[437x499]
В начале этой схватки был ранен князь Багратион, его сменил генерал Коновницын. Позиции действительно были затоплены войсками, причём, численное преимущество было на стороне французов. Энергично командуя, Коновницын быстро перевел войска за деревню Семеновская и расставил их по высотам, вывез большую часть пушек и быстро устроил сильные батареи. Уступив флеши, он размежевался с французами оврагом с ручьем. Новую позицию французы уже не атаковали и бой здесь перешел в артиллерийскую дуэль. Кутузов прислал приказ: «Пропасть, но не пропустить!» Скоро Коновницына сменил генерал Дохтуров, командовавший до этого войсками в центре.

Ещё в начале этого боя обозначился неожиданный успех французских войск на второстепенном для них участке – силами всего одной дивизии была атакована и захвачена батарея Раевского. Тотчас же контратакованные, французы, несмотря на отчаянное сопротивление, были выбиты. Полк, обустраивавшийся на батарее, фактически перестал существовать. Но этот успех был воспринят как знак того, что здесь позиции Кутузова слабей. Против батареи с 21 орудием, из которых к 4 часам осталось 18, французами в дополнении к полевой артиллерии и 70 пушкам батареи у деревни Бородино было стянуто ещё 300 пушек. Началась упорная многочасовая артиллерийская дуэль, многочисленные кавалерийские атаки с целью захватить батарею через проход с тыльной стороны. Атаки эти отражались и русской кавалерией, и артиллерией, главным образом, с батареи. В результате весь пологий холм, на котором стояла батарея, по описаниям участников, был покрыт телами французских кирасир, любимцев Наполеона, как рыбьей чешуей.
Кутузов скрытно направил в тыл французов на западный берег Колочи казаков Платова и специальную кавалерийскую группу генерала Уварова, включавшую отряд гусар, отряд драгун со штатными пушками и отряд кирасир, элиту русской кавалерии, всего 2,5 тыс. человек. Кутузов приказал Уварову: «Держись, сколько можешь». Существует и другая версия: «Напасть, и пропасть, если нужно». Войска ниже по течению переправились через Колочу, прошли лесом и неожиданно появились в тылу у трёх французских корпусов, изготовившихся к атаке, сбили боевое охранение по ручью Война и прошли вглубь за деревню Бородино. Было 2 часа дня. Каждый из корпусов, чтобы не быть разгромленным, выделил войска для охраны тыла. Всего группа оттянула на себя, как считают, 20 тыс. войск, ослабив французов и, быть может, делая невозможной атаку. Всё это время русская артиллерия расстреливала противника. Но тут вмешался «полководческий талант» Барклая де Толли. По неведомым соображениям он приказал Уварову возвратиться. Евгений Богарне, талантливый военачальник, командовавший левым флангом французов, тотчас перевел эти 20 тысяч к батарее Раевского и после упорного боя, засыпая батарею тучей ядер и гранат, овладел ею, уничтожив гарнизон, отказавшийся сдаться. Генерал Милорадович быстро подвел сильные батареи на картечный выстрел и стал осыпать сданную батарею картечью.
Попытки вернуть батарею были безуспешны, но и успех французов не был уж очень значительным. Холм Горецкий и батарея Дохтурова были целы и французы их ещё и не атаковали, за глубоким Горецким оврагом стояли сильные войска и артиллерия. Было примерно 4 часа дня. В это время Наполеон со свитой объезжал поле сражения. «Где же наши выгоды? Я вижу победу, но не вижу выгод!» - говорил Наполеон. Он считал, что для успеха сражения нужно захватить батареи Дохтурова и на Горецком холме. Но к этому времени единственной свежей силой изо всей массы войск оставалась лишь гвардия – 40 тысяч. Остальные войска, по мнению маршалов, настолько обескровлены и утомлены, что надежды на них нет. Но и пускать в дело гвардию они не советовали, потому что и в этом случае результат не очевиден, а остаться без войск – невозможно. Но Наполеона это не убедило, он всё ещё продолжал обдумывать свою идею, направляясь в сторону Семеновского, где неожиданно для себя увидел собирающиеся для атаки русские войска. Кутузов увидел, что французская пехота, с утра синим морем заливавшая французские позиции, к вечеру (было около 5 часов) настолько истощилась, что крупные массы её остались, или собрались, лишь на семеновских флешах и у батареи Раевского, а весь центр почти целиком состоял из конницы. Он составил плотную массу пехоты, усилил ее кавалерией, чтобы пробить эту жидкую линию. Такой прорыв грозил уничтожением какой-то из её половин. Но войска не успели ни достаточно быстро собраться, ни быстро выдвинуться. Оценив опасность, Наполеон приказал начальнику артиллерии Сорбье, а кто-то пишет, что Сорбье сделал это по собственной инициативе, немедленно выдвинуть на угрожаемое направление артиллерию.
Как пишет об этом Н.Ф. Глинка, «заиграли органы адских батарей; целыми колёсистыми городами съезжаются они с разных мест, конная артиллерия скачет по полю, ядра с визгом бороздят и роют долины, бомбы лопаются, и наши остановились». Они не могут продвинуться вперед, и не хотят отступать, и погибают на месте, «пока наконец скрестили штык со штыком с колоннами наступавшего Нея».
[543x699]