http://www.novayagazeta.ru/columns/50439.html
...Не сказать, что особенно лют, — посмотрев, как в родные объятья возвращается офисный люд. Он слетается после каникул, начинает обыденный цикл, и на лицах, в кого б я ни тыкал, обозначено крупное «выкл.»
 [показать] |
| Петр Саруханов — «Новая» |
Вспоминал иронический Лосев (я глядел на него, как щенок): «Поначалу, уехав, Иосиф сочинять совершенно не мог. Пусть и паника, пусть и тревога, и гэбэшных парад образин — он писал исключительно много: пять гроссбухов собрал Марамзин! А теперь, оказавшись на воле, в тихом Арборе, в мирном плюще, — он с июня до августа, что ли, ни строки не писал вообще! Он поддался сначала неврозу, хоть проблема казалась смешна; драму пробовал, пробовал прозу — но и проза упорно не шла; что-то сдвинулось в нем, надломилось, он терялся, как знак на полях, — и тогда его выручил Милош, удивительно мудрый поляк. Он писал ему: милый Иосиф! Как дается вам новая стать? Может статься, Отчизну забросив, вы не сможете больше писать; это комплекс, присущий поэту, многих пишущих он растолок, — ничего в этом страшного нету: значит, это был ваш потолок. И добавил пассаж ювелирный, я бы даже сказал — пируэт: значит, вы не надмирно-всемирный, а обычный хороший поэт. Оцените, какая невинность: состраданье, валящее с ног… В общем, этого Бродский не вынес. Кто бы вынес, а Бродский не смог. Он немедленно взял себя в руки, моментально набрал куражу, как у Грина, вы помните, в «Дюке»: дескать, Бильдера вам покажу! Став уверенней, собранней, резче, он буквально за день или два написал несравненные вещи — даже Милош не верил сперва*. Эпизод, разумеется, броский, но действительно, как ни крути, — кто-то мог бы (конечно, не Бродский!) утешение в этом найти. Приглядеться, допустим, построже, осознать, что случился завал: «Потолок. И допустим. И что же? У других и пониже бывал!»
Вот об этом я думаю, братья, — не сказать, что особенно лют, — посмотрев, как в родные объятья возвращается офисный люд. Он слетается после каникул, начинает обыденный цикл, и на лицах, в кого б я ни тыкал, обозначено крупное «выкл.». Мы-то думали — где-то, о Милош?! — что вернулись свобода и честь, что в Отечестве все изменилось, а оно остается как есть! Мы на митингах, в детском запале, подудели задорной трубой, покричали, флажком помахали, ленты белые взяли с собой, пожелали друг другу удачи и на десять подаренных дней в Альпы дунули (кто побогаче) или в Турцию (кто победней). А к началу рабочей недели к полусредней своей полосе воротились, вокруг поглядели — и надежды оставили все. Тот же запах прогнивших колодин, прелых листьев и старых носков. Те же Путин, Медведев, Володин — и смешнее Суркова Песков. Никакого особого проку в мясорубку прокручивать фарш, затевать перманентную склоку, всей фейсбукой являться на марш… Приглядимся, как сказано, строже — так ведется у нас искони: хоть всю жизнь митингуй — все равно же будет так, как решили они…
Что отвечу я вам, нищеброды? Я от Милоша очень далек. Полумесяцем полусвободы ограничился наш потолок, и сарай комфортабельно скотский — все, что нам в утешенье дано.
Выбор маленький: либо вы Бродский, либо вы, извините, увы.
__________