Настроение сейчас - недовольство собой и миром

Я шел босыми белыми ногами по мокрой от вечерней росы траве. Иногда по острым и неприятным камням. Иногда переходил почти песочные дорожки. Я шел в свободной рубашке и длинной юбке. Не странная ли одежда для мужчины, спросите вы. О, поверьте, здесь ничего не бывает странным. Все именно так, как и должно быть. Вечерело, и маленькие домики, должно быть, наполнялись светом. Я на них не обращал внимания. Мой путь лежал не сюда.
Старый амбарчик с открытым пространством над дверью. Как будто создан для бродяжек. Недаром же и лестница стоит. Оно здесь. Мне никто не говорил, но я чувствовал это так сильно, что сомнения...оставим их тем, кто не способен оказаться в этом мире.
Я поднял голову. Да, так и есть, в открытом пространстве сидел мальчик и грустно болтал ногами. Лет пятнадцати, должно быть. Красивый, со спутанными черными волосами и проницательными полуопустевшими глазами. Я вздохнул и начал карабкаться по лестнице. Босые ноги царапало плохо отесанное дерево, но делать было нечего. Через несколько секунд я оказался наравне с мальчиком, моя голова даже была выше.
- Привет. Грустишь? - дурацкие и излишне примитивные слова сами вырвались из моих тонких губ, и внутри стало неприятно.
Мальчик мгновенно вытер кулаком слезы и глянул на меня так, что зашлось сердце:
- Мне холодно. Иди ко мне, я расскажу тебе.
Я потянулся к нему и обнял, почувствовав напряженную спину. Мальчик начал раскачиваться на самом краю и бормотать полуразборчивые слова. Я так хотел, чтобы он прекратил, но не мог сказать...потому лишь сильнее вцепился в его спину, раздирая ногтями тонкую рубашку.
Он шептал все четче. Такие красивые слова. Я повторял за ним отзвуком каждую строчку, закрыв глаза, и от этого мне становилось все легче и легче. Я не чувствовал ничего, кроме этого хрупкого, но сильного тела под дрожащими руками и этого танца. Казалось, мы уже должны были упасть, ведь мальчик раскачивался как безумный, но нет. И когда эта немыслимая песня подошла к апогею, я почувствовал, что меня почти ничто не держит. И отпустил руки.
Мир вокруг остался почти тем же, кроме того, что я его больше не чувствовал. Я чувствовал лишь что-то, не дающее мне упасть. Я расправил руки, и уже сам закружился в этом бесконечном танце. Не считая времени. Но всему когда-то приходит конец, не правда ли?
Я словно мягко приземлился на шелковые подушки. Открыл глаза. Щека первой почувствовала теплый деревянный пол. Затем глаза различили смутные очертания стен и ночного неба. Мальчика больше не было. Я, дрожа, постарался встать и полуподполз-полуподошел к краю. Все правильно, он лежал внизу с распахнутыми глазами и сломанной шеей. Стало холодно, и я сел, плотнее запахнувшись в рубашку. Тело все еще дрожало, а в душе появилась какая-то пустота.
Где-то там, снаружи, я слышал смех, торжествующий смех. Чьи-то глаза скользили по еще не высохшим чернильным строчкам. Но здесь было очень холодно...