Фэндом: One PieceРейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Драма, Психология, Философия, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: OOC
Статус: закончен

Описание:
Как заставить снова возжелать жить того, кто с такой пугающей упорностью отказывается это делать? Как пробудить жажду действий в этом изломанном, побитом теле? Как пробудить дух, загнанный даже не болью - агонией потери и удушающим ужасом от осознания собственной слабости в самые глубины отчаяния?

Посвящение:
Аlissia, тебе, благословенная моя!!! ^.^


Примечания автора:
Вдохновение появилось благодаря моей несравненной бете Аlissia)))

Разряд "Внезапно".

И - да, похоже, я начинаю втягиваться в фэндом One Piece...


ЗАЖЖЕННАЯ СВЕЧА


Он заходится криком. Снова.

Ло наваливается на обманчиво тщедушное тело, которое выгибается дугой, слышит, как хрустят чужие кости. С каждым разом делать подобное становится все сложнее и сложнее — успокаивать этого не желающего жить дальше, отказывающегося продолжать свое существование паренька.

И в голове бьется только одно, вытесняя все остальные мысли.

В чем проблема, Мугивара-я? Почему ты не стремишься выжить?

Нет, Ло все понимает. Он сам некогда потерял человека, которым дорожил больше жизни. Но Трафальгару удалось тогда преодолеть свое печально стремление к смерти, он нашел в себе силы жить дальше...

У тебя сильные убеждения, непомерные амбиции, невообразимый гонор и самоуверенность... Все, что нужно...

Так почему ты так хочешь умереть, Мугивара-я?

Замотанное в бинты тело под его руками наконец расслабляется. Ло чувствует мерзкую влажность между пальцами, ему даже не нужно присматриваться — он и так знает, что у Мугивары-я вновь открылись раны. Капитан Пиратов Сердца с тихим вздохом достает чистые бинты и начинает разматывать временно обездвиженного парня на койке, чтобы сменить повязки.

Сколько шрамов останется на этой бронзовой коже?

А сколько еще будет кровоточить у него в душе?

В операционной тихо, лишь негромко пищит препарат, отчитывая удары сердца незадачливого пациента, и слышится прерывистое дыхание Мугивары. Тьма скрывает койку с неподвижным телом на оной, прячет искривленное болью и ужасом лицо, которое раньше только улыбалось. И наступившая тишина бьет по нервам хлеще, чем судорожные крики и отчаянный плач.

Ло уже привык к этим звукам. Для него они даже в порядке вещей.

А вот тишь заставляет нервно сглотнуть.

Потому как — Ло прекрасно знает — это затишье перед бурей.

И сейчас, сидя рядом с койкой во мраке, скрываемый оным от всех и вся, Хирург Смерти позволяет себе прикрыть глаза рукой — недопустимый обычно жест, символ слабости и растерянности.

И что дальше?

Как заставить снова возжелать жить того, кто с такой пугающей упорностью отказывается это делать? Как пробудить жажду действий в этом изломанном, побитом теле? Как пробудить дух, загнанный даже не болью - агонией потери и удушающим ужасом от осознания собственной слабости в самые глубины отчаяния?

Ло не знает.

Как не знает и того, с какой стати сейчас нянчится с этим ребенком вместо того, чтобы спокойно отправить того на морское дно.

Он жесток. Это известно всем — мирным жителям, Дозорным, другим пиратам и Сверхновым. Он делал все, чтобы окружающие его боялись, не приближались ближе, нежели на километр.

Ло прославился по всему миру, как «человек без сердца».

И какая же ирония судьбы, что именно этот самый безжалостный пират сейчас проводит дни и ночи напролет рядом с койкой яростно отпихивающего от себя благородно протянутую руку помощи!

Проклятье, почему он вообще решил помочь Мугиваре Луффи?

Тьма скрывает искаженные черты лица юноши на койке. Тьма не дает увидеть ту маску боли, которая сменила уже привычную Ло и другим улыбку.

Забавно, похоже, он даже скучает по извечному оптимизму мальца...

Ло и сам не замечает, как опускает голову на краешек койки. Усталость берет свое, наливает свинцовой тяжестью не ведавшее отдыха уже несколько дней тело. Веки смыкаются против воли, и Трафальгар проваливается во мрак сновидений, полный криков, багряных вспышек, крови... и лица того человека, благодаря которому он все еще жив.




Есть у затишья такая неприятная черта — рано или поздно заканчиваться.

Кажется несколько аппаратов жизнеобеспечения придется заменить, с грустью думает Ло, пытаясь успокоить Мугивару-я, вновь беснующегося в очередном приступе. Мальчишка разнес их в хлам одним только ударом...

Мугивара силен даже в таком, полумертвом состоянии. Ло с трудом удается вновь уложить его на койку, да и то лишь с помощью своей команды. Он никогда не пользовался такой мерой предосторожности, но, видимо, сейчас ничего не поделаешь — и ремни, обычно без надобности свисающие по обеим сторонам койки, стягивают рвущееся тело.

- Капитан, что теперь? - Бепо испуган, хоть и пытается это скрыть: до сих пор никто из нечаянных «клиентов» Пиратов Сердца не находился в таком состоянии... и не пытался с таким остервенением нанести себе еще больше вреда.

Н-да, время, которое они проведут с Мугиварой-я, запомнится всей команде надолго.

- Успокоительное, - коротко и лаконично. Трафальгар никогда не утруждал себя долгими объяснениями.

- Но мы ведь уже...

- Ты хочешь, чтобы он и дальше орал? - равнодушно, и лишь легкий оттенок заинтересованности дает понять, что это был вопрос.

Полярный медведь бешено мотает башкой и почти бегом несется из каюты-операционной, спеша принести затребованное капитаном. Ло не смотрит ему вслед. Все внимание капитана Пиратов Сердца уделено дергающемуся с бесполезных попытках освободиться мальчишке.

Тело хочет жить. Тело отказывается сдаваться, пышет энергией, пытается пойти на поправку, алчно принимает в себя все лекарства, терпит над собой измывательства считающегося в кругах пиратов безумным доктора.

Но разум категорически не согласен. Разум твердо говорит «Нет».

И тело, невзирая на свой яростный протест против капитуляции перед смертью, постепенно сдается.

Ло не может допустить подобного исхода, особенно после всех тех усилий, которые приложил, дабы вытащить Мугивару-я с того света. Не хочет увидеть однажды на этой койке вместо измученной, но все же живой тушки хладный труп. Не желает знать, что все — вот он, конец, и тут уже ничего не попишешь.

И потому Ло изо всех своих сил стремится помочь телу Мугивары-я в борьбе против угасающего разума.
Но этого явно недостаточно.

Уколы сделаны, паренек вновь обессиленно лежит на койке. Широко раскрытые глаза незряче глядят в темноту, грудь тяжело поднимается, а чудом уцелевший аппарат рваными писками отсчитывает удары сердца.

Пиб... Пи-и-иб... Пиб...

Прям музыка для души, чтоб вас всех.

Нестерпимо пребывать в этом мраке, ощущая гнетущее отчаяние, тяжелым смогом распространяющееся по всему отсеку от Мугивары-я. Невыносимо чувствовать сковывающий тело холод, исходящий от стен субмарины.
Ло никогда еще не находился безвылазно в этом помещении так долго.

Если он отойдет на пару минут, ничего ведь не случится, верно?

Когда он возвращается, Мугивара-я никоим образом не реагирует на него... как, впрочем, и всегда. Немного обидно, ну да ладно, это уже стало привычным. Успокоительное убирает боль, это да... Но вот сознание оно вернуть не в силах. И разум чернявого паренька по-прежнему мечется в застенках подсознания, запертый отчаянием и одиночеством.

Пальцы действуют почти автоматически, в то время как взгляд скользит по апатично-равнодушному ко всему и вся лицу.

Бронза сменилась цветом пергамента, стеклянные глаза с темными кругами пусты, ярко выраженные складки у искривленного рта стали еще заметнее.

Словно на покойника смотреть, ей-богу...

Швырканье спички о коробок, треск стремительно сгорающей палочки — и шипение фитиля. Его команда никогда не понимала этого странного пристрастия своего капитана к свечам. Не понимала — но и слова не говорила против.

А Трафальгара вид размеренно пылающего огонька всегда успокаивает.

Тьма испуганно шугается по углам, таится там черными разводами, когда её зев разгоняет мерцающий огонек. Ло осторожно ставит подсвечник на край стола: они уже день не выходят из сильных подводных течений, иногда субмарину качает. Не хватало только пожара ему на голову...

Мерцающее пламя заставляет гложущее беспокойство, поселившееся в казалось бы давно очерствевшей душе Ло с появлением на его судне Мугивары Луффи, немного притупиться. Едва слышно вздохнув, Хирург Смерти поворачивается к своему пациенту...

И замирает, опасаясь пошевелиться.

Мугивара-я смотрит на огонек свечи. Немигающе, расширившимися зрачками, почти заполняющими всю темно-шоколадную радужку. И эти глаза, доселе стеклянные, сейчас влажно блестят.

Ло не видит, чтобы в чертах этого осунувшегося лица появились хоть какие-то проблески сознания. Не замечает даже малейшей искорки разума в расплывшихся кляксах зрачков.

Но зато отмечает наметанным глазом умелого доктора, что тело Мугивары-я наконец расслабляется полностью, прекращая напоминать окоченевший труп, дыхание выравнивается, перестает быть пугающе-рваным, а прерывистый писк, так сильно действующий на нервы, в кои-то веки звучит с поистине ласкающим слух ритмом.

И Трафальгар понимает...

Вот оно.




На их субмарине закончились свечи — пришлось позаимствовать у пиратов Куджа, благо Боа Хэнкок готова сейчас отдать что угодно, лишь бы Мугиваре-я стало чуточку лучше.

Но зато успокоительное больше не требуется.

Ло неустанно зажигает одну свечу за другой, разгоняя уже отчаявшуюся вновь взять под контроль каюту-операционную тьму. В голове, как заноза, засела лишь одна мысль.

Мугивара-я должен видеть огонь.

И кого-то рядом с ним.

Осознание, почему черныш резко успокаивается, стоит ему зажечь фитиль очередной свечки, пришло к Трафальгару не сразу. А, нагрянув, обосновалось в голове Хирурга Смерти на основаниях полновластного хозяина.

Эйс Огненный Кулак был логией.

Огненной логией.

Это суррогат, каждый раз мелькает мысль, когда Мугивара-я концентрирует казалось бы пустой взгляд на его силуэте, четко очерченном светом от трепещущего язычка пламени, танцующего на тонком фитильке. Самый типичный суррогат.

Мугивара-я думает, что рядом с ним сидит его старший брат, погибший в Маринфорде полторы недели назад. Ну, как сказать - «думает»...

Думать сейчас он навряд ли способен.

А впрочем... какая разница?

Нет больше болезненных приступов, в течение которых по всей субмарине гуляет эхо от яростных криков, пропитанных страхом и отчаянием. И теперь не пытается это искалеченное битвами в Маринфорде, обманчиво хрупкое тело сломать себе еще пару костей бесплотными попытками освободиться от ремней.

Тело постепенно одерживает вверх над разумом.

Но тот тоже... не собирается сдаваться.

Что будет, когда Мугивара-я окончательно придет в себя?

Ло старается об этом не думать.

Он просто сидит рядом с койкой, поглядывая на размеренно дышащего Мугивару Луффи, который, в свою очередь, слепо смотрит на него. И иногда Трафальгар даже решается прикорнуть рядом, положив голову на край стола или койки.

Ему больше не снится испещренная кровью и криками тьма.




Он очнулся. Окончательно.

И вспомнил все то, что до этого момента успешно держал под внушительным замком его разум.

Ло знает, что при такой активности раны Мугивары-я раскроются. Понимает, что в таком случае все старания пойдут крахом, и мальчишка просто-напросто отправится вслед за своим братом на тот свет. Но Хирург Смерти даже не пытается как-то успокоить бушующего в своей отчаянной ярости паренька, оглашающего бухту Амазон Лили своими криками.

Наверное, Джимбея это раздражает.

Но Трафальгару как-то наплевать.

Он и так сделал слишком многое для этого мальчишки.

И лишь когда Мугивара-я удаляется в дебри леса Острова Женщин, а Рыцарь Моря уходит вслед за ним, опасаясь оставлять парня одного, Ло позволяет себе проявить чуточку беспокойства. Благо, что его ребята вряд ли это замечают, занятые своими сладостными мечтами о том, как бы перейти границу бухты и леса, чтобы увидеть амазонок.

Мугивара-я... он справится с наплывом воспоминаний и эмоций?

Или же осознание того, что потеря брата ему не приснилась в страшном сне, убьет его?

Ло помнит, как Мугивара-я отчаянно звал своего брата, едва очнувшись. И неприятное осознание колет изнутри.

Да. Все-таки — суррогат.

А суррогат и оригинал — совсем разные вещи.

И вид неспешно выходящего из воды Темного Короля Рэйли в некотором смысле приносит облегчение.
Ему больше не нужно присматривать за Мугиварой Луффи и гадать, выживет тот или нет.
Это ведь хорошо, не так ли?

И только пальцы судорожно сжимают поля соломенной шляпы прежде, чем Ло отдает ту благодарно улыбающемуся Рэйли.




А он не изменился, этот чернявый мальчишка, излучающий оптимизм. Ни он, ни его потрепанная соломенная шляпа.

И все же, Мугивара-я выжил.

Ло не знает, что заставило его произнести те слова. Понятия не имеет, зачем предложил тогда альянс своему давнему пациенту, оставленному некогда на Амазон Лили на попечении Боа Хэнкок, Джимбея и Темного Короля Рэйли. И даже не понимает, почему в тот момент, когда Мугивара-я согласился, он испытал столь сильное облегчение.

Цезарь злобно шипит, связанный цепями из кайросеки по рукам и ногам. Пираты Мугивары обсуждают изложенный им план: надо отметить, что некоторые находят тот самоубийственным, что, впрочем, и не мудрено. Немногие решатся пойти против одного из Йонко, едва появившись в Новом Мире.

Но Мугивара-я хочет завалить их всех, ведь так?

Он все так же безумен и бесшабашен, как и прежде.

Но на самом деле ли — все так же?

В каюте капитана темно и отчего-то холодно, хотя они уже давно покинули Панк Хазард, и зимние ветра сменились теплым бризом. И этот мрак, таящийся в глубине комнаты, заставляет вспомнить другую тьму, завесой скрывавшую собой операционную и того, кто в ней находился.

Для полноты картины не хватает лишь пищащего прибора.

- Мугивара-я?

- Здесь.

Ло не нравится то, как звучит этот голос — устало, отчасти равнодушно... с нотками все еще явственно ощущающейся тоски в бархатной глубине.

Ясно. Он все еще скорбит.

Мысль о том, что это не совсем тактично в данной ситуации, Трафальгар игнорирует с легкостью. Пальцы скользят по поверхности стола, натыкаются сначала на коробок спичек, потом на небольшой подсвечник с длинной, но порядком оплавившейся свечой. Швырканье, треск сгорающего дерева, шипение зажженного фитиля... Тьма стремится скрыться, убегает причудливой вязью теней в углы каюты, откуда скалится черной массой, когда огонек свечи приносит конец её власти.

- Так лучше?

- Спасибо.

В нем нет ни грамма пиратской гордости, это Ло уже давно заметил. Мугивара-я может с легкостью извиниться перед другим пиратом или даже Дозорным, а может и поблагодарить за совсем пустяковую вещь. Но именно сейчас...

Сейчас эта банальная благодарность звучит иначе.

Помедлив, Ло оборачивается... и замирает.

Де-жавю, мелькает сумбурная мысль.

Все, как тогда, далекие, уже ирреальные два года назад. И заполнившие радужку зрачки, и влажный блеск глаз, и глубокие складки у рта. Нет только бинтов и мертвенного оттенка кожи.

Тогда... тело все же победило, вынудив разум пробудиться, выбив Мугиваре-я шанс жить дальше.

Но победа далась нелегко.

Мугивара Луффи пристально смотрит на фигуру, высветленную пламенем свечи. И от этого взгляда у Ло порождаются странные ассоциации.

Тогда... Это просто была необходимость. Он играл роль банального суррогата. И звал потом Мугивара своего брата, а не доктора, который проводил все дни и ночи рядом с его койкой, дергаясь от малейшего движения своего пациента. Все банально и просто.

Но тогда...

Почему сейчас у Ло такое странное чувство, что Мугивара-я...

- Спасибо.

- Ты уже это говорил, Мугивара-я, - обычно Трафальгару легко дается игра. Но вот конкретно сегодня...

- Я по другому поводу.

От пристального взгляда темных глаз хочется спрятаться. И неважно, что это желание — постыдное и недостойное Шичибукая и капитана Пиратов Сердца.

- И по какому же? - облокотившись на стол, Ло с усмешкой смотрит на оппонента.

- Ты спас мне жизнь, - забавно, давно ли у Мугивары-я такой бархатный голос? И позволительно ли теперь Трафальгару звать его по-прежнему мальчишкой?

- Это было давно и вовсе не является поводом...

- И сидел рядом каждый день при зажженной свече.

Слова застревают в горле, не позволяя себе быть озвученными, и Ло приходится послушно проглотить уже заготовленную едкую фразу.

- Это было давно, - выдавливает из себя капитан Пиратов Сердца, отворачиваясь.

- Спасибо.

- Сколько раз ты еще намерен это говорить? - недовольство скрывает растерянность, удачно маскирует проклюнувшееся беспокойство.

Мугивара-я был не в том состоянии, чтобы помнить такие вещи... Его сознание должно было милосердно заменить суровую реальность на приятный вымысел. Ло — на образ Эйса, трепещущее пламя свечи — на огонь логии Огненного Кулака.

Так?

Так.

Но не все так просто, судя по всему.

В чем же Трафальгар ошибся?

- Спасибо, - язычок пламени свечи вспыхивает особенно ярко. - Для меня это действительно много значит.

«Заткнись!» - Ло хочет сказать это так сильно, что слово почти срывается у него с языка. И лишь адским усилием воли Шичибукай заставляет себя произнести нечто иное:

- После того, как мы расправимся с Кайдо, наш альянс будет расторгнут. Мы вновь станем врагами. Поэтому не забивай себе голову дурацкими мыслями, Мугивара-я.

- Это не меняет того, что ты был рядом со мной те две недели, - от улыбки мальчишки становится не по себе. - Так что еще раз спасибо!

- Не обманывайся, - уголки рта непроизвольно дергаются, но Ло умеет держать себя в руках, когда это надо, а потому смотрит на своего давнего пациента неулыбчиво, хмуро. - Это были вынужденные меры. Поэтому не желаю больше слышать от тебя чего-то подобного, Мугивара-я! - с этими словами Хирург Смерти быстрым шагом покидает каюту, уже на пороге улавливая краем уха тихий смех, совсем не похожий на обычное «Ши-ши»-канье Луффи:

- Я знаю, Траффи! Я знаю...

Ночной воздух очищает мысли, приводит их в порядок. Трафальгар вдыхает полной грудью, стремясь избавиться от странного ощущения, возникшего от разговора с Мугиварой-я.

Тогда... это была лишь необходимость, как он и сказал. Если бы Ло так не делал, вся его аппаратура оказалась бы на свалке. Только поэтому! Только поэтому он!..

Ло просто был суррогатом названного старшего брата Мугивары Луффи. Только и всего.
Но просто суррогатом ли?

Говорят, Новый Мир приносит ответы на многие вопросы, мелькает малопонятная мысль у Ло, когда он поднимает взгляд на сияющее сотнями звезд ночное небо.

Возможно, он даст ответ и на этот вопрос тоже.
[600x527]