30 Seconds to Mars: A Class Act


Журналисты «Rock Sound» пересеклись с 30 Seconds to Mars накануне их крупнейшего британского тура. Как оказалось, они не любят все, что касается их родины…
Фронтмен 30 Seconds to Mars Джаред Лето сейчас в Швейцарии, проводит по 10 часов в день в латексе. «Rock Sound» готов заверить, что это не имеет никакого отношения к неестественному сексуальному фетишу и вызвано исключительно потребностями его нового кино-проекта. Из-за огромного количества времени, которое он проводит в гриме с применением вышеуказанного синтетического изделия, он не смог поговорить с нами, поэтому экскурсию по пути невероятного взросления группы для нас провели гитарист Томо Милишевич и ударник Шеннон Лето.


Принимая во внимание то, насколько у вас хорошо сейчас идут дела, почему вы ждали так долго перед тем, как поехать в тур по Великобритании?

Томо: Хороший вопрос, но как вы думаете, случилось бы нечто подобное, если бы мы приехали раньше? Честно, я не знаю, почему потребовалось столько времени. Прорыв в Америке долго был для нас гиблым делом — потребовалось столько усилий и столько времени, но мы знали, что у нас хороший альбом, и что если люди его услышат, они полюбят его. Так что мы «послали на…» всех недоброжелателей и стали пробиваться дома, а перед этим годами не выезжали за пределы Штатов и Канады. Я придерживаюсь мнения, что всему свое время, и если бы мы приехали раньше, не думаю, что все это произошло бы. Знаю, что британские фанаты могли разочароваться, но считаю, что мы сделали все правильно.

Признание в Америке было важным для вас?

Томо: Да. Сначала мы хотели добиться успеха дома. Мы постоянно слышим о группах, которые пробиваются в Америке, а потом просто едут за океан, чтобы посмотреть, что там творится. Но мы хотели достигнуть признания непосредственно там, чтобы, уезжая, чувствовать, что мы можем завоевать весь мир.

Было сложно, когда Мэтт (бывший басист) ушел из группы?

Томо: Никоим образом не хочу умалять значения Мэтта, но его уход ни при каких условиях не выбил бы группу из колеи. Большая часть того, что вы видите и слышите, исходит от Джареда, поэтому единственное, что может серьезно повлиять на группу — это его уход, или уход Шеннона. Мэтт был отличным дополнением группы, но он не был счастлив в ее составе. Сейчас он играет в «Angels and Airwaves» и чувствует себя лучше, потому что они не гастролируют так много, к тому же он женат, поэтому «AVA» — гораздо лучший вариант для него. Сейчас с нами играет парень (Тим Келлехер), которому действительно нравится быть в группе, и наши шоу лучше оттого, что все четыре человека, находящиеся на сцене, любят быть на ней. Мэтт долго держался, но делал это по ошибочным причинам. Сначала без Мэтта было странно, но мы двигаемся вперед — Джаред вообще может записывать пластинку с кем хочет.

Шеннон: В любом предприятии или деле всегда есть люди, которые имеют свои интересы или проявляют активность где-либо еще, и тебе просто приходится считаться и мириться с этим. Что касается меня, я играю в группе с моим братом, я люблю это и я не вижу себя где-либо еще, но перемены всегда происходят вне зависимости от того, где или на какой работе ты работаешь.

30 Seconds to Mars — это бизнес?

Шеннон: Безусловно. Мы не просто четверо парней, играющих музыку. С одной стороны, мы занимаемся творчеством и делаем что-то на эмоциональном уровне, но деловая сторона дела тоже важна и сосредоточена на том, как нам продолжать гастролировать, как привлекать и заинтересовывать людей в нашей группе. Существует много путей и способов руководства деятельностью 30 Seconds to Mars. К счастью, этому способствует то, что у нас отличные отношения с нашим лейблом и фан-движением — Эшелоном (промо-команда группы).