Матвей Ганапольский, обозреватель, Четверг, 17.12.2009 17:51

17.12.2009 | 17:51

Помните, была история об американском летчике, который посадил огромный самолет на реку без единого погибшего.
Его все похвалили за это, чем-то наградили и он и далее работает в своей авиакомпании.
Я тогда написал о нем. Я написал, что есть такие люди, которые совершают какой-то один поступок, после которого жизнь по-старому уже себе представить невозможно.

Таких людей много, например Стив Джоббс, придумавший, в числе прочего, iPhone.
То есть, после появления такого телефона выпускать старые телефоны уже как-то бессмысленно, и все стараются выпустить что-то подобное.

Егор Тимурович Гайдар сделал в своей жизни, фактически, один судьбоносный для страны поступок: все его реформы, по сути, вкладываются в одну фразу – он перевел экономику России на рыночные рельсы, вот и все.
Но этого поступка вполне достаточно, чтобы запомнить и чтить его долгие годы.

Он оторвал народ России от фатальной зависимости от государственной титьки и отправил в личное плавание по жизни.
Так живет весь мир, так должна жить и Россия.

Конечно, сейчас народ живет непросто, вслед даже умершему Гайдару несутся проклятия.
Ничего, он проклятия переживет.

И даже не потому, что его уже нет с нами, а потому знает – люди всегда более склонны молиться совковым идолам, чем осознать веру в себя.
Горбачев поставил точку в идеологическом наследии Сталина, Гайдар в экономическом.

Все разговоры, что нужно было что-то сделать не так или по другому – не более чем глупость: в ту минуту разговор шел о жизни или смерти страны, ибо страна переходила не от одной какой-то демократии к какой-то другой, а от экономического тоталитаризма к обычной форме жизни.

У нынешних властителей было 10 лет и море нефте-газа, чтобы исправить «ошибки Гайдара».
Но что-то не получается.

Однако время берет свое: злобное бурчание народа и отдельной интеллигенции отойдет в прошлое и останется рыночная Россия – такая, как и должна быть.

И реформы Гайдара будут восприниматься, как и должно: как струя кислорода, которую, наконец, пустили в страну.