"На месте шиповника всегда произрастает шиповник“.*

В Зале Чистой Гармонии сколько он себя помнил, всегда царил идеальный порядок. Здесь за чистотой полок и аккуратно сложенными на них вещами следили ни слуги, а лишь один единственный человек. Подобный порядок будет сложно повторить другому, даже считающему себя столь же аккуратным господином. Посторонним людям воспрещалось заходить сюда. Потому что в Зале Чистой Гармонии хранились ценные вещи, в том числе: древние артефакты, церемониальная одежда, украшения прошлых династий, защитные амулеты, нефритовые статуэтки божеств, наследие предков, ритуальные артефакты. Здесь даже хранился жадеитовый жезл Жу-и[1].

Непосвященному может показаться, что Зал похож на склад с ненужными вещами. Однако, это было не так, так как главным сокровищем в Зале являлись императорские атрибуты власти, которые требовались время от времени для проведения праздников и церемоний.

Была еще одна ценная вещь, доставшаяся действующему императору от предыдущих династий, воистину самая важная вещь в Империи это - печать канцлера, дававшая власть над вооружением и управление армией. Но она хранилась в отдельном ларце, отдельно, ведь нефритовой печатью заведовал премьер-министр.

Каждое важное назначение чиновника, повышение чиновника до 1 или 2 ранга, свадебная церемония среди высших чинов не обходилось без прямого участия императора, приказ об этом издавался императором, зачитывался главным евнухом, и затем церемониймейстер проводил необходимые мероприятия. Для каждого подобного дела использовались свои артефакты. Одни даровали богатство и радость, неся двойное счастье в новую семью, другие даровали силу, стойкость, мудрость и честность, третьи помогали в борьбе с нечистой силой, защищали от бед, болезней и сглаза (чужой зависти). Были и такие вещи, которые несли в себе послания предков, считалось, что тогда вещь обладала волшебной силой, если ее пользовались предыдущие поколения, которые судя по исторической летописи прожили благополучно и мирно, без войны и прочих бедствий. Такому предмету приписывались в народе мистические свойства артефакта или амулета.

У каждой вещи в хранилище было свое законное место. Важно было следить, чтобы на церемониальном оружии не появлялась ржавчина, а она появлялась исправно от сезона к сезону. Поэтому требовалось счищать и полировать лезвие время от времени. Каждую вещь нужно было обязательно проверить, открыв ларец, аккуратно освобождая от тряпиц, осмотреть, проветрить. Уход за холодным оружием – это целая наука и одновременно искусство. Какие-то вещи требовали простого проветривания, но их следовало хранить подальше от солнечного света, например одежду и головные уборы прятались в шкафу из палисандра[2].

Самому брезгливому человеку не найти здесь пылинки, не отыскать запустения в виде паутины в углу, дохлой мухи или чего похуже. Пол здесь мыли буквально каждый день. Дело в том, что за чистотой и порядком требовалось следить особенно тщательно, ведь насекомые могут попортить перо, мех и другие детали артефактов. Как например, яркий праздничный императорский веер, полностью выполненный из пера утки-мандаринки мог быть испорчен насекомыми, охочими за перьями.

Каждой новая вещь, которая по ненадобности, списывалась в хранилище, могла так и остаться неиспользованной, чтобы стать частью истории следующей династии. Например, подарок от делегации, подробно описывался внешне, его материал, изготовивший ее мастер, если был известен, предназначение, краткое описание причины вручения и даже составлялся рисунок этого вещи. Каждые три месяца в обязанности смотрителя входило сверять списки с описями с вещами, поступивших на хранение, все вещи которой считались частью императорской казны. Если вещь покидала хранилище, например, дорогую шкатулку для того, чтобы быть использованной в очередной церемонии, то записывалась дата и время когда она покинула Зал Гармонии и когда вернулась обратно.

Потеря любого артефакта каралась страшным наказанием – лишением должности, вплоть до казни с отравлением всей семьи виновного.

Работа по слежению за хранилищем была несложная, но требовала внимательности к деталям. Человек, следивший за порядком в зале совершенно не умел отдыхать, он очень ценил труд. Смотритель любую появившуюся минуту проводил со старинными вещами, с упоением их разглядывая, придумывая истории, которые могли быть связаны с этими артефактами, думал о судьбах людей, которые в прошлом использовали данный предмет по назначению, какими они были, какую жизнь прожили, какой след оставили после себя. Поэтому каждая вещь с осторожностью и крайней внимательностью осматривалась со всех сторон, протиралась и клалась на место с приятным чувством выполненного долга.

Мужчина, обходивший в очередной раз хранилище с артефактами, носил благородные одежды синего цвета, относящиеся к левым министрам. Его виски покрывала начинающаяся седина, куцая бородка была полна седых волос. У него были мудрые темные глаза и доверительная улыбка. На груди чаофу[3] была вышита картина со священными птицами феникс - это полотно великолепной картины расписывали под заказ искусные вышивальщицы аж целых два месяца! Смотритель неспешно обходил полное хранилище, думая о том, что начинать осмотр сегодня следует начинать с уборки, он не чувствовал усталости, был бодр, мышцы не болели. Мужчина открыл ставни, чтобы впустить свежий прохладный ветерок, чтобы проветрить помещение после влажной уборки, так влага быстрее испариться и увлаженная комната не повредить вещам, хранившимся в ней.

Рассматривая недавно составленную опись, смотритель сверился с распоряжением - через девять дней императору понадобится жезл, выполненный из белого жадеита, для посещения храма, чтобы поклониться предкам и помолиться о благополучии страны на целый год вперед.

Но случилось непредвиденное. На четвертый день четвёртого месяца никто не был убит. Малиновый футляр, хранивший тяжесть жезла Жу-и оказался пуст, смотритель открыл футляр, чтобы проверить жезл, отвернулся чтобы закрыть дверь, открытое окно вкупе с открытой дверью, как это часто бывает вызвало внезапный сквозняк. Смотритель возвращается назад и видит, что пропал жадеитовый жезл прямо из дворцового хранилища! Вот тебе мистика! Был и пропал! Пропажа грозит может обернется страшной бедой!

Мир наш так странно устроен, что за мирную жизнь приходится бороться, проливать чужую и свою кровь, и даже лишать жизни невинных. А все ради наступления этого самого мира. В мирной жизни все шло своим чередом, что аж даже скучно.

В этом стремлении к миру и мирной жизни содержится «умение жить».

«Одна часть тебя должна любить мир и восхищаться им. Другая часть ненавидеть и ждать удара, готовясь к войне».

Что поделать – такими были светские реалии. Цензор вернулся со своими помощниками в столицу, доложился Верховному цензору о раскрытии последнего дела и о собственных злоключения чуть не лишивших его и его слугу жизни и вернулся к обычной жизни. Его вновь привлекут к исполнению обязанностей, когда появится какое-нибудь странное дело, которое не смогут разрешить другие. А до тех пор он и его люди могут наслаждаться заслуженным отдыхом.

Но если вновь вернутся к служебным вопросам, то цензору во многом не было равных. Кто-то считал, что ему непозволительно везло каждый раз, не отрицая наличие исключительных способностей к раскрытию сложных дел. Кто-то считал, что он пошел в отца. Но отец, работавший дипломатом, никогда не рассказывал ему, что обладал какой-то мистической силой – проблем на государственной службе всегда хватает, иной раз с иностранными гостями бывает трудно найти общий язык.

После завершения расследования каждого подобного дела, Верховный цензор жаловал своему помощнику красный конверт.

И Гуань Шэн, будучи от природы человеком не жадным, в первый же день цензор объявлял праздник «живота» для всех, каждый мог купить то что хотел и приготовить разные блюда, иногда праздничные развлечения растягивались на целую неделю.

Все предпочитали еду разную, потому что четверо людей были родом из разных мест. Кто-то любил сладко-острое тушеное мясо, кто-то предпочитал рыбные люди, кто-то любил погрызть орехи, а кого-то искушали сладости. Впрочем в такие дни компания была открыта к распознаванию новых вкусов и не боясь экспериментировать, пробовали сочетать разные соусы с разными блюдами. Иногда получалось очень странно. Если не объяснить ингредиенты, содержащиеся в блюде – было сложно догадаться, что именно ты ешь.

Однако, Гуань Шэн Мин как человек устойчивых моральных качеств, полный десятка три непоколебимых принципов он вовсе не был идеален, как может показаться окружающим. У него было множество недостатков.

И одним из которых была его разборчивость в вопросе еды. Другими словами, он был очень капризным, отдавая предпочтение то одним блюдам, то ненавидя другие. И это переменчивое настроение трудно было угадать. Приходилось каждый раз спрашивать господина, чего ему хочется съесть, прежде чем начинать готовить. Причем даже правильно приготовленные блюда могут его не устроить. Слишком много соуса - все плавает. Слишком много мяса в тарелке может вызвать у него раздражение и желание его выложить в общее блюдо. Сегодня, например, господин отдал предпочтение сладко-кислому супу с лапшой и древесными грибами. Но не факт, что завтра он станет доедать остатки супа, поэтому женщинам рядом с ним приходилось нелегко. Зато Ван Эр был готов набить брюхо чем угодно и был рад любой еде, а не чему-то новому и особенному. Не зря говорят: «У господ свои причуды». Господину помощнику Верховного цензора можно быть требовательными к другим, ведь в первую очередь он очень строго относился к себе. Он четко соблюдал традиции, воздержания и запреты в дни траура, как рассказывал его слуга. Но девушка не удалось застать то «прекрасное» время, в остальные же дни он предпочитал разнообразие, поэтому приходилось проявлять находчивость при осуществлении задумок.

В последнее деньки время как будто замерло. Даже погода была непонятная. Душная, без ветерка, временами внезапно небо закрывали тучи и шел короткий душ, который только прибавлял влажности. Дни были пустыми и расслабленными. С другой стороны, другим людям о таком безделье приходилось лишь мечтать.

А все-таки как мало надо иной раз человеку для счастья? Слуга не мог нарадоваться появлению в гардеробе всего то двух новых халатов: повседневном и парадном. И через день менял халат на новый, чередуя праздничное настроение. Вел себя словно женщина!

Хоть цензор и пообещал десяток, но слуга вполне был рад двум новым вещам. А десяток будут валяться – за год столько слуге не износить.

Фэй-Фэй вернулась с кухни с двумя горячими чайниками, снятыми с огня. В одном был заварен так называемый сорт сладкого чая, которому отдавали предпочтение женщины. И второй новый – свежий высокогорный чай под названием «Меж высоких гор и дивных озер».

Женщина протянула небольшую фарфоровую пиалу с крышечкой, которая была привычна любому человеку, знакомому с китайским чаепитием.

Стоит заметить, что китайское чаепитие отличалось в корне от процесса подготовки к оному от японского. Цензор считал долгую и скучную японскую церемонию по завариванию чая, особенно сорта маттэ совершенно бесполезной и мучительной по ожиданию. То ли дело китайские традиции – минимум нужных действий и много чая в твоем полном распоряжении. То, что нужно, особенно в жару. Пить горячий чай и подогретое вино даже в самое пекло в Китае считается обычным делом.

Хоть Фэй-Фэй имела благородное происхождение, она не умела многое, что должна уметь делать девушка из хорошей семьи. Например, она не умела вышивать и играть на музыкальных инструментах. Ее отец был генералом и всегда хотел иметь сына, но так получилось, что у него родилось две дочери, одна из которых пошла по стопам отца и изучила боевые искусства.

Жожо развлекалась с новым струнным инструментом – пипа. День склонялся к вечеру, в густых зарослях деревьев поселился китайский соловей и в положенное вечернее время после заката солнца развлекался разнообразным пением. В музыкальную композицию, ласкающую слух прекрасно вписывается щебет певчей птицы и шелест листьев, потревоженных ветерком.

Все было так гармонично в покое. И погода за окном, и привычная обстановка, и атмосфера налаженного быта довольных своей жизнью людей. Казалось бы как тут не радоваться спокойным денькам? Можно радоваться даже самым простым вещам, таким как заваренный чай и вкусно приготовленное блюдо.

Единение с миром можно постичь в любом месте. Все зависит от желания. Благодушное состояние достигалось с помощью медитации, которая дарила внутреннее спокойствие при созерцании внешнего мира, спокойствие и мир приводили душу в состояние внутренней гармонии. Чайная церемония успокаивала душу и расслабляла тело. Иной раз чайная церемония не понаслышке могла исцелять людей, сближая их, не хуже пьянящего вина. Чай позволяет отвлечься от повседневных суетных дел, восстановить потерянные силы и зарядится внутренней энергетикой. Дело в том, что китайцы даже верят, что во время чаепития можно сблизиться с предками и окунуться в сакральный мир элементов стихий.

Согласно не самой известной концепции мировоззрения У-Син[4] (но не менее глубокой, правильной и интересной) жизнь основывается на взаимопорождении и взаимопреодолении пяти известных начал (стихий), а именно: земли, металла (неба), воды, огня и дерева.

Дальше все предельно просто.

Природа воды обязана быть мокрой и течь вниз. Поэтому, энергию воды здесь представлял чай - его наливали из чайника в пиалу.

Энергия природы проявлялась стрекотанием насекомых, но стихло за окном, сейчас мелодично звучала музыка под сольное пение соловья в брачный сезон, старательно выводящего трели на дереве.

Природа дерева – поддаваться сгибанию и выпрямлению. В роли природы выступал древесный материал, из которого были сделаны удобные плетеные кресла, в которых сейчас отдыхали люди.

Природа земли проявляется в том, что она принимает посев, дает урожай и присутствует во всем. В качестве земли выступали семечки, являющиеся результатом плодородия.

Природа огня – гореть и подниматься вверх. Зажжённые свечи представляли стихию огня, даря свет и тепло.

Природа металла (неба) – подчиняться внешнему воздействию и изменяться. Созерцание вечернего неба давало понять, что ночь будет ясной – стихия неба.

Сегодня все было идеально. А это означало, что что-то нехорошее должно было произойти. Так обычно происходит в жизни, только подумаешь: «Как же хороша моя жизнь», как тут же случается что-то нехорошее. А все потому, что опасения плохого привносят в нашу жизнь реальные беды. Поэтому так важно уметь отсеивать, словно муку свои мысли, тщательно отслеживая ход собственных мыслей, ибо иной раз можно самим накликать беду.

Отдыхающих побеспокоили сразу после захода солнца, когда все подумали, что пора расходиться по комнатам, время было не то, чтобы позднее - просто все уже зевали и хотели спать. В дверь бойко постучался слуга от Управляющего дворцовыми церемониями.

Цензор был одет в простой коричневый халат без вышивки, правда подпоясанный подаренным его Величество нефритовым поясом. И все же слишком неподобающее одеяние для встречи гостей. С другой стороны – гость непрошенный. Но не идти же переодеваться, в самом же деле!? Пустая трата времени. Гость сам виноват, что пришел так поздно, путь не обвиняет в том, что его встречают в неподобающем виде.

Управляющий церемониями вошел и вид у него был крайне расстроенный.

- Простите великодушно за поздний визит.

- Ничего страшного, - уверенно заверил цензор в обратном. Он может быть и не собирался спать этой ночью.

- Я пришел к Вам тайно, по очень личному делу.

- Тогда располагайтесь. Жожо, завари нам свежего чая.

- Да, господин.

- Мне только нужно отпустить слугу – я передам ему несколько напутствующих слов.

Цензор тоже с радостью бы добавил «напутствующих» и самому господину, но приветливо воздержался. После окончания короткого тайного разговора, пригласив гостя удобно расположиться в кресле напротив.

Однако, больше никто не покинул комнату и этот факт сильно смутил пришедшего гостя.

- Меня зовут Дао Шу-Шу и я Управляющий дворцовыми церемониями, - представился гость, хотя ранее его имя уже назвал слуга. О цели своего визита гость таинственно молчал.

В разговоре возникла неловкая пауза. Кажется, пришедший пока еще не был готов говорить откровенно, боясь, что какая информация выйдет за пределы этой комнаты.

- Все что мы хотите сказать, Вы можете говорить без стеснения при моих людях.

- Вы настолько доверяете своим людям?

- Я доверяю им как своей семье. Они мне как родные.

- Я доверяю Вам и вашей репутации, но дополнительные уши будут лишними. И все же, моя личная просьба…

Понимая, что хочет озвучить Шу-Шу, цензор дал знак всем разойтись.

- Я понял Вас. Прошу, оставьте нас вдвоем с Управляющим.

Жожо разлила чай по чашам, поставила чайник на поднос и поклонившись удалилась, вслед за ней ушли и остальные. Слуга плотно закрыл дверь.

Кажется, пришедший вздохнул с облегчением, откинулся назад, приняв расслабленную позу.

- Дело в том, что я пришел к Вам тайно с очень личным делом. Поэтому буду надеяться на то, что секрет, которым мне придется поделиться, сохранится, между нами, в тайне.

Он начал довольно издалека и все никак не мог перейти к сути своего дела. Вначале гость восхитился вкусом чая. Полчаса расписывал прелести прохлады наступившей ночи. Затем медленно перешел к мероприятиям, необходимым для подготовки церемонии к празднику в Жэньминь дахуэйтан[5].

Все это навевало скуку и напомнило цензору, о том каким сегодняшний день был идеально хорошим до прихода незваного гостя. Гуань Шэн зевнул раз, второй и ощутил непреодолимое желание пойти спать. Цензор даже начал терять терпение.

Желая подтолкнуть Ши Ина к теме разговора, которая побудила его продекларировать сочиненный стих, в переводе звучавший так:

«Гость мой, ученый, неспешную начал беседу.

И о стихах, и о древних учителей мыслях,

Но чай остыл»

- Чай действительно уже остыл, - вежливо напомнил цензор о позднем времени. -Не могли бы Вы наконец перейти к сути Вашего позднего визита? Чтобы я наконец мог понять, смогу ли я помочь возникшей проблемой.

- Да, простите. Никак не соберусь с мыслями. Прошу сохраните в тайне то, что я дальше Вам скажу. Днем двадцать пятого дня Пятого лунного месяца из дворцового хранилища пропал Жезл желаний. Этот артефакт нужен для императора в Доме Народных Собраний, и потом для посещения императором храма и прошения у предков – это все часть ритуала.

- Дела, связанные с кражей не относятся к цензорату.

- У меня есть подозрения, что украл один из чиновников…

- У Вас уже и догадки есть. Тогда почему Вы не обратились официально в цензорат?

- Об этом никому нельзя знать. Если о пропаже узнает Главный евнух – он донесет императору.

- Вы же понимаете, что это идет вразрез с моими принципами… Я тоже обязан донести, - напомнил гостю цензор.

- Я обратился к Вам, надеясь на сохранении тайны. Не могли бы Вы войти в мое положение и немного повременить с выполнением обязанностей? Если артефакт не будет найден к девятому дню седьмого месяца – то мне грозит наказание. Моя жизнь, скромного чиновника не столь важна, но я переживаю за свою семью. Мне говорили, что для Вас не существует неразрешимых дел, что Вы беретесь за самые сложные расследования. Поэтому я обратился к Вам и очень надеюсь на Вашу помощь.

Сокрытие правды от императора сродни измене. Промедление при исполнении обязанностей каралась менее суровым наказанием – сорок ударов палками.

-Кто обнаружил пропажу? – поинтересовался цензор, еще не давая своего согласия на помощь.

- Расскажу все, как было. Я лично достал футляр с жезлом, открыл его, желая его протереть, послал слугу за тазом с водой и открыл проветрить помещение, пока осматривал состояние других артефактов. Когда слуга вернулся с медным тазом, то жезл уже исчез.

- Кто-нибудь кроме Вас заходил в помещение?

- Вроде бы нет. Я по-крайней мере никого не заметил.

- Стража в тот день была? Дежурный сторож?

- Стражники говорят, что никого не видели.

- Их стоит проверить в первую очередь.

-Ваш слуга заходил в хранилище.

- Да, он принес воду и тряпки.

- Вы ему не доверяете?

-Наоборот. Преданней человека не найти. Мой слуга – это мой сын от одной из наложниц.

- И все же. Наложницы всегда завидуют положению жены и могут строить козни.

- Вы придумаете!

- Отнюдь. Я всего лишь предполагаю. Крайне распространенное явление.

- Но я не ссорился с домашними. Ну так что, Вы поможете с моим крайне деликатным делом? Сохраните мое позднее посещение в тайне?

- Я считаю, что это дело не требует моего участия. Но поинтересуюсь, кто мог Вам так насолить?

- Честно признаюсь, я подозреваю в этом канцлера, что он послал своего первого секретаря украсть реликвию.

- Смело заявление. Доказательства этого у Вас имеются? Каков мотив преступления? Все-таки канцлер – фигура ключевая, он является чиновником первого ранга. Что он может иметь против Вас? И за клевету подобного рода я обязан донести до парчовой стражи.

- Мы с ним спорим постоянно, на той неделе повздорили, вернее не сошлись во мнениях на совете. Но он стал моим врагом после того, как я отказался принять на службу родственника по его рекомендации. Не хочется принимать на службу родственников – с них потом не спросишь… и к ответственности не призовешь, если работать не будет. К тому же слышал о нем от других не лучшее: что ленивый и безответственный.

- И разве это может послужит поводом для кражи артефакта?

- Он хочет мне отомстить. Чтобы я лишился чести, должности и сына.

«Будешь три года совершать добродетельные поступки — мало кто будет знать об этом; однажды совершишь дурной — узнает вся Поднебесная».[6] Люди быстро забывают доброе к ним отношение, но долго помнят, когда единожды отказывали в помощи. Я желал лучшего, отказав в помощи и даже предлагал другое место его сыну, но в секретариате работать не так почетно, а у него было желание быть публичной личностью. Боюсь если бы я принял его брата на службу, то потом боялся бы лишиться своего места. Теперь же мне грозит участь еще хуже… Теперь сомневаюсь правильно ли я тогда поступил…

Цензор уже все понял и решил для себя, поэтому прервал речь чиновника.

- Я имею полное право отказаться, - с задумчивым видом произнес Гуань Шэн. – Но мне стало интересно. Завтра днем Вы отведете меня в хранилище, чтобы я смог осмотреть место происшествия.

- Богиня Милосердия услышала мои молитвы! У меня появилась надежда на разрешение моей проблемы. Заранее благодарствую за помощь, – обрадованный сановник рухнул на колени сложив руки в молитвенном жесте.

Небо заметно начало светлеть, и только тогда незваный гость запоздало понял, что слишком задержался.

Цензор тактично молчал, ожидая пока гость допьет свою остывшую чашу с чаем Лунцзин[7] и попрощавшись наконец удалится восвояси. Он устал от разговора и очень хотел спать.

Впрочем, отказывать в помощи давнему знакомому своих родителей он был не вправе, пусть и дело было непривычным. Ничего не попишешь, пусть раньше он и сталкиваться с подобным, это дело не казалось ему странным и должно было решиться легко.

В надежде что цензору этой ночью приснится Золотой дракон или хотя бы разгадка куда и почему пропала реликвия из Императорской сокровищницы. Но, словно издеваясь, судьба подарили ему несколько приятных воспоминаний из прошлого, всю ночь ему снились дни, наполненные теплотой не солнечных деньков, потому что те дни приходились в сезон дождей, а теплотой несколько иного рода.

Ему снилось как он счастливо проводил время со своей любимой – единственной родственной душой на свете, которая его узнала, поверила в него и приняла раньше всех остальных, разделившая с ним жизнь, одну на двоих, полную радостей и горестей. Этот сон окунул его в прекрасную жизнь того идеального мира. Ему повезло вновь ощутить ее нежные руки на своем лице. После прикосновения к щеке любимая женщина, поправила на нем его парадную одежду и он, ощутил заботу и ее любовь через это прикосновение. Они понимали друг друга без слов. Она знала, что эта церемониальная парчовая одежда тяжела, долго и сложно одевается и хотела скрасть его неудобство. Она любила и заботилась о нем, пожалуй, даже лучше матери. Ведь с матерью у него не сложилось такой близкой духовной связи, не было такого понимания.

Каждый день Цзинь Хуа ждала его в воротах поместьях, встречала с улыбкой и шла навстречу с блестящими от переполняющего ее счастья глазами. Ведь ее любимый вернулся к ней живой и невредимый, бодро спрыгивая со взмыленного коня, торопившись вернуться домой быстрее, чтобы провести больше времени с ней вместе.

Гуань Шэн Мин верил и думал, что их совместная жизнь продлиться вечно, ну или хотя бы до старости… но вместе они прожили лишь четыре года. Он не хотел вспоминать тот злополучный день, когда эта мирная жизнь закончилась…

Это был предпраздничный день, но из-за срочного донесения чиновников его вызвал к себе Верховный цензор предыдущей ночью. Шэн Мин запомнил в тот день луну – она была особенно ярка, ничего удивительного, ведь был канун Праздника Середины осени[8], и тоска по дому всегда становится сильнее во время этого традиционного фестиваля.

Но у него было времени наслаждаться красотой луны, всю ночь напролет, утро и полдня он провозился, проставляя свою подпись на распоряжениях, которые требовали принятия неотложных мер.

В тот день никто не ждал его у ворот, хотя двое слуг в синей одежде поприветствовали своего господина. Никого не удивило отсутствие законной хозяйки, обычно в это время ожидающей своего господина у ворот поместья, мало ли какие у нее могут быть дела, но Шэн Мин сразу заподозрил неладное - сердце заныло и болезненно сжалось в груди.

Он все бы отдал, лишь бы в тот день не покидать поместья. Он не смог защитить любимую. Не помог ей талисман-оберег из красно-белой яшмы в виде красной большой рыбы – Арована[9], подаренный ей на свадьбу.

Было бы лучше ему никогда не возвращаться в тот ужас, который предстал перед его глазами.

Все люди в тот день выглядели удивленными, когда после увиденного его залихорадило, цензор настойчиво требовал сбора всех слуг, их ареста, и наказания, не уследивших за его госпожой. Его до сих потряхивало от осознания того факта, что каким-то непостижимым образом обстоятельства и причина ее гибели были необъяснимыми, и остались для всех тайной…

Это и правда обиднее всего – быть чиновником высокого ранга, иметь возможности и связи с нужными людьми во дворце и во всех жизненных сферах. Однако, в расследование этого дела, касающегося смерти жены - ему никак нельзя было вмешиваться, оставалось лишь ждать результатов. Это было неприятно и глупо полагаться во всем на труд других людей, пусть и лучших в своем деле, которые хоть и отнеслись со всей серьезностью, но все попытки прояснить обстоятельства оказались совершенно бесполезными.

Этот приятный сон напомнил ему еще раз, что и поныне смысл его оставшейся жизни состоял в том, чтобы узнать правду о случившемся.

Приснившийся сон задал вызвал двойственное чувство: с одной стороны: он словно побывал в раю, отдохнул с любимой и провел достаточное время, чтобы далеко не сразу вспомнить, что это не может быть правдой. С другой стороны, нагнал на цензора страшную тоску и, одновременно, злость и разочарование.

Под бдительным взором охраняющей стражи вход и сад со всех сторон, двое чиновников беспрепятственно прошли сквозь ворота, каждый раз вновь поражаясь высоте этих неприступных, словно построенных для крепости стен. Цензор приятно отметил этот факт. Как чиновник высокого ранга, имевший полное право наведываться к чиновникам, имел большое удовольствие впервые пройти сквозь восточный императорский сад. В то время как распорядитель церемониями видел этот сад каждый день, наверное, этот сад даже перестал восхищать его взор и радовать приятными ароматами. Они шли не торопясь, чтобы не вызвать подозрений, что спешат по срочному и важному делу. Раз вещь была украдена – сама она уже не вернется и спешить, собственно, не к чему.

Им пришлось пройти сквозь весь сад, весьма ухоженный и хорошо продуманный. Он был разделен на разные зоны, ярко встречающую арками, увитыми виноградником и китайской розой. Две фигуры проходили сквозь фигурные бонсаи, изящные молодые сосенки, которым садовники придали весьма необычный вид. В глубине сада в полутени вековых деревьев располагалась лекарственная зона, предназначенной лично для лечения императорского величества. В уголке с лекарственными растениями, произрастала лапчатка всех возможных расцветок: то тут то там встречались желтые огоньки, оранжевые, нежно-розовые и белоснежные. Цензор узнал лишь разноцветье шалфея, которое обрадовало глаз.

Как раз с утра пораньше один из садовников ровнял успевшие отрасти кустарники. Отвлекшись от своей работы на прошедших мимо внезапных посетителей, с присущим ему беспокойством убедился, не срезал ли лишнего? Да, все было нормально, последний срез вышел ровным. А вот рука от напряжения уже тряслась – сад был просто громадным и ухаживать за таким садом одному единственному человеку было не по силам. Даже нескольким людям это занятие давалось тяжело. Пора ему сделать заслуженный перерыв – пусть остальные кусты дострижет второй садовник, пора кстати идти его будить, а то проспит до полудня, а слуге это не положено.

Садовник все же оглянулся, смотря в сторону двух удаляющихся фигур. Пришедший сюда впервые чиновник носил запоминающуюся шапочку с павлиньим пером. Воткнутое в черную шапочку перо имело три глазка, что само по себе являлось редкой драгоценностью. Такого головного убора удостаивались только цензоры.

Сноски:

*На месте шиповника всегда произрастает шиповник — японская пословица

[1] Жезл Жу-и дословно переводится как жезл желаний.

[2] Палисандр - темная по цвету древесина из ряда пород тропических деревьев

[3] Чаофу - официальная одежда парадная

[4] концепции У-Син - пяти первоэлементов космогонии

[5] Жэньминь дахуэйтан - далее будет называться как Дом Народных собраний

[6] Известное китайское выражение

[7] Лунцзин - дословно «Колодец дракона», главный сорт зеленого чая из Ханчжоу, имеющему бодрящий вкус и неповторимый терпкий аромату.

[8] Чжунцюцзе (праздник середины осени в Китае), празднуется он 15 числа 8 месяца согласно Лунному календарю

[9] Арована – талисман, привлекающий удачу, дарующий процветание и благополучие