым его встречали. Это был так называемый «пир во время чумы».

              С этой правдой они приближались к поселению, которое медленно двигалось в сторону Хуанхэ. Кочевники были призванными скотоводами. Как и все кочевые народы эти кочевники имели дурной нрав, как у дикого зверя, как волки они никому не доверяли.

           Первое, что издали увидели всадники – это многочисленные знамена. И лишь подъехав ближе, смогли разглядеть, что них изображено. На знаменах кочевников были драконы: чешуйчатые, безрогие и бескрылые – покровители ветров, степей и зеленых лугов, которым они поклонялись. Варвары тоже почитали драконов, и считали, что непременно полагалось задобрить дракона – старинный китайский обычай.

            Втайне от всех, цензор пожалел, что ему нечем задобрить местных божеств.  Хотя одумавшись, просить небожителей о благословлении требовалось скорее бедным земледельцам на территории Юнаня с их трудной жизнью. Они страдали то от голода, то от засухи, то от постоянных набегов степных варваров. Напряженность их росла, война казалось всем неотвратимой.

             Кочевники, являющиеся по сути тюрками, жили в сооруженных юртах из войлочных шкур. Городскому жителю трудно было представить жизнь свободную, без высоких укрепленных стен, без деревянных домов, заборов и монументальных дворцов. Однако люди здесь именно так и жили: свободно и без лишних укреплений. Впрочем, заборы здесь тоже были, но только в загоне для скота.

            Всю жизнь они занимались тем, что пасли в степи свои стада, добывали мясо и рыбу, охотились на дичь в лесах, но большую часть своей жизнь жили в степи, но у них все равно вдоволь было мяса.

             Притворяясь калекой-беднягом цензор часто слышал от прохожих речи: «Говорят, что эти варвары неплохо устроились: не голодают, варя и поедая баранью похлебку  каждый день, пока городские жители страдают от голода». Но так ли это?

            Проходы между юртами были маленькие, на дорожках между юртами грязь была повсюду. Видимо нужду они справляли по необходимости, где придется, но главное правило было сделать это подальше от СВОЕЙ юрты, а то, что у соседа – это ничего, это допустимо.

             Встречей это было сложно назвать. Однако, нас встречали заостренные бамбуковые колья, выставленные в сторону чужаков, наверное, большей частью мужского населения, разместившегося на ближайшей территории. Боюсь, без даров нас бы не то, чтобы не отпустили, но и даже слушать не стали.

            - Ван Би, будешь посланником!  Иди туда и передай мое намерение.

            - Господин! За что я так провинился?! Вы мне скорой расправой угрожаете!

            - Обжорством, жадностью и ленью. Эти всё смертные грехи.  Будда одобряет смиренный образ жизни. Будда милостив. Иди, пока они еще раздумывают как с нами поступить.. Давай, спускайся и передай императорский указ!

            - Господин, смерти моей желает… - снова начал ныть слуга, - Думал сгину в болоту, но эти колья выглядят гораздо хуже!!!

            - Что ты там бубнишь? – уточнил цензор, но ворчащий слуга уже спешивался с низкорослой лошади.

            Кто же будет вести переговоры?  Вести переговоры с тупым неотесанным стадом не входило в его планы… Цензор приподнялся в седле, пытаясь в настороженной и настроенной враждебно толпе разглядеть кого-то похожего на другого хана.   Пока никого не видать. Ну ладно.

            - Помощник Верховного цензора - Гуань Шэн Мин приехал  из столицы Чанъань к северным кочевникам близ Юнаня, чтобы добиться справедливости для всех. Он здесь для того, чтобы провести независимое расследование по тайному приказу императора.  

           Пора перейти к самому важному. Напряженные отношения, неминуемо грозящие разразиться войной. Следовало немного охладить недоверие людей, которые ненавидели столичных  мандаринов, точно также как и местных.  В следующих рядах стали подтягиваться лучники.              Поэтому дальше Гуань Шэн, приблизившись к кольям на возмущающемся и начинающем гарцевать коне, натянул на себя повод, удерживая животное на месте, четко произнес на тюрском языке:           

             - Я к Вам не с пустыми руками, а с дарами.

            В принципе это все, что он хотел сказать.  Думаю, самое важное они поняли, потому что люди начали переглядываться и шептаться.  Учитывая, что нас не обстреляли на равнине – все довольно неплохо начинается…

             Теперь Хан относился ко мне иначе. Он вышел из повозки в сопровождении, провожаемый двумя стражниками, последний взгляд на помощника Верховного цензора уже не был полон ненависти, как раньше. Это был взгляд благодарного человека, возвращающего домой.  Чуть-чуть влияния извне и вот уже человек полностью тебе доверяет. В опасном деле без хитрых уловок никак не обойтись.

            Освобождение хана было быстрым, встречали его весьма радостно, мужчины одобрительно заохали и пропустили его поближе к огню костров и юртам, разомкнув вооруженные ряды.

            Пока хан обговорит все детали со всеми жаждущими и примется обсуждать и советоваться, нам придется подождать.

           Я спешился – спешить было некуда. Острые бамбуковые шесты окружили нас по кругу. У стражников были возведенные луки, однако, чтобы освободиться из кольца – придется убить всех. А нас убьют явно раньше и быстрее.

             После демонстрации нефритовой таблички и разворачивая императорского указа, оружие кочевников опустилось, но это честь коснулась только меня, как переговорщика. Даже мой слуга, который мог мне понадобиться, остался со стражей в кругу из кольев и взведенных луков.

             Стоять было холодно, и я пожалел о своем плаще с соболиным мехом, который остался в Западном крыле поместья наместника. Как интересно кочевники примут государственного чиновника из столицы? Было очень интересно узнать, как встречают вернувшегося хана?

             Из толпы послушались одобрительные крики и возня. Кажется, затем последовала команда опустить оружие. И тогда уже полной делегацией нам разрешилось пройти к зажженным кострам. Между воздвигнутыми временными жилищами были полные грязи дорожки,  обувь каждого кочевника была запачкана грязью практически до колен.  Стражники не отходили теперь от меня ни на шаг. Остальных приняли с недоверием, у кочевников уже сложилось предвзятое впечатление, что мандарины подлые, жадные и что им нельзя доверять.

            Спустя несколько часов ожидания оказалось, что в качестве жеста доброй воли я отпустил одного из авторитетных вождей, который возвратился умытый, причесанный, с переплетенными наспех косичками и в новой одежде, от которой не воняло мочой и потом.

          -   Никаких переговоров. Все обсуждения и договоренности только после выполнения нескольких условий, - предупредил меня хан.

           Гуань Шэн Мин остался стоять в недоумении. Что за условия? Он не понимает кто перед ним находится?

           Как оказалось, чтобы тюрки могли доверить чужакам, необходимо было выполнить несколько традиционных обычаев, необычных для китайского народа. Если чиновник считает их неуместными, то может не рассчитывать на внимание со стороны кочевников.

            Для начала нужно было пройти несколько очищающих от скверны и дурных мыслей костров. Именно девятый лунный месяц несет на небе плохие звезды. Поэтому людям нужно очищать душу и тело. Огонь пожирает плоть, но может также освободить дух от плохого.  

          Цензор молча взирал на то, как воины-кочевники зажигали от факелов  очищающие от скверны костры, которые ему предполагалось обойти. В них были спрятаны мешочки с травами восточного можжевельника, предполагалось что  эти запахи отгоняют нечистые силы и все дурное в человеке. Получается кочевники были мистиками, раз верили в такую ерунду.

         В прохождении этого ритуала не было ничего страшного или опасного. Однако у китайцев не было принято связываться с числом семь.          Все в Китае боятся двух чисел: четыре и семь.    Но кажется тюрки и монголы не связывали ничего плохое с этими проклятыми цифрами, потому что костров ритуальных костров было зажжено ровно семь.        

          Плохое число – семь. Дурной знак.

          У цензора похолодели руки и пересохло во рту - признаки приближающегося недомогания анемии. Если бы он видел себя со стороны, то увидел бы, что от стойкого предубеждения у него опустились плечи.

          Он бы и рад отказаться от поручения, вверенного ему Верховным цензором, но нет пути назад. Боюсь, живыми их так просто не отпустят. А портить отношения и трусливо убегать было не в его стиле.

          Так что просто оставалось плыть по течению. Всего то на всего нужно было пройти босиком вокруг каждого из семи костров. И тогда, человека, очищенного  от скверны и всего дурного, смогут наконец принять как своего, чтобы вести настоящие переговоры.

          Ван Би не стоялось на месте. Он словно кот-шатун ходил туда-сюда, нервно потирая руки.

          - Господин, Вам бы как-нибудь отказаться потактичнее. Кто же зажигает семь костров одновременно, только на похороны так делают, причем кого-то недостойного жизни? Крайне нехорошая примета! Небось еще и простудитесь после этого!

           В такой по-осеннему сырой и промозглый холод разуваться и правда не хотелось. Земля холодная. Благо костры разожгли не в  грязи среди юрт, а на чистом участке поле, стопы не запачкаешь, только разве сухой травой поколешь .

          Что за глупые суеверия эти их степные встречи? Почему он чиновник первого ранга должен унижать себя перед дикими варварами!? Но таков был его долг!

          Под взором собственной охраны и людьми из поселения, назначенный вести переговоры с кочевниками, цензор снял сапоги, а затем и обмотки с ног. Ночной холод мигом заставил ступни замерзнуть, отчего мужчина сразу же чихнул несколько раз. Ему было велено избавиться от любого оружия. Он снял с пояса меч, отдал свой кинжал. Затем начался обход. За ним неотрывно наблюдали несколько ханов. Так они проверяют сможет ли человек подчиниться их правилам? Для чего проводится подобная проверка? Этот обход и правда избавляет от дурных мыслей? Наоборот, пока Шэн Мин шел, он все больше злился на кочевников, на самого себя, став ненавидеть их за постыдное мероприятие, в котором ему пришлось участвовать. Впрочем, его мнение не учитывалось, выбора то особого не было. После пятого костра ноги немного согрелись от тепла костра, а к последнему кругу седьмого цензор полностью согрелся. Удивительное дело!

         Но сказать, что после прохождения он стал добродетельнее? Отнюдь не заметил за собой такого. Цензор нахмурился, ощущая поднимающуюся со дна противоречивую бурю чувств. Но этот протест не был никем услышан.  Гуань был крайне ответственным человеком и не мог из-за собственной прихоти или нежелания чего-то не делать, испортить отношения, которые приехал сюда, чтобы  наладить. Приходилось молча сносить унижения и принимать чужие обычаи как свои.

          Шэн Мин думал, что уже устал от необычных традиций, но это был лишь первый шаг.

          Они с ханом сели у костра на обычное поваленное дерево. И хан передал ему деревянную миску с белой пенящейся жидкостью.

         Та-а-а-ак, а это у нас еще что такое?! Какая-то жидкость весьма сомнительного происхождения. У цензора возникло несколько подозрений относительно…

          Однако, цензор не успел ничего сказать.

          - Этот целебный напиток обладает укрепляющими свойствами, хорошо освежает и утоляет жажду как в палящий зной, так и придает мужчине силу и энергию  под луной[2], - заверил его хан Лю Чун.

          Не знаю, насколько это питье плохо на вкус, но миска в прохладных руках цензора была еще теплой. Однако, даже если так, подогретая бурда не вызывала доверия и интереса. Он всерьез забеспокоился, как бы ему потом не пришлось проверять свою реакцию, если его заставят проверять эффект на местных женщин во время жаркой ночи.

         Глядя на неуверенность цензора, хан продолжил разглагольствовать:

         - Им можно излечить любой недуг.  Только после распития четырех чаш – можно говорить прямо, невзирая на различия «китаец-мандарин-тюрок-монгол».

          Вот так вот. Цензор не был глупым человеком, он прекрасно понимал, что если откажется, если станет отпираться, если не выпьет с благосклонностью – это означало не отдать дань уважения всем кочевникам, отказавшись принять этот почтенный дар. Тогда пришедший человек так и останется чужаком в глазах у этого народа. А учитывая, обострившиеся отношения с мандаринами – это было неуместно.

        Цензор боялся расстаться здесь со своей жизнью, безвестно почив на чужой земле.  Он справедливо опасался, что сейчас ему принесли и вручили в руки отравленное питье. Даже не может привычно дать отведать напиток своему слуге – это будет уже отступлением от обычая и расценено как не доверие и отсутствие уважения. Чиновник сначала понюхал напиток, но по запаху было сложно судить, что это мог быть за яд. Есть множество ядов, которые не узнать по запаху.

       Пришлось попробовать эту гадость! Доводы его собственной совести были неоспоримыми.

       Вкус сложно передать словами, настолько он был необычным. Однако, надо признать вполне сносным. Приятный такой кисло-сладкий вкус. Такого ему раньше не доводилось пробовать.  Как после ему сообщил хан - это был обычный кумыс из козьего молока.

        Хуже было другое - брожение, а значит напиток являлся по своей сути лекарственной настойкой, то бишь с содержанием алкоголя.

        Одной чаши цензора хватило, чтобы понять, насколько дела его плохи. Ведь чаш нужно было опустошить еще три, выпив все до капли.

        Насколько было известно молодому еще человеку, на него по-особенному воздействовал алкоголь. Он причинял ему больше вреда, чем другим людям. Поэтому после отравления змеиным ядом все лекари, лечившие его, строго запретили употреблять подобные напитки. И следуя запрету, не желая отправиться к праотцам раньше времени, кто бы что дивное ему не предлагал - цензор всегда отказывался. Он даже чай  пил с особой осторожностью, так как он обладал бодрящим эффектом, из-за чего цензор часто маялся бессонницей до самого рассвета.  

        Нет, если вы могли подумать, что алкоголь его пьянил – то нет. Эффект не воздействовал на голову, не вызывая опьянения, сколько бы он не выпил, однако мог вызывать непредвиденные реакции организма. Гуань Шэн был стоек к этому вредному воздействию. Последствия для организма будет отравление всех жизненно важных органов. Это означало, что его будет возможно: лихорадить, тошнить, пульс ускорится, вызвав резко скакнувшее давление, отчего у него пойдет кровь из носа, разболится живот, возможно вернется анемия, слабость, озноб, судороги, тремор рук. Самое страшное будет, если снова вернутся видения. Да, он будет снова видеть то, чего нет. Да, здравствует золотой песок, с которого все и началось.

        Не зря ему снилось, что его душат. Прямо сейчас он протянул обратно опустошенную чашу и приняв вторую чашу, собственными руками вливая в себя отравляющий его организм яд. Цензор готовился к худшему исходу. Главное продержаться во время переговоров, а дальше видно будет… Потерять голову иной раз не страшно так же, как потерять достоинство.

         Наконец-то после опустошения подряд всех четырех чаш кумыса, цензор и хан приступили к переговорам. Для этого его пригласили в почетную юрту. У цензора были опасения, что внутри юрты окажется гораздо грязнее чем снаружи, а по его предубеждениям, именно так и могло быть. Все оказалось не так плохо, было теплее и вроде бы чисто, но пахло кошмарно.  Они сидели на теплых овечьих шкурах, закусывали вяленым мясом и сырами. Ход обсуждений цензор запомнил плохо, но все ритуалы были соблюдены как надо и оказанное доверие было оправдано. Ему поверили, и он заручился помощью кочевников на будущее.

          Было уже темно, когда цензор покинул юрту, он вышел один, хотя ему предложили переночевать в свободной юрте, но, честно говоря, он побрезговал, захватив собой несколько предложенных ханом шкур для согрева. Лучше он потерпит ночной холод, согреваясь у костра, на свежем воздухе, найдя чистое местечко, чем переночует в чужой, скажем прямо - неприбранной помойке.

       Вскоре он пожалел о своем необдуманном решении, однако, проситься внутрь одной из юрт, он конечно бы не стал. Давненько ему не приходилось ночевать на улице, словно скитальцу.  Он надеялся, что у костра ему станет теплее. Ничего подобного! Ветер продувал насквозь, несмотря на несколько слоев плотной одежды и овечьи шкуры.

       Во рту пересохло от волнения и выпитой гадости. У цензора заболели ноги – его лодыжки и стопы опухли. Он чувствовал слабость и усталость. Хвала богам, но тошноты не было и живот не болел. Однако, он прятал дрожащие руки, которые не смог скрыть от хана. Тот факт, что на четвертой чаше его руки начали трястись и ему чудом удалось не разлить содержимое, сейчас вспоминая об этом, его передернуло от ужаса.

          Ожидая, когда хан наговориться со своими соплеменниками и обговорит составленные ими будущие планы (или как знать в какой-то части даже заговорами…) цензор сам не заметил, как склонился к плечу сидевшей рядом Фэй Фэй, переодетой в мужчину. Ну и пусть! Плевать ему что о нем могут подумать! Особенно когда так клонит в сон…

       Он вытащил руку, чтобы поправить покрывало, чтобы хватило обоим согреться, но Фэй перехватило его дрожащую ледяную руку и они спрятались вместе под одним покрывалом.   Несмотря на тепло костра и теплые шкуры, в которые он полностью укутался - все равно было очень холодно. И женщина понимала, что даже теплом ее тела он не согреется. Этот внутренний холод было ничем не унять. Нужно лишь время. Осталось только дождаться рассвета, а скоротать время и провести его с пользой для здоровья ему хорошо поможет сон.

         Да странный он, наверное, если поглядеть со стороны. Жить с двумя женщинами в  доме и ни разу их не коснуться. Что о нем могут подумать другие?

         Ночью ветер утих и стало совсем тихо, только потрескивали сухие ветки в костре. Лежа в своей импровизированной постели на мягком бедре женщины, цензор думал о том, что иной раз не может заснуть до утра, а приехав в стан практически врага, он бы сейчас заснет легко и быстро. Он то знал, что волноваться ему не о чем. К этому разговору он «подготовил» хана заранее. Вопрос можно считать решенным. Беспокоиться стоило о другом – когда они вернуться, как им сладить с тигром, который возможно, рассвирепеет, узнав о пропаже хана из тюрьмы?

           Уставший, он действительно заснул на коленях у своего телохранителя. Впервые за долгое время ему не снились кошмары. Женщина боялась шелохнуться, хотя уже чувствовала позыв кое-куда отойти, однако, стойко терпела, помогая сберечь душу, находящуюся в этом слабом теле.

       Фэй Фэй склонилась над головой мужчины, шепча нежные слова, ведь он их уже не слышал.

        Надо признать, что Жожо и Янь Фэй до сих пор гадали, какие же женщины ему нравятся, считая иногда друг друга соперницами в борьбе за право обладания и удержания рядом такого прекрасного мужчины, обладающего привлекательной внешностью, манящим взглядом и лучшими манерами. Как-то раз они даже поинтересовались у слуги Би Эра: «А вдруг его господина больше привлекают мужчины?» На что он ответил: «Что точно не знает о предпочтениях своего господина, достаточно часто посещающего цветочные лодки и дома развлечений, однако, потому он никогда не был свидетелем с кем именно  цензор сокровенно проводил время Но вместе с тем уверен, что человек воспитанный в благородной семье и столь традиционных манер, не может  иметь дурную репутацию в постельных утехах».

         Тогда, выждав еще немного времени, убедившись, что он спит глубоко и не слушает, она коснулась его уха и провела по волосам. Гладила, зачесывала волосы за уши, наслаждаясь моментом. Сейчас этот спящий мужчина находился в ее полном распоряжении. 

        Хочешь - можешь незаметно: воткнуть нож в сердце, мгновенно убить, человек даже не успеет ничего понять и не ощутит боли. А хочешь – можешь незаметно поцеловать, коснувшись сомкнутых губ. Он не почувствует первого и не заметит второго.

         Никогда прежде он не позволял ей такой вольности. Вернее, сейчас он не ведал, что «позволяет» прикасаться к себе таким образом. Их отношения всегда были на деловом уровне.

        Он уважал ее увлечение боевыми искусствами, выделял денежные средства на покупку новых луков и стрел, поощрял коллекционирование оружия, он и мечи то эти – вообще-то улики предыдущих дел собирал только по ее просьбе.

        Сейчас Гуань Шэн Мин был полностью в ее власти. Такого шанса ей еще не предоставлялось, даже тогда, когда он был ранен, ведь Жожо не оставляла его ни на миг.

         Лишь она одна знала его настоящего: то, что он старался ото всех скрыть. Внешне всегда оставаясь спокойным, внутри он состоял он был полон тревог. Тревожность была вполне объяснима. Большая ответственность легла на его плечи. Он был верный пес Его Величества - тайный помощник императора, ищейка, ищущая продажных и неверных чиновников и карающая длань Ведомства справедливости, преданный закону и без устали  строчащий доносы, не взирая на ранг человека, его богатства, статус и положение. Каждый следующий его день мог стать последним – человека на должности цензор все боялись, но тайно все ненавидели. Его власть была почти неограниченной, он подчинялся напрямую лишь императору и Верховному цензору. Неподкупный, преданный слуга на привязи императорского престола. Ему сообщали обо всем подозрительном или стоящем внимания в столице, он щедро воздавал за доносы других чиновников, поощряя подобное поведение, в какой-то мере это облегчало его собственную службу, избавляя от части обязанностей.

      Тревожность была его верным спутником в жизни. Других рядом с собой он не видел. Недоверие было его профессиональной болезнью.  

      Любил он ту единственную, которой уже давно нет. Слабое здоровье сделало его безумным в своих рвениях. Потерянный, он все еще жил прошлым, ослабляя собственно здоровье опасными заданиями. Словно специально ища опасности, чтобы сгинуть в каком-нибудь из них, перестав существовать. Би Эр, знавший господина больше всех по времени, говорил им, что потеряв жену, его  господин вслед сам утратил жизнь, лишь походя на живого. После этого его жизненными спутниками стали: излишняя мнительность, подозрительность, недоверие. С этими  качествами и дурными чудачествами приходилось мириться всем его слугам. Ведь он никому не доверял. Считая, что доверие нужно заслужить. Доказать. А раз обманутое – вернуть уже нельзя.

       Как заставить такого человека вновь радоваться жизни, вновь полюбить?

        Цензор проснулся, услышав шуршание. Кто-то прошел по шуршащей сухой траве. Он поднялся с теплого бедра и пока еще сонным осмотрелся. Он никогда не мог чувствовать бодрость рано утром.  Однако, земля отсырела и лежать в росе было невыносимо. Прохлада и свежесть быстро взбодрила мужчину, подняв с земли.  По полю стелился бело-розовый туман рассвета, роса мочила ноги, стало сразу как-то ощутимо холоднее.

          Но первые рассветные лучи принесли хорошие вести.

          Что и требовалось доказать - переговоры увенчались успехом. Не только цензор вел эти переговоры. Он подослал своего шпиона в ряды кочевников. И сейчас этот человек объявился.

           Видимо эти кочевники совсем отчаялись. Долго находясь в неизвестности, дождались  все-таки посланника.  А вот и второй настоящий переговорщик. Дело в том, что он послал в поселение кочевников второй дар, незадолго до первого. Это была целитель Жо и для них этот приезд стал счастьем.

           Это оказалось занятно! Довольно сложно не рассмеяться, когда ты впечатлён как твой продуманный план идеально воплощается в реальность, хотя гарантий на успех были жалкие крохи.

           Кажется, Ван Би, стоявший рядом со мной, подавился смешком. Мне пришлось двинуть его локтем, чтобы он вовремя прикусил язык.

           Мне оставалось лишь делать вид, что мы незнакомы. Лекарь Жо действительно впервые увидела императорский указ, который я вручил кочевникам через нее, а уже она вслух озвучила написанное для всех на понятном простым людям языке.  Настолько хорошо я не знаю ни тюрского, ни монгольского языков. А она смогла сложные вещи объяснить обывательски. Быстро успела войти в доверие, сойти за своего человека, осмотреть всех раненных, оказать помощь больным, выписать снадобья и мази всем нуждающимся.

            А все потому, что лекарей даже во время военных действий лечили всех людей без разбора, где были свои, а где чужие  все равно. Лекари просто выполняют свой долг, не разделяя ничьей стороны. Так, каждая сторона могла обзавестись собственными военнопленными, которыми можно  потом обмениваться. Впрочем, надеюсь в этом случае до этого не дойдет.

            Ну все, самое страшное мы преодолели.

            Знал бы, как же ошибался на этот счет…            

Сноски:

[1] Продать луну – навешать им лапшу, обмануть

[2] Придает силу и энергию под луной – обладает свойствами, влияющими на потенцию