Настроение сейчас - повеситься.

Нельзя молчать.

Вот, видимо, единственная глупая причина, по которой мне так хочется говорить - хочется, но не знаю, как, чтобы было понятно. А вообще, глупо говорить что-то в принципе; в один момент все это кажется важнее всего в жизни, в другой - хочется истерично смеяться над всей этой слабостью, думая, что от этого будет лучше. Наивно и глупо..

Другие уходят, не попрощавшись, - странно, я всегда говорила "спасибо" вслед тем, кто уходил. Единственно по той причине, что, как мне казалось, они были будто мною выдуманные, я как будто знала, что они - именно такие, из моих выдумок - появятся на моем пути, они были совсем как часть меня. Когда они уходили, всегда появлялись новые, и так без конца. Так и получалось - странно, абсолютно вне всяких пределов понимания, и вроде как хорошо.

А теперь другие уходят, - не просто так, а совсем по-земному. Совсем так... по-человечески. По-настоящему. Предают.

Предательство и предатели - разные вещи. Я ненавижу предателей, в свою очередь постоянно предавая других и просто смеясь над всем этим.
Оттого, что мне слишком часто всё прощалось. Развилось это такое... такооое чувство... вседозволенности.
Действительно, как же не простить этой милой избалованной кукле её капризы? - говорило отражение. - "смотри, они смеются вместе с тобой, им тоже весело, им не больно, - тебе же в глубине все равно больнее будет, ты только смейся..."

Предавать получалось не.больно.
Всё это отвратительно.
А мне было - лишь смешно.

Другие уходят, а непрошеные - молча стоят у двери.
Вероятно, желающие придумать меня рядом с собой.
С другой стороны, это жутко - жить по обязанности, по расписанию, шаг за шагом повторяя сценарий книги того, кто меня придумал и написал.
Кто бы мог подумать..
Хоть мысли у меня остаются - мои.

Прятаться - в принципе - глупо, зная о том, что кто-то ищет, и все равно найдет, вопреки всему.
И никто не будет спрашивать, чем больна, что пила, о чем думаешь, как считаешь по поводу того или этого.

Зачем, черт побери, осталась жить после больницы? зачем не умерла сразу же, после всех этих осознаний, откровений, реальности происходящего - открытия мира с той стороны, с которой никогда еще его не видела?

Достоевский жуток и мрачен. Драйзер тоже. У меня болит голова и спутываются мысли, но я все равно читаю это, а еще иронию Саши Черного - с замиранием, с тихим надрывным смехом. Похоже на мазохизм какой-то.

Мне просто нужно это - земное, настоящее, до невозможности реальное. Твердая земля под ногами - а не стальная мягкость неба. Не одна только эфемерная цель - а способы её достижения.
До слёз.

Я не знаю, что такое жизнь. И что такое - боль.

Я вообще ничего не знаю.