Фэндом: Bleach
Персонажи: все те же, кто присутствовал и в основном рассказе плюс несколько в обозначенном не упомянутых.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Юмор, Драма, Повседневность, AU
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Размер: Миди, 68 страниц
Кол-во частей: 13
Статус: закончен

Описание:
Небольшие отрывки из бытия Куросаки Ичиго в качестве Владыки. Какие сюрпризы готовят ему его подчиненные? С чем столкнулся молодой властитель Хуэко Мундо, взойдя на трон Мира Пустых? Как складывались его взаимоотношения с Эспадой и Нумеросами? Приподнимем занавес и заглянем в мир дворцовой жизни Лас Ночес...

Публикация на других ресурсах:
Где угодно - но только если там уже имеется "Черная Цепь" ^^ И пришлите ссылку!

Примечания автора:
Это и правда своеобразное дополнение к "Черной Цепи".Небольшие зарисовки, посвященные обустройству Ичиго на троне Хуэко Мундо. Порою смешные, порою серьезные.

P.S.: не все осмелилась вписать в основной рассказ, что поделать.


ИСТОРИЯ 3: НА ГРАНИ СНА И ЯВИ.

[Вдохновлено: Tantric - Down and Out]


...Кости ломит. Так, будто их вырывают раскаленными щипцами. Просто адски больно, но гордость не позволяет закричать. Только губы кривятся, словно в пренебрежительной усмешке.

Куросутчи чуть щурит выпуклые, как у жабы, глаза, что-то записывает в своем блокноте. Он никогда не комментирует вслух то, что происходит с его любимым подопытным кроликом - ему это просто-напросто не нужно. Да и зачем, собственно? Будто его морской свинке интересны метаморфозы, кои с ним творятся...

А ему ведь интересно. И еще как.

- Прекрасно, - ученый убирает блокнот за пазуху, кивает Нему: та молча открывает дверь камеры, чуть кланяется, пропуская вперед своего отца и командира. - Завтра продолжим. На твоем месте я бы не трогал повязки, - Маюри старается не подавать вида, что его трогает мрачный, полный угрюмого обещания взгляд исподлобья, но - увы и ах - у него это не ахти как получается. Слишком уж много всего в этих янтарно-карих глазах.

Вскоре шаги в коридоре затихают. Где-то дальше раздаются хамоватые комментарии: Эспада вновь подала голос. Они всегда начинают что-то вякать из своих камер, когда кто-то из Синигами проходит мимо. Эти масконосящие не понимают, как им повезло, что все внимание полубезумного ученого в данный момент переключено на него - а потому могут себе позволить слегка охаметь. Хотя, судя по ядовитым высказываниям Ноиторы, какое уж тут "слегка"...

Вздохнув, прислоняется к стене. Если бы не точное знание, что в уголках камеры расположены маленькие темные шарики, которые благодаря Демонической магии записывают все происходящее в оной, можно было бы дать волю накопившимся эмоциям, свернуться на полу в комочек, прижать руки к себе. Но доставить такое удовольствие этой синемордой падле?

Да ни в жизнь!

Только и остается, что пристроиться в угле камеры. Койку он уже давно игнорирует, так усердно, как это только возможно: обострившаяся за эти годы интуиция подает тревожные сигналы, стоит ему хоть немного приблизиться к сомнительного качества кровати. Наверное, этот выродок что-то там разлил, из банального любопытства - а подействует аль нет? Потому он облюбовал в качестве "спального места" именно этот угол.

Собственно, все, что ему остается - это забыться тревожным сном. Кратковременным - прислужники Куросутчи не дают ему спать долго. Из-за этого он уже не может иногда нормально думать. В голове постоянно будто туман.

Поерзав, он умудряется кое-как удобно расположиться, заодно и тесно прижав ноющие руки к телу. Вроде как легче. По крайней мере, не так больно... Скорее, неприятно. А, хрен с ним, бывало и хуже, гораздо хуже.

Смежив веки, он наконец-то проваливается в сон...

*

...Ненавижу, ненавижу, ненавижу...

Единственная полноценная мысль. Все остальные волшебным образом из головы вынесло, стоило препарату начать действовать. Что он там намешал, синемордый ублюдок? Какой отравы?!

Куросутчи с любопытством наблюдает за его кривляниями, попутно с аппетитом погрызывая карандаш. В полубезумных глазах - чисто научный интерес и этакий ленивый вопрос, а выживет ли? Но по гадливой улыбке видно - даже не сомневается, что выживет. Хотя, наверняка понимает, что организм подопытного ослаб от нехватки сна. Но это его никоим образом не беспокоит. Мол, раз уж до сих пор жив и сравнительно здоров...

Не выдержав, он бьется о стену. Еще раз. И еще. Лишь бы унять ту нечеловеческую боль, коя терзает изнутри. Внутренности словно плавятся. Гос-с-с-споди, неделю назад было лучше, тогда хоть скелет болел, а не то, что все нутро... Или это было две недели назад?.. А может, месяц?.. Не определить. Слишком уж все туманно в голове.

После десятого удара боль притупляется, после пятнадцатого - и вовсе сходит на нет. Прерывисто дыша, сползает по стене вниз. Не съёживаться. Ни в коем случае. Даже если кровь из глаз пойдет - не показывать слабину. Горло неприятно болит. Он что, кричал? Хах, судя по выпученным глазам прислужников Куросутчи и их белым лицам - орал во всю глотку, не жалея связок. Наверняка Эспада в своих каморках заслушалась...

А вот этому синелицему - хоть бы хны. Хмыкает только, что-то черкает в своем блокноте.

- Занятно, - с ленцой бросает кому-то из служек и выходит.

Хочется накинуться со спины и сомкнуть пальцы на шее осточертевшего ученого. Он сможет. Сейчас в крови адреналина играет - хватит, наверное, троим утопиться! Но нельзя. Хотя старик, скорее всего, одобрил бы...

- Успокоительного и обезболивающего. Сна - только два часа. Потом - еще инъекцию... - доносится до воспаленного и уплывающего сознания холодный голос.

Ясно. И сегодня поспать не дадут...

*

...Пустой напротив испуганно скулит, сжавшись в комок. Боится. До усрачки боится, а потому и не рыпается. Хотя Куросутчи его специально отловил на просторах Хуэко Мундо, что бы натравить на своего любимого подопытного кролика. И сейчас капитан 12го Отряда недовольно морщится, глядя на происходящее с той стороны "клетки".

Пустому хочется - и убежать, и жрать. Сразу видно, что его не кормили довольно-таки давно. Специально, чтобы вконец озверел. Вон, как глаза мерцают - такой блеск только у посидевшего на принудительной диете может быть.

А ему уже ничего не хочется. Хотя нет, за одну вещь он бы, наверное, собственноручно шею Королю Духов свернул - за долгий и полноценный сон. В конце концов, за последний месяц меры Куросутчи ужесточились: теперь ему позволялось спать лишь час - это самое большее. Самое меньшее - тридцать минут.

Видимо, Куросутчи окончательно уверовал в неубиваемость своей лабораторной крыски.

В конце концов, голод оказывается сильнее инстинкта самосохранения. Пустой, издав взбешенный рык, бросается вперед. Из-за двери "клетки" доносится испуганный выдох: многие прислужники капитана 12го Отряда уже давным-давно прониклись искренним сочувствием к подопытному своего начальника.

Он не знает, как ему выжить. В таком состоянии, как у него, по сути, это невозможно. Перед глазами все плывет и двоится, координация движений нарушена... Самое время пожелать "Бон Аппети" масконосящему. Неужели Куросутчи этого не понимает?

А, нет, понимает-таки, зубастая мразь. Но - по-своему.

Он тупо смотрит на то, что осталось от Пустого. Ошметки плоти на полу камеры-"клетки" медленно источаются, исчезая прямо на глазах. Хм, такое впечатление, словно падальщика разрубили пополам. Кидает взгляд - ну точно! Вот он, Зангетсу, матово блестит острым лезвием, будто только вчера наточили.

Спасибо, старик. Что бы я без тебя делал?..

*

Это странно. Даже очень. Таких глюков, надо признать, он еще не ловил.

Женщина напротив нежно улыбается, поправляет выбившийся из прически локон. Такой же янтарно-рыжий, как и у него.

Нет, определенно - такие вот видения его до сих пор не посещали.

Она выглядит точно так же, как и в тот роковой день. Спокойная, аккуратно одетая, такая вся домашняя... И улыбка у неё по-прежнему открытая и добрая. Сам он уже давно так не улыбается. С того самого дня, если быть точнее. Просто не может.

Или же позабыл, как это делается...

- Ичиго, - от улыбки на этом до боли родном и дорогом лице по сердцу словно бритвой проводят. - Как ты вырос!..

Хочется удариться головой о стену, что бы видение развеялось. Легче десяток опытов Куросутчи выдержать, чем в эти глаза смотреть. Он уже почти решает так и поступить, но... Все же...

Пускай глюки. Пускай такие болезненные. Но - хоть кто-то родной в этом непроглядном царстве муки и одиночества.

В горле першит, глаза щиплет, но он заставляет потрескавшиеся губы растянуться в жутковатом и кособоком подобии улыбки и хрипло произнести:

- Здравствуй, мама...

...Старик злится. Ходит взад-вперед перед ним - и костерит последними словами. Хм, так его даже Белый не крыл, а уж тот-то специалист по японскому матерному. И в перерывах меж нелестными сравнениями с различными животными и иже с ними, занпакто вполне детально разъясняет, чем же вызвано его недовольство.

Старику не понравилось, что он дал волю боли. Старик не в восторге от того, что у него начались глюки. Старик в ярости от того, что барьер на грани. И - старику до икоты страшно из-за возможных последствий Пробуждения... Какой "барьер" и что за "пробуждение" - Зангетсу не поясняет. Он вообще выглядит не шибко радостным от того, что дал развязаться своему языку. Слишком уж он зол и напуган. А потому, так и не разъяснив все до конца, Зангетсу исчезает, вновь возвращаясь в Вакуум.

Вздохнув, он потирает переносицу. Вот и поговорили, что называется.

Теперь его будят не только служки Куросутчи - Зангетсу тоже периодически ему дает затрещины, дабы глюки наяву не ловил.

В буквальном смысле...

*

Отупевший от катастрофической нехватки сна мозг только с пятой попытки усваивает полученную информацию.

Куросутчи - ЧТО?!.. Да нет, быть того не может! Он же не мог... Без веской-то причины... Неужели в состоянии а-ля "Луначу даже бодрствуя" он натворил нечто такое, что потребовало ТАКОГО вмешательства?!

И интуиция молчит. Обычно, стоит Куросутчи приврать, как та сразу же дает тихий звоночек - мол, врет и не краснеет, синемордый наш. А тут - ни звука.

Неужели же?!?

Туман в голове рассеивается внезапно. Таким четким его зрение еще никогда не было. Словно эти три года он и вовсе не не досыпал до ужаса, внешне уже давно напоминая живого мертвеца. Сила струится по телу, как весенние ручьи - по тротуару. И ни в этом, ни в иных Мирах нет никого, кто бы мог остановить его.

Не сейчас. Не в таком состоянии.

Служка, осмелившийся войти в камеру, что бы взять образцы крови для новых анализов, еще успевает вскинуть голову и побледнеть.

Иные же не успевали сделать и этого...

*

Эспада настроена серьезно. Надежда слинять сдохла, не успев даже зародиться - такой конвой ему устроили Вастар-Лорды по пути в Лас Ночес. Улькиорра особенно пристально следит за каждым его шагом: вполне обоснованно подозревает, что новоиспеченный Владыка может сорваться в Шимпо с места в каждую секунду.

Но адреналин уже исчезает из крови, все тело ломит и в голове бьется лишь одна мысль - спать. Хотя бы часик сна - глухого, без сновидений, но - полноценного сна. Словно прочитав его, как раскрытую книгу, Шиффер провожает нового Владыку в его опочивальню. Уже потом придет осознание, что королевская спальня больше смахивает на второй тронный зал - но только потом, а сейчас...

Сейчас он просто бухается на гигантскую кровать под полупрозрачным белым балдахином. Никаких мыслей, никаких желаний. Только бесконечная усталость и призрак отчаяния на задворках сознания.

Улькиорра с поклоном выходит, аккуратно закрывая за собой двери. Судя по тихим приказам - ставит караул у его апартаментов, дабы, отоспавшись, новый правитель не слинял.

И только после того, как звуки шагов арранкара затихают в коридоре, до него снисходит осознание того, что произошло. И он сворачивается в комочек, он тыкается лицом в мягкую перину, он съеживается, наконец-то ощутив весь груз этих трех лет, прошедших для него, как в вязком тумане. Он наконец-то дает волю накопившейся боли, выпускает свой страх. Здесь его не тронут - арранкары даже зайти побоятся, а старик просто сидит рядом, мягко проводя ладонью по его рыжим спутанным волосам.

Им не нужны слова. Уже давно не нужны.

А потом он проваливается в глухой, непробиваемый сон. Как скажет потом Улькиорра - проспит несколько суток. За это время никто не потревожит молодого Владыку.

В конце концов, Эспада слишком хорошо помнила крики, кои разносились некогда по коридорам лабораторных казематов...



Ичиго встрепенулся, оторвал голову от подушек (вот уж чего ему натаскали немерено; Гриммджо даже периодически подшучивал, что Владыку даже отыскать нельзя в этих завалах), всмотрелся в темноту спальни. Полумрак помещения с готовностью откликнулся звоном цепей.

Что-то вырвало его из сновидений - пусть и столь нерадостных, можно даже сказать, тягостных. Что-то потревожило его покой, а сон экс-Синигами даже Зангетсу не всегда решался прервать, памятуя о том, что его хозяин за прошедшие три года так порядком-то и не спал.

Темнота помещения шевельнулась, сквозь полумрак проступили контуры высокой фигуры. Ичиго нехорошо прищурился. Цепи приготовились было атаковать - но тут их хозяин признал осмелившегося выудить его из пучины сновидений, и они вновь рассыпались тенями. Хмыкнув, молодой Владыка вновь зарылся в груду подушек.

И все-таки, все-таки... Не прошло даром для него катастрофическое недосыпание в казематах Маюри.

Куросаки Масаки нежно посмотрела на вновь уснувшего сына и снова растворилась во мраке спальни.