В рунете хоть и не часто, но попадаются очень симпатичные произведения, многие становятся баянами (и их я тоже люблю))), но новое всегда интереснее, острее, смешнее...покрайней мере в первый раз ))
На Лиру есть прекрасный автор Ваныч- неоспоримый любимчик публики и мастер изящной иронии )))
Слава ему и хвала за это!
Надеюсь он будет еще долго-долго радовать (по другому не скажешь) нас всех своими произведениями.
p.s. не цитирую его по простой причине - придется перетаскивать весь его дневник, а это слишком, лучше уж мы к вам))

Но речь сегодня не столько о нем.
Встретился мне рассказ одной приятной женщины, совершенно биографический, как я поняла. А поскольку все бытовое мне не чуждо)) то он не мог меня не тронуть)) Хорошо oписаны страдания по квартирному вопросу, надеюсь вам понрвится не меньше, чем мне)) Прошу любить и жаловать

автор:Елена Белова

"Почему я решила продавать квартиру через фиктивный брак?"

У моей сестры Галки была квартира в аварийном доме. Дом этот представлял собой сизо-бурый барак, построенный в начале прошлого века. Чтобы зайти внутрь, нужно было не подниматься по ступенькам крыльца, а спускаться по ним. Такой вот минус первый этаж.

Квартира эта не служила Галке расплатой за её грехи в прошлой жизни, а являлась наглядным примером получения бесплатного жилья очередниками. С тех пор утекло много воды, сменилась власть, обновился строй, вытянулись тополя, растущие вдоль тропинки, ведущей к дому, и окончательно облупились от краски и проржавели огромные мусорные баки, загораживающие собой вид из окон квартиры.

Наша семья поднатужилась, затянула покрепче пояс на своей осиной талии и купила Галке благоустроенную квартиру в хорошем районе.

Короткие дни, наполненные приятными хлопотами, связанными с переездом и покупкой таких крайне необходимых вещей в хозяйстве, как тюлевые занавески с рюшечками или новое сидение на унитаз, быстро пролетели, и на повестке дня остался лишь один нерешённый вопрос: а что, собственно, делать дальше с квартирой в аварийном доме, где Галка по-прежнему была прописана?

Продать квартиру она не могла, поскольку не являлась её собственником. Аварийное жильё не подлежало приватизации и не имело возможности обрести хозяина в лице своего квартиросъёмщика. Поэтому в качестве перспективных мы рассматривали два варианта: сдавать квартиру до лучших времён либо закрыть её на амбарный замок, приобретённый в местной скобяной лавке, предаваясь всё тем же радужным мечтам о прекрасном будущем. А под лучшими временами мы подразумевали долгожданный снос барака и покупку нового жилья на льготных условиях.

Но суровая старуха-действительность своей сучковатой клюкой поломала наши скромные и законопослушные намерения.

Галкиной бедой оказался тот факт, что её квартира не имела обособленного входа, а располагалась в числе других в общем коридоре. И Галкины соседки устроили в этом коридоре общее собрание жильцов, посвящённое осуждению подобного несанкционированного ими переезда.

Собственно, этот переезд мог касаться только двух соседей, тех, чьи квартиры имели общую стенку с Галкиной. Но сосед слева, Серёга-путеец, похоже, и знать не хотел о каких бы то ни было чужих миграциях.

Самую же непримиримую позицию заняла баба Зина, чья жилплощадь не соседствовала вплотную с Галкиной квартирой, а располагалась в противоположном конце коридора. Но именно баба Зина громче всех возмущалась Галкиным переездом. Она не могла понять: как это кто-то может улучшать свои жилищные условия и переезжать в благоустроенную квартиру, если она, баба Зина, остаётся жить в старом доме.

Другую соседку, бабу Клаву, волновали более прозаичные проблемы: кто будет топить печку в Галкиной квартире для того, чтобы стена, преграждающая оба их владения, не отсыревала и не пугала возможностью скорого и неминуемого обвала.

Сначала Галка попыталась угодить бабе Клаве и пообещала сдать жильё, чтобы его арендаторы топили ненавистную печку. Ну, и оказывали хозяйке посильную материальную помощь в виде платежей по нелегальному договору найма жилого помещения, на чём совершенно не нужно акцентировать бабы-Клавино внимание.

Но баба Зина восстала против заселения жильцов в Галкину квартиру, и, будучи одержимой идеями всеобщего равенства, пообещала сходить к участковому милиционеру, в налоговую инспекцию, домоуправление, а также написать письмо президенту.

И сдать квартиру, и не сдать её для Галины оказалось делом невозможным в равной степени. Первая и единственная попытка пустить квартирантов закончилась провокацией скандала: баба Зина позвонила Галке на работу, обозвала поднявшую трубку старшую медсестру Галину Ивановну неприличным словом и голосом, отливающим медью иерихонских труб, потребовала немедленного освобождения незаконно оккупированной государственной жилплощади.

После торжественной процедуры навешивания нового амбарного замка в блестящие проушины на дверях Галкиной квартиры (ведь не зря же покупался весь этот инвентарь!) баба Клава начала ежедневно звонить Галке на работу и плакать в трубку, во всех подробностях живописуя назревающий обвал гнилых стен и потолка в неотапливаемой квартире, придавая особо важное значение таким деталям, как немаркий фисташковый оттенок её будущего раздавленного и изуродованного трупа.

Если бы в недалёком Галкином будущем яркой утренней звездой светил скорый снос ненавистного жилья, можно было бы и потерпеть капризы обеих бабулек: расселение в новые квартиры с лихвой окупило бы все моральные и материальные издержки. Мы вместе с сестрой сходили в домоуправление и вежливо поинтересовались о дате предполагаемого сноса семнадцатого дома по Апрельскому переулку, но толстая бухгалтерша за стойкой обиделась на наш вопрос и недовольно протянула:
- Снос? Вот ещё что выдумали! Никакого сноса не будет. Дом этот ещё очень хороший, подумаешь, семьдесят восемь процентов аварийности!

Моя сестра Галина, дорожа своим имиджем юридически малограмотной и неприспособленной к решению денежных вопросов российской бюджетницы, с лёгкостью переложила на меня все финансово-правовые вопросы, связанные с этой квартирой. Она беспрекословно согласилась на моё предложение избавиться от жилищного неликвида любыми возможными способами, объявила меня единственным и бесспорным выгодоприобретателем в случае продажи квартиры и пообещала подписывать все предлагаемые ей документы.

И я приступила к решительным действиям. Обзвонив городские агентства недвижимости, я выяснила, что аварийное жильё продать можно. Однако имелось несколько «но». Во-первых, цена такого предложения в два, а где и в три раза ниже рыночной. Во-вторых, методы и технологии подобных продаж тщательно скрывались, что не вызывало доверия. В-третьих, ни о какой чистоте сделки даже не велось и речи, а последствия такого шага были туманны и непривлекательны.

Опираясь на мудрость русского фольклора, высказанную в пословице «Лучше с умным потерять, чем с дураком найти», я решила не связываться с агентствами и действовать самостоятельно, чтобы в случае возможной неудачи сетовать лишь на собственную дурость, не помноженную на дурость сотрудников агентства. Единственным возможным шансом продажи аварийной квартиры мог стать фиктивный брак с её покупателем.

И для того, чтобы продать квартиру, я задумала выдать сестру фиктивно замуж. А как я это осуществила, расскажет моя следующая статья.

Part 2

Pанее я уже указывала все причины, по которым мы были вынуждены торопиться с заключением фиктивного брака как единственной реальной возможностью продажи аварийного жилья. Сейчас я хочу рассказать, как организовала эту брачную авантюру и что в итоге получилось.

- Выйдешь фиктивно замуж! – объявила я своей сестре Галке, ответственной квартиросъёмщице аварийных развалин. – Распишешься с покупателем, зарегистрируешь его в своей квартире в качестве мужа, а потом вы разведётесь. И он останется единственным жильцом, почти хозяином.

- Ладно, - легко согласилась она. Потом подумала и прибавила. – Только выбери мне жениха посимпатичнее и не очень старого, чтобы в ЗАГСе не стыдно было.

- Уж как получится. Сама ведь понимаешь, что это дело непростое. И поскольку однополые браки у нас, к сожалению, запрещены, количество купить твою квартиру уменьшается вдвое: женщины-покупательницы сразу отпадают.

Я сочинила незатейливый текст объявления: продам квартиру через фиктивный брак. Скромненько и со вкусом. Однако девица, принимающая заявки на рекламу от частных лиц в областном еженедельнике, опасливо косилась на меня на протяжении всей процедуры подачи-приёма объявления, подозревая во мне брачную аферистку или телефонную террористку.

Уже возвращаясь домой после посещения редакции, я вдруг ужаснулась содеянной мной попытке криминала. Знаменитая фраза Остапа Бендера «За вами придут!» наглой и надоедливой осенней мухой зудела у меня в голове, и я утешала себя лишь тем, что на моё объявление просто никто не ответит, посчитав его глупой шуткой.

В день выхода злополучной газеты я всё-таки постаралась никуда не уходить надолго из дома, чтобы не пропустить единственный и очень важный для меня звонок от потенциального покупателя. Но такого поворота событий я не предполагала даже в самых жутких моих прогнозах.

За сутки бедняга-телефон раскалился добела и стал визжать не своим голосом, не выдержав сотого по счёту звонка. Мне стало казаться, что позвонил уже весь город. Я вновь и вновь подходила к телефону, и в трубке слышались мужские, женские, детские голоса, голоса с кавказским, украинским, прибалтийским акцентами, без акцентов, с дефектами дикции и без дефектов. Эти голоса любопытствовали, хамили, деликатничали, угрожали, требовали и хихикали. Но другого выхода не было. Я даже завела специальную тетрадку для записи телефонов и времени встреч с возможными покупателями, потому что все пробелы и поля в лежащем под рукой телефонном справочнике были уже исписаны и перечёрканы.

Очередной покупатель и одновременно претендент в супруги оказался совсем молоденьким, лет двадцати двух, не больше, невысокого роста и очень худеньким, как восьмиклассник. Я вдруг представила, как комично он бы смотрелся в ЗАГСе рядом с Галкой, уже отпраздновавшей свой тридцать пятый день рождения и удивительно похожей габаритами на хрестоматийную девушку с веслом. Но именно он и победил в проводимом мной жёстком кастинге, внушив мне доверие и внеся аванс за квартиру.

Заявление в ЗАГС мы ходили подавать втроём: я, Галка и Алексей (так звали нашего жениха). Я сбегала в сберкассу заплатить госпошлину и затаилась в коридоре, пытаясь подслушать через неплотно закрытую дверь обрывки беседы будущих новобрачных с сотрудницей ЗАГСа, которая недоумённо переспрашивала у Галки в третий раз, почему та не хочет менять свою звучную, почти богемную фамилию Оболенская, доставшуюся ей в числе прочего совместно нажитого имущества от первого мужа, на просторечно-рыбацкую Килькина, носимую её будущим мужем-номер-два.

После скромной и неторжественной регистрации брака Алексей прописался на Галкиной жилплощади, переехал в аварийный барак, затеял ремонт и продемонстрировал недоверчивым старухам свой паспорт, в котором жирный фиолетовый штамп гласил и о его браке с гражданкой Оболенской, и о прописке на занимаемой жилплощади.

А потом супруги развелись и жили долго и счастливо: Галка прописалась в своей новой благоустроенной квартире и закрутила роман с художником. Алексей, став владельцем пусть и аварийной, но всё же недвижимости, резко повысил свой жениховский рейтинг и благополучно женился по-настоящему. А я, получив деньги за Галкино жильё, погасила часть ссуды, взятой нами на покупку новой большой квартиры