Танцы с Огнем.

Закрыть глаза. Отключиться от мира. Застыть в неподвижности и забыть, что жив. Забыть, что именно связывает тебя с миром живых.

Он прилег отдохнуть в тени под серебристой ивой, достаточно близко от озера - именно здесь, по его мнению, было прохладно и свежо. Но не достаточно тихо.

 Шуршание струящихся ветвей ивы на ветру, походящие на монотонное перелистывание страниц, легкий шум от покачивания крон соседних деревьев, сливаясь в тихое журчание с водой и звонким  непрекращающимся пением певчих птиц, стрекотом насекомых в мягком ковре-траве. Все это вместе создавало природную гармонию  звуков окружающего мира.  Даже полуденный зной здесь никому не мешал наслаждаться жизнью.  Длинные редкие травинки каких-то колосков нагнулись и теперь щекотали лицо и шею лежащего.

Умиротворение,  да и только.

Похоже, ему совсем не хотелось видеть, что небо над ним было:  лазурно-голубым,  пушистые облака неспешно двигались вперед, подгоняемые ветерком,  в воздухе невысоко резвились и играли в догонялки стрижи, отрывисто сигналя друг другу о передаче эстафеты. Внешнее его не интересовало, он лежал, прикрыв глаза рукой, делая вид, что устал и спит.

Путь сюда был неблизкий и тяжело обошелся с тем, кто заглянул в бездну отчаяния – глубина этой силы могла сгубить любого неподготовленного человека.

Но не демона.

И это была сила любви. Убитой им самим.  Он чувствовал вину за гибель любимого человека, и продолжал хранить чувства, тем самым страдая, несправедливо оставшись в живых, уже уставший от одиночества и страданий.

И чувства, которые он хранил к ней - остались живы. Он убеждал себя, что ему не нужно живого, согревающего душу и тело огня, и простого человеческого тепла и понимания. Ему нужен только покой, который он находил, погружаясь в воспоминания своего прошлого. Он будет довольствоваться тлением потухающего костра на руинах, где осколочные раны  при каждом шаге все глубже врезаются в память, останавливая, заставляя  разум все больше погружаться в хаос. Он ощущал гложущую его пустоту там, где можно заново все пережить… Он жил воспоминаниями  - и время для него ничего не значило, ибо это было  его наказанием. 

Ему всегда везло. Но своенравная и капризная Госпожа Удача отвернулась именно тогда, стоило ему найти свое счастье. Он был удачлив, но несчастен. Потому что рядом уже не было её - маленького, сверкающего, освежающего ручейка. Нельзя было прикасаться к этому поистине святому чистому источнику.

Теперь весь мир вокруг него был бесцветным, а все люди вокруг казались однообразной серой массой.  Его совесть снова молчала. Он настолько был поглощен своим горем, что не замечал, как сила проклятия вырывается бесконтрольно, чрезмерно отправляя мир вокруг.

Еще один серый город, скучные суетливые люди повсюду даже на празднике. Чужое веселье, смех, радость счастливых пар и энергичный задор молодых не привлекал его внимание. Он не завидовал. Его не раздражал шум толпы и праздника и яркость красивых девушек, заметная чужому взгляду -  не привлекали его внимания. Все это его  не интересовало. Он не знал куда шел, но не мог оставаться на одном месте долго, иначе мир очень быстро превратиться в кладбище.

Он иначе видел этот мир.  Одновременно дар и проклятие. Каждый человек вокруг был озарен  своим собственным светом, кто-то  очень ярким и ослепляющим как солнце, кто-то был окружен золотым сиянием и светился словно солнце, а некоторые и вовсе были лишь осыпаны золотистым песком.

Когда он заметил ее – свет забрезжил в его потухших темно-серых глазах на миг и потух. Это была не она. Не может быть еще одного такого же ручейка, что он случайно встретил на своем пути. Просто не может быть такого. Но он наблюдал.

Это была яркая девушка, не обделенная вниманием мужчин разных возрастов, уличная артистка или танцовщица из труппы бродящих музыкантов. Она выступила впереди на площади и все разговоры затихли, похоже, она была достаточно известна. Платье ее цвета осени, пестрело лимонно-желтым, оранжевой опавших листьев и багрово-красным. Волосы  светлые с едва заметным медным отливом спускались волнами ниже спины. Лицо у нее было красивое, с правильными чертами лица и чуткими живыми эмоциями,  лицо ее не покидала улыбка творчества– непременно чарующая и вдохновляющая других. Двигалась она легко и изящно, плавно переходя от одного движения к другому. Танец был необычен. Восхитителен. Такого он раньше не видел. Толпа и шум праздника отошли на задний план, люди даже не шептались за спинами.  Она танцевала без музыки. Но ее жесты, движения рук, жесты, кажется, говорили о многом для тех, кто понимал язык танца. Но даже непосвященным в это искусство он передавал заложенные телом мысли и значения. Темп усиливался, теперь она держала небольшой клинок в руках и плавно кружилась с ним, поднималась на цыпочках, опускалась, кланялась, перетекала из одной позы в другую. Она не танцевала – она показывала, открывала новые изгибы и движения. Она наслаждалась собственной игрой. Она жила и радовалась чужому вниманию. Она манила и привлекала, словно ароматный цветок ищущего шмеля. Ведь ее окружало настоящее  восхищение. Толпа не выдержала и начала аплодировать. Многие кидали к ее ногам цветы, в основном дорогие розы. Более богатые мужчины припасли целые букеты, чтобы после окончания представления лично подарить красавице.

Внутри царил сковывающий холод. Ему пришлось укутаться в лед, скрывшись от забвения. Потеряв ориентир и цель, он больше не знал куда идти и что ему делать. Толпа гудела, благодарила и охала, требуя продолжения. Он проснулся. И увидел ее совсем другой.

В горящем пламени догорали останки тел. Рыжее пламя вырывалось наружу бесконтрольно, давно перестав пугать хозяйку. Женщина шла вместе с огнем, которое стелилось по земле как туман и сжигало все на своем пути, но не обжигало. Сила, проклятие, способность – чтобы это не было, оно принадлежало ей.

Она была живым пламенем, способным растопить любой лед. Даже там, где царила вечная зима.

Шио мысленно поймал снежинки его внутренней зимы, и они тут же исчезли.

Она  не должна его интересовать. Он уже уходит.

Шио устал стоять на одном месте и с удовольствием посторонился, пропуская несколько мужчин с пахучими букетами  лилий вперед и оказался в первом кольце, неожиданно ловля ее взгляд на себе. Задумчивый, внимательный, настороженный. Так примериваются к подозрительному противнику, не зная, пока еще враг он или друг.

Внимание, которым он удостоился  ему не понравилось. Он уже всматривался в толпу, чтобы пройти как можно незаметнее и ускользнуть, никого не коснувшись при этом, как несколько детей вырвались вперед и сильно толкнули его. Не настолько, чтобы упасть, но на несколько длительных секунд он потерял равновесие, с разочарованием наблюдая, как черные нити жадно выскользнули из-под контроля и уже пожирали людей, всасываясь в них, отбирая у них все: успех, везение, богатство, здоровье, счастье, все, что было связано, так или иначе с благополучием и удачей.

И тут его словно ударило током. Удар, другой. Черные нити натянулись, замерли, поток золотистой пыли прервался, и нити оборвались на глазах у Шио, обратились в пепел и исчезли, развеянные по ветру.

КАК?! Как это возможно?

Черная фигура в обожжённом пеплом кругу из рыжего огня затмевала все вокруг. Глаза горели желтым властным огнем. Фигура была рогата и крылата.  Видение развеялось и в реальном мире на ее месте гневно вопрошала девушка, исполнявшая танец.

Да кто же ты чаровница, душа огня?  Тебе одной удалось уничтожить черные нити моей силы, моего вечного проклятия. Я не встречал никого, кто мог бы с легкостью бороться со мной. Но ты – слишком сильна и возможно, способна победить меня даже в честном бою. Зачем притворяешься ты изменчивой осенью, когда ты настоящая буря пожара? Способна ли Душа Огня поспорить  с ледяным мечом?

Да неважно. Я вернусь и больше не увижу твой зачарованный танец, твое безумное кольцо огня и не узнаю кто ты. Пока не забуду ее.

Ручеёк. В память о тебе. Я люблю тебя, но ты мертва.  Я не забуду, что убил тебя именно я.

Из книги "Стихия- Воздуха!

И безумно подходящая песня Колизея - Имя твое!