Я стояла на берегу и смотрела на горизонт. Он окрашивался в нежно-розовый цвет. Лучи восходящего солнца уже пробивались, словно ростки молодой травы, над восточной стороной.
Самое удивительное на рассвете – это скорость, с которой солце появляется над горизонтом. Пять минут назад небо было еще серым. Вот, оно окрасилось в розовый. А пять минут спустя над морем показался край пылающего светила. И оно такое горячее, что воздух начинал искажать свечение... Еще я могла смотреть на солнце. Еще оно не слепило глаза. Море замерло. Казалось, ни одна волна не вползает больше на берег.
Мир смолк, склоняясь перед великолепием рассвета. Перед силой и великолепием Творца. Нет, человеческому воображению такое чудо и такая первозданная красота не под силу. Тишина разлилась, словно теплое молоко, во всем живом и неживом, пронизывая все существование, наполняя восторгом и неизъяснимой радостью сердце, разум, поглощая все мысли.
Я закрыла глаза, впитывая каждой клеточкой первые солнечные лучи, первое утреннее тепло, первозданность мира. Какая жалось, что я так редко встречаю рассветы! И замерла, стараясь дышать не только грудью, но и кожей, и душой...
Внезапно кто-то шумно вздохнул позади меня. Я несколько растерянно и разочарованно оглянулась. Никого. Удивленно пожав плечами, я обернулась к морю. Но тишину опять настойчиво прервал шумный вздох за спиной. Это было странно, потому что вздыхать было совершенно некому. С любопытством оглядела я пустынный пляж. Кому пришло бы в голову вздыхать и прятаться? Причем с такой скоростью? Тут невольно поверишь в духов и всякое такое... Улыбнувшись этой мысли, я решила вновь смотреть на море. Солце уже поднималось над горизонтом. Еще не белое, но уже раскаленное.
За моей спиной кто-то всхлипнул. Прямо совсем рядом!
Я приблизительно уловила, откуда пришел звук, и медленными тихими шагами двинулась туда, внимательно изучая местность. Но спрятаться было совершенно негде. Я присела на большой камень, продолжая удивленно и пристально следить за всей местностью вокруг меня. Опять всхлип. Практически под моей левой рукой. Я наклонилась над камнем и увидела отверстие в нем. Всхлипывало море. Очередная волна поднялась настолько, что захлестнула снизу дыру в камне. И всхлипнула.
Я расхохоталась.
Море меня разыграло.
Пока я растворялась в рассвете, весь мир проснулся. И море проснулось тоже. Чайки занялись своими делами, волны стали увереннее наползать на берег, море задышало.
Это прекрасно – слышать, как море дышит, видеть, как поднимается и опускается его грудь с каждым вдохом и выдохом.
Я сбросила шлепки и одежду на этом же камне и вошла в воду, осторожно ступая по камням, стараясь не наступить на скользкие. Море обняло мои колени и ластилось кошкой у моих ног, обнимая меня все выше и выше. Вот его сильные руки замкнулись у меня на талии, вот его губы медленно добрались до моей груди, заключая меня все теснее и полнее в свои объятия, и прикоснулись поцелуем к шее.
- Здравствуй, мое любимое, - прошептала я, склонив лицо к соленой воде.
Море выгнуло дугой волну и нежно омыло мои губы.
- Здравствуй!
Я оттолкнулась ото дна и ворвалась в его глубину с открытыми глазами. Море поглотило меня всю, впуская меня в свои тайны, открывая мне свои потаенные уголки. Спускаясь на дно, я прикоснулась рукой к большому валуну, поросшему рыжими водорослями и черными мидиями, глубже, к белым округлым камням на дне, провела пальцами по выпуклым спинам на дне и развернулась лицом к солнцу. Оно невозмутимо проникало сквозь водную толщу, показывая всем, какие у него прямые и светлые лучи. Сильными взмахами крыльев-рук я продвигалась вперед, паря над дном, постепенно поднимаясь вверх. Вот, где исполняется человеческая мечта о полете!
Жаль, что людям так часто нужен воздух, подумалось мне, когда я вынырнула. Заплыв на приличную глубину, я повисла в воде, разглядывая свои неприлично белые для крымского солнца ноги. Подо мной было еще метра три-четыре до дна. Две любопытные черные рыбки подплыли ко мне и тоже некоторое время разглядывали мои ноги, удивляясь, видимо, откуда взялось такое чудо на их территории. Потом одна из них осмелела настолько, что решила попробовать меня на зуб. И вторая тоже решила не отставать. Они поочереди щипали меня у щиколоток и у колен. Мне было щекотно и смешно. Поиграв с ними в их игру, я решила, что они, видимо, защищают от меня свое гнездо или что-то в этом роде, и отплыла несколько метров в сторону.
Раскинув руки, я заглянула в небо. Оно было невыразимо синим и чистым. В этой синей вышине плыло одно единственное облачко. А внизу, подо мной, кипела жизнь. Опустив голову в воду и наслаждаясь синевой надо мной, я слушала пощелкивание, потрескивание среди камней, характерное для крабов. Слышно было, как волны набегают на камни на берегу, хоть до берега было приличное расстояние. Не знаю, сколько времени я провела вот так, паря между небом и землей и слушая морское дно, но внезапно я услышала в воде свист. А затем громкие щелчки.
Неужели?!
Я рывком приняла вертикальное положение и внимательно осмотрела морскую гладь, насколько хватало зрения. И точно! Это они!
Да, это были они. Это были дельфины. Дети моря.
Затаив дыхание я смотрела на их блестящие спины, которые то появлялись над поверхностью моря, то исчезали в глубине. Это был первый раз, когда я видела стаю дельфинов так близко. Это было невероятно! Но объяснимо. Я же на Херсонесском маяке, а это практически открытое море, самая крайняя точка побережья в Севастополе. И самая чистая вода.
Интересно, куда они направлялись? Наверняка - охота!
Мне нестерпимо хотелось подплыть к ним поближе, пообщаться, но я понимала, что это невозможно. Они слишком быстро удалялись. А такой кит, как я, вряд ли заинтересует их. Пусть даже мы млекопитающие...
Дома я с восторгом рассказывала о своей нечаянной встрече. Родители смотрели на меня, как зачарованные. И вдруг папа спросил меня, не хочу ли я поплавать с дельфинами...?
Что за вопрос?! Конечно, хочу!
Ну, договорились.
И вот, на следующий день мы уже неслись на машине навстречу удивительной судьбе.
В дельфинарии живут несколько дельфинов, которые работают с больными детками. И называется это дельфинотерапией. Кажется, со всего света свозят туда детей с умственными и психическими проблемами, парализованных и аутичных. Я шла по мосткам и любовалась улыбчивыми лицами дельфинов, внимательно рассматривала тренеров и дрожала внутренне, как осиновый лист, от нетерпения. Но и робела тоже.
Мы задержались около одного вольера. Внизу, на площадке сидела женщина, прижимая к себе ребеночка лет пяти, и рыдала в голос. У меня сердце оборвалось. Другая женщина, по видимому, инструктор, пыталась успокоить женщину, но плакала вместе с ней. Первая мысль у меня была - чем помочь? Что случилось? Что с ребенком? Неужели его укусил дельфин? Ребенок посмотрел вверх, на меня большими испуганными глазами.
- Успокойтесь, Наташа! Не надо так! Вы его опять напугаете!
- Да, да. Я уже почти успокоилась, - всхлипнула Наташа и вдруг снова зарыдала, обхватив за шею инструктора и притянув ее к себе, - Я просто поверить не могу! Может, мне показалось?
- Нет, Наташа, это правда, он сказал: "Хороший!"
Мальчик на руках у Наташи посмотрел на рыдающую маму, потом снова на меня и показал маленьким худеньким пальчиком на дельфина: "Хауоший!"
Тут у меня покатились слезы по щекам, потому что "хороший" дельфин подплыл к мостку, выглянул из воды, заулыбался во все свои зубы и закивал. Потом Наташа мне рассказала, что ее малыш Алеша, которому на вид я дала лет пять, на самом деле на три года старше и не говорил с рождения ни слова. Врачи поставили на нем крест. Но мама верила в то, что ее сын не умственно отсталый и пыталась доказать это всем, в том числе и врачам. Она верила, что сын ее все понимает не хуже других детей. Просто он почему-то не говорил. До сегодняшнего дня. А улыбчивого дельфина, который за три недели ежедневных занятий заставил заговорить Алешу, звали Орест. По имени отважного древнегреческого героя.
Но... мой путь был еще не окончен. Я шла по мосткам дальше и дальше, разглядывая дельфинов справа и слева. Интересно, к какому дельфину пустят меня? И пустят ли?
В самом конце пирса был последний вольер. Он был меньше других где-то вполовину. Внизу, в воде я увидела приличных размеров блестящую на солнце серую спину. Этот дельфин был крупнее остальных.
Ко мне подошла женщина-инструктор. Мы поздоровались.
- Это Лана, - сказала инструктор, указывая на дельфина, - У нее, конечно, крутоватый характер. Она не к каждому подходит. Но сегодня она не работает, и Вы можете попробовать пообщаться с нею.
Я спустилась в вольер к Лане. Мы посмотрели друг на друга. Я нервничала. А вдруг, я ей не понравлюсь? Лана фыркнула и исчезла под водой. Инструктор велела мне спуститься в воду к Лане и дала мне маленькую рыбку-кильку в руку, велев зажать в кулаке.
Дальше начались чудеса. Все завертелось и закружилось в мире, когда большая (в 400 кг) Лана вынырнула у меня под рукой и ткнулась носом мне в сжатый кулак. Я разжала руку и рыбка из моей ладони перекочевала в зубастый ротик дельфинки. Я провела рукой по ее спине и правому боку.
Мне почему-то всегда казалось, что дельфины скользкие и холодные... ну, как рыбы. Не правда! Лана была теплая, мягкая и ее кожа была необыкновенно бархатистой. Никакой слизи, только приятное и удивительно теплое ощущение.
Я радостно засмеялась. И Лана к моему удивлению расхохоталась тоже, заливаясь стрекотом. Инструктор удивленно хлопала глазами.
- Вы знаете, она никого так не принимает... Перед тем, как Вы пришли, она отказалась общаться с одной милой девушкой.
Потом Лана катала меня по вольеру, а я держалась за ее плавник и хохотала от счастья! Нет, это нельзя передать словами! Сделав пару кругов на приличной скорости, я отпустила ее плавник, боясь, что она устала меня таскать. Лана исчезла под водой и внезапно появилась прямо у моего носа, развернувшись вверх белым пузиком. Я чесала ей пузико, бока, плавники, гладила ее по голове, а она плевалась в меня морской водой...
Не знаю, почему я была так счастлива. Не знаю, но мне казалось, что в мире нет человека счастливее меня. Так бывает разве что в раю, откуда никому не хочется уходить...
Потом инструктор велела мне лечь на спину и раскинуть руки.
- Лана Вас полечит. Она знает, что делать.
Я послушалась, улеглась на воде поудобнее, раскинула руки и прислушалась. Дно молчало. Странно, подумалось мне. Но, может, это потому, что тут песок? Поэтому такая тишина? Слышно было только дельфинов в соседних вольерах.
Я чувствовала, что Лана плавает кругами вокруг меня. По часовой стрелке, как мне показалось. Я закрыла глаза и постаралась расслабиться, слушая, что происходит в воде. Внезапно у меня появилось ощущение, словно тысячи иголок вонзаются в кончики моих пальцев и в позвоночник от затылка до самого копчика. Больно не было, но ощущение было не из самых приятных, скажу я так.
Не помню, как и почему и когда я выползла из воды. Помню только отчетливо, что мне показалось, словно моя голова превратилась в большую тыкву, которая к тому же пустая изнутри. Я только улыбалась во все зубы. Потом я сидела в отцовской машине и хохотала. Я даже сказать ничего не могла. Просто от души счастливо смеялась.
Несколько дней спустя я снова очень захотела увидеть Лану. Бежала к ней, словно на свидание в первый раз, с трепетом в груди, с неудержимым желанием встречи.
Лана узнала меня. Она подплыла к тому краю, где я стояла и посмотрела на меня, замерев на некоторое время.
И вдруг я поняла, что она тоскует. Ей плохо. Ей очень плохо. Я не знаю, откуда мне пришло это понимание. Дельфинка отвернулась от меня и отплыла к тому краю сетки вольера, где был виден выход из бухты в открытое море, встала практически вертикально, наполовину вынырнув из воды и замерла так. Как я ее ни звала, как я ни пыталась с ней разговаривать, она больше не захотела со мной общаться. Словно она на меня обиделась.
Позже я спрашивала, переводят ли дельфинов в большие вольеры. Или может, их выпускают опять на волю? Мне стало страшно от одной мысли, что Лана обречена провести всю свою дельфинью жизнь в этой маленькой клетушке.
Инструкторы объясняли мне, что дельфины уже не могут жить на воле, потому что не могут охотиться, привыкли к неволе. С гордостью показывали мне картины Ланы. Она нарисовала их во время тренировки. Они, мол, продаются. И что вроде бы да, дельфинов переводят в более крупный бассейн. Но говорили это как-то неуверенно. Предложили мне опять спуститься в воду к Лане. Я спустилась на мосток. Меня душили слезы. Я пыталась поговорить с дельфинкой, но она, казалось, не слушала меня. Все смотрела в сторону открытого моря. Я не пошла к ней в воду. Я не могла. Не могла использовать ее ради собственного ощущения счастья.
Когда я уходила, она защебетала мне во след. Я оглянулась и махнула ей рукой. Она поднялась из воды больше, чем на половину своего тела и хлопнулась опять в воду, выдав приличные брызги, которые долетели и до меня.
Больше я Лану не видела.
Папа возил сына моей кузины к Лане на лечение, потому что мальчик заикался. Она все там же. А стоимость десяти минут счастья с дельфином стоит теперь в пять раз дороже, чем тогда. Я не знаю, сколько это. Но понимаю, что кто-то кладет эти деньги в свой карман, вместо того, чтобы сделать просторные вольеры для дельфинов, которые отдают свою жизнь на служение человеку. В конце концов дельфины не только лечат детишек - это великое дело! - они делают людей счастливыми просто одним своим присутствием.
А после того, как я попыталась прорваться к начальнику воинской части, чтобы поговорить с ним о дельфиньих судьбах... меня больше не пустили через КПП.
Милая Лана! Я надеюсь, что у тебя скоро будет просторный вольер! Я живу теперь с этим горем. Я так хочу подарить тебе свободу! Но как это сделать...