Автор: Aelite
Фэндом: original
Жанр: romance
Рейтинг: PG-13
Примечания: своего рода сиквел к "Не верьте сказкам"

За окнами чьи-то шаги: надо зажечь свечу.
Может быть, это враги? В полночь я не шучу!
Надо пойти за дверь, проверить свои посты,
Может быть, это зверь? А, может быть, это ты!

A
Хочешь, я буду ласковой кошкой
Сидеть у твоих обнаженных ног?
Нет, пожалуй! Я вру немножко,
Просто сидеть я бы вряд ли смог...
Хочешь, я буду верной собакой
Стеречь улыбки твои и покой?
Нет, пожалуй, я вру, однако:
Ты же знаешь - я не такой!

Накал в две тысячи ламп. Страх будоражит кровь.
Но если здесь что-то есть, то это твоя любовь!
Крик отрезвляет мозг, шепот вгоняет в сон,
На каждый маленький знак есть сотни больших имен...

Смолкли шаги под окном, можно свечу гасить.
Если бы мы вдвоем - было бы легче жить.
Но это не просто так - все бросить и встать вон там,
На каждый маленький шаг есть сотни глубоких ям.
(c) Чиж

Парень сидел на скамейке пять дней. Точнее, когда я уезжал на работу, в семь утра, его ещё не было. В восемнадцать тридцать, когда я возвращался, он уже был «на посту». Выходя на балкон покурить перед сном, я видел этого чудака. А в семь утра он снова исчезал. И так пять дней – с понедельника до пятницы.
У парня была яркая запоминающаяся внешность: тёмно-русые волосы в милом беспорядке, ясные, лучистые серо-голубые глаза, правильные черты лица, тонкий нос и всегда изогнутые в полуулыбке губы. Он был, наверное, моего возраста – лет 25.
С чего я вдруг так заинтересовался его внешностью? Ну, на то есть несколько причин. Во-первых, за пять дней у меня было достаточно времени разглядеть его. Как я уже сказал, перед сном я имею вредную привычку выкуривать сигарету на балконе. Балкон мой находится на втором этаже, и мне открывается прекрасный вид на злополучную лавочку, где просиживает штаны этот тип. Во-вторых, я никогда не был отягощён предрассудками, запрещающими мужчине оценить красоту другого представителя сильного пола.
Итак, Чудак, как я его неоригинально окрестил, был красив. Но этот факт нисколько не помогал ответить на вопрос – что может быть нужно человеку, дни напролёт сидящему на лавке? Единственное заключение, к которому я мог прийти – Чудак душевно больной. К вечеру пятницы у меня почти не осталось в этом сомнений.
В субботу утром я сладостно вытянулся в кровати. Сны снились чудесные, я прекрасно выспался; в лицо бил жаркий луч апрельского солнца, в раскрытое окно, теребя тюль, влетал весенний ветер. Накинув халат, я вышел на балкон, с удовольствием вдыхая свежий воздух…
Я даже не удивился – Чудак сидел на своём законном месте, раскинув руки на спинке и заложив ногу на ногу. Он стал словно атрибутом моей жизни – таким же элементом экстерьера, как уличный фонарь напротив дома, разлапистый клён или пресловутая лавка. Если какой-то из этих предметов исключить, убрать, выбросить – чего-то станет не хватать.
Забавно. К дереву и фонарю я привыкал почти пять лет. К Чудаку – пять дней.
Я облокотился на перила и закурил, рассеянно глядя на Чудака. Раз в неделю можно позволить себе лишнюю сигаретку, хотя такими темпами я точно не отучусь от этой заразы.
Словно почувствовав мой взгляд, парень поднял глаза на мой балкон и улыбнулся.
- Доброе утро, - сказал он. Мне показалось, будто слова прозвучали совсем близко, в паре сантиметров от уха. Но, скорее всего, дело просто в нежной утренней тишине.
Что ж, по крайней мере, Чудик умеет говорить.
- Привет.
- Сегодня милая погода, правда?
- Ну, милая так милая, - я пожал плечами, но про себя зажмурился от удовольствия, чувствуя, как весенний ветерок щекочет кожу, как припекает солнце.
Может, всё-таки не сумасшедший?
Парень ещё раз мне улыбнулся и, кажется, потерял всяческий интерес, уставившись на зеленеющиеся ветви клёна.
Я простоял на балконе ещё минут пять, медленно куря, и ушёл на утренние водные процедуры.
Почувствовав себя, наконец, абсолютно счастливым, выспавшимся и чистым человеком я отправился за традиционной чашкой кофе. На кухне тоже все окна были распахнуты настежь. Необыкновенно тёплый воздух казался вполне осязаемым, и я даже с уверенностью мог назвать его цвет. Воздух был бирюзовым. Искрящимся. Светлым.
Зарядившись бодрящей жидкостью, я плюхнулся на диван, намереваясь провести пару часиков наедине с любимым дебилизатором, но, безучастно пощёлкав каналы, пришёл к заключению, что сосредоточиться на ящике мне не удастся. И вообще, становиться затворником в такой чудесный день – по крайней мере глупо.
Внезапно – как это всегда бывает в подобного рода делах – мне в голову пришла сумасшедшая идея. А не посидеть ли мне с Чудаком? Может, что особенного в этой лавке есть, что он с неё не слезает?
Уж не знаю, стоило ли мне отказаться от этой бредовой затеи и просто погулять с Юлей, но в тот момент видеть подругу мне совершенно не хотелось (для справки: Юля – моя самопровозглашённая будущая спутница жизни, очаровательно-глупенькая рыжая мадам с милой внешностью). Варианты «навестить родителей», «выпить пива с друзьями» и «свалить на природу» тоже как-то сами собой отпали. И таким нехитрым образом через пять минут я уже сидел рядом с Чудаком, наслаждаясь жизнью со всеми её непредсказуемыми странностями.
Минут пять мы молчали. А потом парень заговорил:
- А ты забавный. Не думал, что ты предпочитаешь городские джунгли пригороду.
Голос у него был приятный, чистый, бархатистый. Я всегда мечтал о таком, но природа наградила меня хрипотцой. Если, конечно, природа имеет отношение к курению.
- В выходные обязательно выезжать за город? – ответ получился несколько грубоват.
- Нет, - серьёзно ответил Чудак, - вовсе не обязательно.
- А сам чего в городе сидишь? – вполне добродушно спросил я в попытке реабилитироваться. Хотя Чудак вроде и не думал обижаться.
- Я занят.
Я чуть было не подавился на вдохе.
- Занят? И чем же ты занят? – осведомился я, чувствуя нарастающее раздражение.
- Сны сочиняю, - с самым обыденным видом махнул рукой парень.
- И… извини?
- Мм?.. За что ты извиняешься? – он чуть склонил голову на бок.
Точно больной. Может, вызвать «скорую»?
- Что значит – «сочиняешь сны»?
- Значение какого слова тебе не понятно? – он внимательно глядел мне в глаза, будто был готов пуститься в объяснения.
Псих.
- Да знаю я, что значат эти слова! – вспылил я.
- Зачем тогда спрашиваешь? – немного обиженно буркнул Чудик, но тут же снова улыбнулся: - ты, наверное, просто не сталкивался с такими придурками, как я? – от такого перехода я опешил. – Думаешь, что я сумасшедший? Хочешь вызвать «скорую»… ничего, бывает. Извини ты меня, что потревожил. Adieu!
Он сделал ручкой и поднялся со скамейки, открыто улыбаясь. Мне стало стыдно.
Ругая себя за лишнюю раздражительность, а ещё больше за то, что вообще вышел посидеть на проклятой лавочке, я потянул Чудика за рукав.
- Эй, постой. Я, собственно… не хотел тебя обидеть.
Первоклассная сцена.
Чудак посмотрел мне в глаза.
- Разрешаешь остаться?
- Да я тебя и не прогонял, - удивился я.
- Но не хотел, чтобы в твоём дворе ошивались психи, - тихо рассмеялся он. – Ведь так?
- Да… то есть, нет… то есть… блин, ну чего пристал! Рассказывай, как ты сочиняешь сны.
- Ты определённо забавный, - парень покачал головой, глядя на меня, как на безнадёжно отсталого человека. – Как же это можно рассказать?
Я опять начинал злиться.
- Ладно, с тобой бесполезно разговаривать. Как хоть тебя зовут-то?
- А сам как думаешь?
Этот ненормальный не переставал меня удивлять.
- Ну, откуда я знаю… может… Александр? – сказал первое, что пришло на ум.
- Красивое имя! – он так просиял, что я почти был уверен, что отгадал. – Но нет.
- Дмитрий?
- К чему так официально? – не спускал с лица улыбки Чудак. Эта улыбка чем-то меня задевала. Хотелось зарядить ему в нос кулаком. Казалось, что тогда он расплачется и будет тереть глаза, как маленький ребёнок.
- Слушай, я понятия не имею, как тебя могут звать.
- Но как-то же ты называешь меня про себя.
- С чего ты взял?
- Ты уже пять дней по вечерам пялишься на меня с балкона, будто я твоя любимая бабушка.
Наблюдательный какой.
- Я называю тебя Чудак, - решил сдаться я.
- Мило. А ты Андрей.
- Чёрт, откуда ты знаешь?
- На двери список жильцов.
- Но его отсюда не видно!
- Забавный… - в который раз повторил он. – Конечно, не видно! А ноги мне на что? Я подошёл и посмотрел.
- Зачем?
- Просто так.
Этот тип меня убивал.
- Может, всё-таки скажешь, как тебя зовут?
- Как зовут, на то и откликаюсь.
Может, это я сошёл с ума? Шизофрения прогрессирующая… или парень ошибся столетием, в котором должны водиться такие наивные недотёпы.
Тут Чудик выкинул совсем уж странную штуку. Очередной раз улыбнувшись и чему-то про себя хмыкнув, он приложил ладонь мне ко лбу и закрыл глаза. Лицо его приобрело сосредоточенное выражение.
Ладонь была очень горячей и сухой. Тепло словно проникало под кожу, захотелось закрыть глаза и оказаться в кровати…
Вдруг вместо солнечной улицы появился заросший сад, залитый лунным светом, вместо дома – увитая виноградом беседка, вместо далёкого гула машин – пение соловья. Всё тело заполняла блаженная расслабленность, и…
Я проснулся. С удивлением и ужасом оглянулся вокруг – дом, палисадник, фонарь, лавка, солнце. Чудак. Сидит и улыбается!
Странная у него улыбка, как и всё в нём… а с виду вроде бы обычный парень – джинсы, футболка, тоненькая курточка, рюкзак… зачем ему рюкзак?
Пустые мысли бились и метались в голове с маниакальным усердием, мешая сосредоточиться на главном вопросе: КАК. ОН. ЭТО. СДЕЛАЛ?
Я был настолько поражён, что не сразу понял что происходит, когда Чудак склонился к самому моему уху, шепнул: «Сергей. Так меня зовут» и ушёл. Дыхание у него было горячим и приятно щекотало кожу.
Эти две детали – горячая ладонь на лбу и горячее дыхание на шее – почему-то врезались в память. Я словно продолжал ощущать тепло, словно оставался во сне, под огромной белой луной.
Я просидел на лавке ещё около часа, не в силах заставить себя подняться и идти домой. В этом заключалась моя главная ошибка (многовато для одного утра): Юля сама решила заскочить ко мне. Если бы я был дома, то просто не открыл бы ей дверь. Впервые набрался бы такой наглости и не впустил её. А теперь не отвертеться.
Ещё издали я услышал стук её каблуков по асфальту; резкий аромат дорогого парфюма, всегда окутывавший её душным облаком, перебил свежесть весеннего воздуха. Стало тоскливо – и это тот человек, с которым я, вероятно, проведу остаток дней…
Нет, конечно, Юля очень милая, отзывчивая и добрая, у неё отличная фигура и симпатичное личико, она не вспыльчивая и сговорчивая, она прощает мне любые выходки… идеальная жена… и я её даже в каком-то смысле люблю.
Но она абсолютно предсказуемая, простая, открытая, и – ключевой момент – скучная.
Солнце скрылось за стайкой облаков, день выцвел, налетел прохладный ветер. Я зябко вздрогнул.
- Приветик! А чего это ты на улице сидишь? – она широко улыбнулась, показывая все тридцать два зуба.
- Тебя жду, - попытался изобразить улыбку я.
- Да? Ой, как здорово! Стой… а мы разве договаривались встретиться?
- Ну…
- Прости меня, Андрюшечка! Я совершенно забыла! Но… я же всё равно пришла, да? А я думала, будет сюрприз… у меня два билета в кино…
- Сюрприз удался.
Я поднялся, обнял Юлю, и мы отправились в кинотеатр.
На следующий день Сергей-Чудак так и не появился. И в понедельник тоже. И во вторник, и в среду, и в пятницу его тоже не было. И всю эту неделю мне ничего не снилось, что довольно-таки странно – я крайне редко сплю без сновидений. А тут – целая неделя…
Она вообще пролетела как-то смазано-быстро. Работа-дом-дом-работа. Заехал к родителям. Побеседовали, попили чаю. Встречался пару раз с Юлей. В четверг у неё был День Рождения. Долго ломал голову над тем, что бы ей подарить. В итоге остановил выбор на золотом браслетике с сапфировой подвеской, который она мне расхваливала в последнюю нашу прогулку, когда мы «случайно» заглянули в ювелирный магазин. Немного посомневавшись, отдал ей ещё и дубликат ключей от своей квартиры. Договорились, что со следующего месяца она переедет жить ко мне…
Но никаких снов.
А в субботу я проснулся гораздо раньше обычного со странным ощущением тревоги. Но не неприятным, а похожим на предвкушение какого-то долгожданного события.
Часы показывали половину седьмого. За окном был пасмурный серый день, по стеклу барабанили крупные капли дождя.
Я без большой охоты залез под душ и, не вытираясь, лишь набросив халат, пошёл на кухню варить кофе.
Такой утренний распорядок был для меня чем-то вроде обычая. После кофе я обычно проводил часок у телевизора, а потом начиналось время Выполнения Планов. Начиная взятой на дом работой и заканчивая дружеской вечеринкой.
Но сегодня всё расписание нарушилось. Вместо того, чтобы варить кофе, я подошёл к окну и открыл его, впуская в комнату запах дождя. Бросил взгляд на лавку…
Чудак сидел на скамейке, спрятав руки в карманы своей курточки, нахохлившись, как воробей.
- Эй, - крикнул я ему. – Привет.
Чудак поднял лицо и слабо улыбнулся:
- Доброе утро.
- Может… может поднимешься? Холодно ведь… ты уже весь вымок.
- Уверен?
Я пожал плечами.
- Почему бы и нет?
- Ну, жди.
Он встал и, сутулясь, пошёл к подъезду. Глухо стукнула дверь, и через минуту заверещал дверной звонок.
Вода ручьями стекала с Чудика. Капли крупинками лежали на ресницах, чуть поблёскивая на свету, бахромой висели на длинной чёлке, прилипшей ко лбу, а одна смешно повисла на кончике носа. Чудик, как всегда, улыбался, но сейчас как-то виновато.
- Ты точно хочешь, чтобы я зашёл? Уверен?
Я подумал, что его странности меня когда-нибудь прикончат, но сам себя перебил: «‘Когда-нибудь’? Такие далеко идущие планы?»
- Почему нет? – ответил я больше сам себе.
Сергей стянул намокшие кроссовки и так и замер на пороге, неуверенно переминаясь с ноги на ногу и еле заметно дрожа от холода. На него было жалко смотреть. Не в том смысле, что он был жалок – нет. Его хотелось, словно ребёнка, погладить по голове, напоить горячим молоком с мёдом, отправить греться в ванну и отругать за то, что бегал на улице в дождь.
Мне пришло в голову, что не мешало бы его переодеть – а то и заболеть недолго. И вообще, неприлично держать человека в дверях. Особенно если ты его сам пригласил.
Очередная моя глупость…
- Да ты не стесняйся, проходи! – я подтолкнул его, ободряюще хлопнув по плечу. Под пальцами хлюпнула вода. – Да уж… кто же в дождь на улице сидит? Всю неделю, главное, неизвестно где пропадал… - я почувствовал, что становлюсь похожим на сварливую ревнивую жену. – Ну, то есть, ты, конечно, можешь и сидеть под проливным дождём, если хочешь…
- У тебя приятнее, если честно, - кивнул Чудик.
- Это радует, - хмыкнул я. – Знаешь, думаю, тебе не мешает переодеться. Ты ведь… такого же роста, как я, я смотрю, и фигура почти такая же… давай-ка иди в ванную, а я тебе принесу что-нибудь сухое. Вот сюда, - я указал ему на дверь. – Только смотри аккуратно, там на смесителе холодная и горячая вода перепутаны. Не обожгись.
- Понял, выполняю! – это было что-то, отдалённо похожее на шутку. Если Сергей и нормален, то чувством юмора он точно обделён.
Первым делом я отправился на кухню и засунул в микроволновку кружку молока. Немного подумав, включил чайник.
Потом покопался в шкафу в поисках чистых вещей. Одежда у меня сложена в идеальном беспорядке, надо сказать. Наверное, это просто какой-то проклятый шкаф. Сколько бы я ни пытался уложить всё ровными стопочками, через неделю вещи возвращались к привычному порядку, а точнее, бардаку.
Выискав, наконец, немятую футболку и спортивные штаны, я постучался к Чудику.
- Да, входи, я уже закончил.
Из-за двери на меня потекли клубы пара. На краю ванны сидел Сергей в намотанном на бёдра полотенце и застенчиво улыбался. Мне стало интересно – сколько ещё оттенков улыбки может передать этот парень? Да ещё так, что сразу понятно – эта добродушная, эта – а-ля искуситель, эта – наивная, а вот эта – грустная…
Я поймал себя на мысли, что любуюсь им. У него было не только красивое лицо, но и ладно сложенное стройное тело. Он совершенно не был похож на культуриста – наоборот, ему была присуща изящность, тонкость, как танцору.
Ощущение, возникшее у меня в эти мгновенья, было странным и новым. Я не привык так рассматривать мужское тело; но это было определённо приятным занятием. А Сергей глядел на меня без смущения, чуть склонив голову.
Наконец, сосредоточившись на более насущных проблемах, я прочистил горло и протянул ему стопку одежды.
- На вот, оденься… а я сделаю… тебе кофе или чай? Или, может, молока?
- Наверное, кофе. Натуральный?
- Обижаешь, - улыбнулся я.
- Тогда мне крепкий кофе с сахаром.
- Нет проблем, - я последний раз окинул его взглядом и уже почти собирался выходить, когда заметил капельки, стекавшие по всё ещё мокрым волосам. - Да, кстати, в шкафчике лежит фен. Можешь высушить волосы.
Сергей взял у меня вещи, и я пошёл готовить кофе.
Я как раз пересыпал смолотые зёрна в турку, когда Чудик вошёл в кухню и устроился на стуле.
- Ну что, согрелся?
- Да, спасибо, - он улыбнулся и простодушно продолжил: – ты хороший человек, твоей жене повезло.
- Жене? Но у меня нет жены.
- Я о Юле.
- Мы не женаты.
- Но собираетесь же.
Не знаю почему, но это начинало меня злить. Меньше всего мне хотелось сейчас говорить о Юле. Будто читая мои мысли, Чудак кивнул на плиту:
- Кофе готов.
Из турки шёл ароматный пар. Я разлил кофе по чашечкам и достал холостяцкий набор закусок – колбасу и сыр магазинной нарезки и вазочку со сладким.
Кофе мы пили молча. Когда чашки опустели, мы продолжали молчать. Посуду я мыл тоже в полной тишине. Наконец, пауза перешла за порог неловкости и я повернулся с твёрдым намерением сказать хоть что-нибудь. В голове, к сожалению, было пусто. Я так и замер возле раковины, глядя на Чудика и снова любуясь им.
- Что, уже жалеешь?
- О чём? – не понял я.
- Что позвал меня. Думаешь, что нам совершенно не о чем поговорить. А попросить уйти неудобно.
Я приподнял брови. Последняя мысль – о том, чтобы предложить ему покинуть помещение – у меня даже близко не возникала.
Я снова уселся на стул.
- Нет.
- Что «нет»? – улыбнулся Чудик.
- Я действительно не представляю, о чём нам говорить. Но я и не думал тебя выгонять.
- Я знаю, - кивнул он. И тут Сергей подошёл ко мне и, опустившись передо мной на колени, приложил ладони к моим щекам. Я замер, задержав дыхание. – Ты ведь хотел что-то спросить…
Он аккуратно, едва заметно потянул моё лицо на себя, и я подался вперёд, прислоняясь лбом к его лбу. Всё это до ужаса походило на сцену из какой-нибудь мелодрамы. Но все мысли вытеснило знакомое уже чувство приятной теплоты, расплывающейся под кожей, наполняющей вены и растекающейся по всему телу. Сергей легко поглаживал большими пальцами мои щёки, и я, как и в тот раз, на лавке, поддался искушению закрыть глаза и забыться, отдаться его странным снам.
Разноцветные картинки проносились в моём сознании, сменяя друг друга с немыслимой скоростью. Словно издалека, но в то же время близко, наполняя меня собой, доносился голос Сергея.
- Я сочиняю сны… помнишь, как ты был удивлён, когда я сказал тебе это впервые? А ведь я сочиняю их только для тебя…
- Но как? – собственный голос звучал непривычно, будто я слышал его в записи.
- Это ли тебя интересует? Или, может, всё-таки «почему»?
- Почему… - согласился я.
- Что может быть проще! Почему цветы тянутся к солнцу, почему капли дождя падают на землю, почему реки текут в моря?
- Так устроена природа, - предположил я.
- И так устроен я.
Я видел струящиеся шелка ярких костюмов восточных танцовщиц, превращавшиеся в пылающие языки огня. Пламя лизало брёвна и сыпало искры, а в следующую минуту обращалось парящей тропической птицей. Птица взмывала из пёстрых джунглей в облака и растворялась в них, и из сгущающихся туч на горные долины проливались дожди. Вода впитывалась в землю, и из неё вырастали полевые цветы, и вот уже это не долина, а луг, и по нему мчится босоногий мальчишка – я сам лет пятнадцать назад – с верёвкой и воздушным змеем… Змей реет в нестерпимо-голубом небе, и вдруг оборачивается настоящим китайским драконом, с роскошной гривой. Дракон уносит меня за собой на родину, и я пролетаю над выгнутыми крышами пагод. Лоскутное одеяло проплывающих под ногами земель превращается в гравиевую дорожку, и вот уже я шагаю по ней, тихо шурша камнями… бег замедляется, круговорот красок и фантастических превращений останавливается.
Я в саду. Надо мной – огромная белая луна. А вдали – беседка, заплетённая виноградом. Всё как в тот, первый, раз. Только теперь меня кто-то ждёт. Там, в беседке.
Я сделал ещё пару шагов по хрустящему гравию и замер в нерешительности. Сердце бешено колотилось, грозясь выпрыгнуть из груди, я весь превратился в эмоции и чувства, без толики разума.
- Я сочинял сны для тебя и жил ими. Жил тобой.
- Жил мной?.. – эхом отозвался я.
- Тобой. Я ждал тебя во снах, но никогда не решался появиться.
- Почему?
- Ты действительно хочешь это узнать?
- Да.
- Так чего же ты ждёшь?
Последние его слова послужили будто сигналом к действию. Я высвободился из напавшего на меня оцепенения и преодолел последние несколько метров, отделявшие меня от беседки и сидящего в ней человека. Конечно же, это был он. Чудак. Сергей. Сидел на лавке, опершись локтями на широко расставленные колени, и неуверенно улыбался.
Я подошёл к нему и опустился на колени, совсем как он, стоящий сейчас передо мной на коленях в моей кухне. Я разглядывал его глаза – такие близкие, красивые, ясные; в который раз любовался им.
Я не знал, что делать дальше. Что я хотел? Что от меня хотели? Что я был должен сделать?
Сергей не собирался отвечать на эти вопросы. Он наклонился чуть ниже, сводя на нет последнее оставшееся между нами расстояние, и совершил самую необычную из своих выходок… он меня поцеловал.
И тут же хоровод красок запестрил с новой силой, замыкая нас, двоих сумасшедших целующихся парней, в кольцо. Снова сюрреалистические картины и мирные пейзажи, снова яркие пятна, огонь, вода, птицы, море…
И совсем неожиданно – самая странная из этих картин – моя кухня. Я на стуле, Чудик передо мной, держит моё лицо двумя ладонями. Улыбается.
Больше не возникало желания испортить эту улыбку. Хотелось сохранить её подольше… навсегда. И я совершил, может быть, главную глупость своей жизни – я подался к Чудику, на ощупь, нетерпеливо отыскал его губы, чтобы продолжить этот поцелуй…
Мог ли я представить себе ещё на день раньше, что так всё обернётся? Нет.
Жалел ли я о происходящем? Нет.
Ощущения были совершенно не похожи на те, которые я испытывал, целуя Юлю или любую другую девушку.
Сергей, казалось, знал моё тело лучше собственного. Он исследовал руками каждый сантиметр, задевая чувствительные точки, даря ласку и нестерпимое наслаждение. Он откуда-то знал, как нужно обращаться с парнем… мысль о том, что у него до меня было множество партнёров, на которых он довёл своё мастерство до совершенства, заставила мня вздрогнуть. Сергей замер и встревожено глянул мне в глаза. Я улыбнулся. Нет, он только мой.
Он целовал мои ключицы и водил ладонями по спине, посылая по позвоночнику волну удовольствия. Он опускался ниже, мучительно-медленно лаская языком грудь. Я чувствовал всё растущее напряжение. Я то погружался в мир сна, созданный для нас двоих, то вновь оказывался на кухне, рядом с Сергеем.
Я потянул Сергея за руку. Если мне и суждено стать действительно счастливым хотя бы на день, то этот день будет сегодня. Мы нетерпеливо добрались до спальни и повалились на кровать, не отрываясь друг от друга.
Стремительность развития наших отношений меня пугала. Я никогда не тащил девушек в кровать после пары свиданий, не говоря уже о том, чтобы заводить связи на одну ночь. Теперь же я занимался любовью с человеком, которого знал – и то весьма условно – всего две недели, и, более того, этот человек – парень. Но всё было так правильно, так странно, так неожиданно, так… больно…
Резкая боль пронзила всё тело с первым же толчком его бёдер. Я зажмурил глаза и с удивлением почувствовал горячую слезинку, стёкшую по щеке. Но через несколько мгновений боль уступила место другому, самому необычному и восхитительному наслаждению в моей жизни. Я ощущал тепло и тяжесть тела Сергея, такого незнакомого, но уже родного, я даже слышал, как колотится его сердце в унисон с моим; он был внутри меня и рядом, он был во мне. Я понял, что я самый счастливый человек на свете.
Утро было ослепительно ярким и свежим. А ещё утро было счастливым. Я проснулся поздно, когда солнце уже поднялось высоко и любопытно заглядывало в комнату. Окно было раскрыто, и с улицы доносился птичий щебет, а тюль колыхал ветерок. Сергей проснулся раньше меня, и сейчас лежал рядом, опершись на локоть и нежно улыбаясь. Я бы всё отдал, чтобы не вылезать из постели никогда, а только валяться рядом с ним и лениво целоваться. Вчерашнее спокойствие и уверенность в правильности наших отношений никуда, как я боялся, не делась, а лишь окрепла. Гей? Да пожалуйста. Зато я люблю. И любим… а на остальное – плевать.
- Привет, - Сергей провёл ладонью по моей щеке. – Как спалось?
- М-мм…
Он рассмеялся и навалился на меня, приблизив ко мне лицо так, что мы почти соприкасались носами. Это было до того смешно и сентиментально, что казалось вполне уместным.
- Хочешь кофе? Ты ведь всегда по утрам пьёшь кофе?
- Откуда ты знаешь? – трудно всё-таки с человеком, который знает о тебе всё и даже немного больше.
- Ты задаёшь столько вопросов, - с улыбкой покачал головой он. – Будешь?
- Тебя?
Он улыбнулся чуть шире.
- Будем понимать это как «буду».
И ушёл делать кофе. Даже не спросил, как я люблю. Видимо, и так знает. Он знает всё. Я вздохнул и, закинув руки за голову, задумчиво уставился в потолок, ожидая кофе. Незаметно для себя я опять заснул.
Не думаю, что я проспал долго, но этого времени хватило бы на то, чтобы сварить кофе. А Чудика в комнате не было. Я нахмурился и, с неохотой выбравшись из кровати и натянув шорты, прошлёпал на поиски своего гостя.
Ещё в коридоре я услышал доносящийся из кухни приглушённый разговор, а, открыв дверь, обомлел: за столом, мило беседуя и распивая кофе, сидели Юля и Чудик. Юля повернулась и, увидев меня, вскочила:
- Ой, Андрюшка, ну наконец-то ты проснулся! – небольшой перерыв, чтобы чмокнуть меня в щёку, - как дела? Сны про меня снились?
Я впал в ещё большее оцепенение. Я мало спал, но сон мне снился. В нём мы с Сергеем валялись в лунном саду на мокрой от росы траве.
- Кофе будешь? – заботливо осведомился Сергей.
- Н… не мешало бы, - хрипло ответил я, не в состоянии активно ворочать языком после столь бурной ночи. Мне и ходить-то было трудно…
Чудик занял место у плиты, орудуя с кофемолкой и туркой, а Юля тем временем решила пообщаться со мной.
- Зайка, а почему ты меня раньше не знакомил с Серёжкой? Он такой милый!
- Боялся, что буду ревновать.
Уточнять, кого, я не стал. Но Сергей, кажется, понял – я видел, как он вздрогнул и чуть не выронил турку.
- Да брось, ты же знаешь – я только тебя люблю! – она рассмеялась. Когда немного успокоилась, принялась меня рассматривать. Видимо, любовалась. Я вглядывался в её черты. Большие карие глаза, чуть вздёрнутый носик, румяные щёчки и пухлые губки. Такая милая, жизнерадостная, открытая. Как жаль.
Внезапно выражение её лица изменилось.
- Андрюш, что это? – она кивнула на меня.
- В смысле?
- У тебя синяк на шее… и на ключице… и на руке – на сгибе локтя, внутри! Это… это… Андрей, у тебя… у тебя появилась дев… девушка? – она была готова расплакаться в любую минуту. Я не знал, что делать. Я глянул на Сергея – тот сосредоточенно готовил кофе, но я видел, как он был напряжён, какими резкими были его движения.
Сказать – не сказать…
Сказать?
Не сказать.
Сказать!
Не сказать?..
Сказать.
- Нет, - Сергей замер у плиты. – У меня… - я глянул на Юлю. Мне стало невыносимо жалко её, такую хорошую, замечательную, идеальную жену. Именно поэтому я продолжил: - у меня появилась _не_ девушка.
- В смысле?
- Понимаешь, я… я и Сергей…
Юля побледнела. Сергей повернулся, печально глядя на меня и качая головой.
- Нет… - она нервно хихикнула. – Это шутка… Андрюш, ты шутишь, да? Серёж, скажи мне, что вы пошутили! Это неправда! Этого не может быть! Мы… мы же любили друг друга, разве нет? Ты всегда любил девушек… я даже ревновала тебя… Андрюшенька! – Она вцепилась мне в грудки, била меня кулачками, у неё началась настоящая истерика. Всё, что я мог сделать – это хорошенько её встряхнуть.
- Перестань, Юля. Пожалуйста. Ты же знаешь, я тебя люблю. Но… не так.
Сумасшедший взгляд сменился отрешённым и холодным.
- Значит, не так, да? Ну что ж, - она отпустила меня и вышла из кухни. Я обменялся взглядом с Сергеем. Он был хмур. Через несколько секунд Юля вернулась с сумочкой в руках. Порывшись немного в её недрах, она извлекла подаренный мною пару дней назад дубликат ключей и положила его на стол. Уже собравшись уходить, снова остановилась, что-то теребя на запястье. Браслет. С сапфировой подвеской. Кинула на стол. – Пока.
А потом ушла. Не хлопая дверью, не закатывая скандалов. Всё.
- Зачем ты так с ней…
Я зло глянул на Чудика.
- А что мне ещё оставалось? Рано или поздно она всё равно обо всём бы узнала! Если такой умный, мог бы и вмешаться! – разрыв не дался мне легко. Нервы давали о себе знать.
- Прости. Я виноват. Мне не следовало к тебе приходить.
- Ты виноват, как же! Это мне не следовало тебя звать, если уж на то пошло!
Сергей опустил глаза.
- Ты прав. Нам не следовало. Не стоило. Нельзя. Прости.
Он вышел из кухни. Я ругнулся и бросился за ним, а он закрыл входную дверь за мгновение до того, как я успел протянуть к ней руку. Когда я открыл её, на лестничной площадке было пусто. Чудак исчез. Так же странно и неожиданно, как и появился. Мне впервые в жизни хотелось плакать. Я прислонился спиной к двери и сполз на холодный пол, уткнувшись лицом в колени, как и просидел до вечера.

* * *

Говорят, что время лечит, надо лишь выждать достаточно долго.
С того дня, как я впервые встретил Чудака, прошёл уже почти год.
Жизнь потихоньку вернулась на прежние места, утряслась и успокоилась. Я даже научился видеть сны. Работа не даёт мне расслабляться, старые друзья от меня не отвернулись, а Юля, хоть и долго избегала меня, отключала телефон и не отвечала на звонки, простила. Она очень достойно повела себя в этой ситуации – даже не сказала никому о настоящей причине разрыва. Теперь мы с ней вроде как друзья. Правда, я так и не рассказал ей всей правды. Быть может, зря. Всё, что осталось от нашего былого чувства – фотографии в альбомах, золотой браслетик с сапфировой подвеской, который я до сих пор храню в ящике секретера, и дубликат ключей.
А от Чудака не осталось ничего, кроме давно уже высохшей одежды.
Жизнь стала похожа на студенистый кисель – такая же вялая, неторопливая, скучная. Я решил бросить свои принципы, и около месяца гулял по барам, меняя одну «подругу» за другой. Это мне страшно опротивело, да и деньги имеют свойство заканчиваться. В конце концов, теперь я один. Зато чаще захожу к родителям и чаще вижу друзей. Вот, например, завтра договорились съездить на дачу к Сашке Терентьеву на шашлыки.
Ещё завтра год с нашей первой и последней ночи.

* * *

Я встал рано, чтобы успеть собраться. До двенадцати объездил все магазины, затовариваясь необходимыми съестными припасами и пивом. До двух собирал сумки. Потом отправился в душ, и время до шести часов посвятил исключительно водным процедурам, намываясь и начищаясь так, словно я девушка, собирающаяся на первое свидание. Это меня развлекло. В восемь часов я подъезжал к дачному посёлку. У Сашкиного участка уже стояло несколько машин – я немного опоздал, мы договорились встретиться в семь.
Мы допоздна трепались о жизни и последних событиях. Оказалось, что Юля, которая тоже приехала на дачу, собиралась замуж за нашего общего друга Виктора Давыдова, серьёзного, интеллигентного такого паренька. Ещё оказалось, что он уже давно был в неё влюблён, но из-за наших с ней отношений, конечно же, не мог об этом сказать. А Максим Лионов купил себе новую машину – весьма симпатичную чёрную «Мазду». Эти два события мы отпраздновали по полной программе. Так, что в полночь все решили, что самое время открыть купальный сезон. Я выпил не настолько много, чтобы позволить себе лезть в воду, а за ребят не переживал – речка мелкая, несудоходная, медленная, утонуть в ней практически нереально. Поэтому я со спокойной душой отправился в дом, с намерением выспаться.
Я поднялся на второй этаж, где мне была приготовлена комната, и, положив руку на ручку двери, почему-то остановился. Появилась какая-то странная тревога, непонятное волнение. Я медленно повернул ручку и открыл дверь.
Спасибо Сашке – мне досталась моя любимая комната с балконом. Там, на балконе, всегда стоял маленький плетёный столик со старой, непонятно откуда взявшейся керосинкой на нём, и два плетёных кресла. Но сейчас одно кресло было занято. Я уже знал, кто там сидел, но боялся даже думать об этом, боялся, что окажусь не прав.
Я закрыл за собой дверь и прошёл на балкон; не глядя на гостя, опустился в свободное кресло, закинув ногу на ногу, стараясь вести себя как можно более непринуждённо. Керосиновая лампа не горела. Я наклонился, чтобы зажечь её, в попытке хоть как-то оттянуть момент, когда придётся говорить, но его рука накрыла мою:
- Не надо, посидим в темноте?
Я судорожно сглотнул, но, небрежно пожав плечами, ответил:
- Хорошо.
Я узнал его голос. Я знал, что сейчас он улыбается. И даже почти мог представить себе эту улыбку…
- Ненавидишь меня?
Он задал этот вопрос так обыденно, так просто и так неожиданно, и как всегда вводя меня в замешательство.
Ненавидел ли я его? Чушь. Всё это время я чувствовал себя опустошённым, но отбрасывал все мысли о нём, думая, что так будет легче. Но забыть не получалось. И поэтому я пошёл на компромисс с самим собой – я признался, что не смогу смириться с его уходом, что надеюсь всё же увидеть его когда-нибудь, не смотря на то, что вероятность этого ничтожна. Но в то же время я хранил это чувство так глубоко, что мог позволить себе считать, что его нет. А мысли о ненависти… они даже не приходили мне в голову.
- Нет.
Он вздохнул полуоблегчённо, полутяжело, словно собираясь с мыслями перед каким-то важным шагом.
- Ты… извини меня. Я так боялся, что ты станешь презирать меня.
Откуда в нём столько пафоса? Такое чувство, что я попал в девятнадцатый век, когда существовали ещё такие благородные лорды, сэры, господа – дворяне одним словом.
- Тебе нечего было бояться, - печально сказал я, чувствуя, что сам перенял эту возвышенную манеру и злясь и на него, и на себя. – Мне интересно другое – почему ты вернулся?
- Я вернулся, ну… скажем, чтобы отдать тебе вещи.
- Вещи?
- Ну да, - улыбнулся он, и это было слышно в его голосе. – Я ведь тогда ушёл в твоей одежде.
- Ты не ушёл, а сбежал.
- Ты прав. Значит, я пришёл ещё и извиниться.
- Тебе потребовался целый год, чтобы найти причину и прийти? Неужели ты не мог вернуться – просто так?! – наконец сдали мои нервы.
Я резко поднялся и подошёл к перилам. Он напрягся. Я как-то чувствовал это, хотя и не видел его.
- Зачем ты ушёл? – тихо, будто надеясь, что он не услышит, спросил я.
- Я…
- Ты! Ты, чёрт подери! Какого хрена ты оставил меня одного!
Он подошёл ко мне и опустил руку на плечо. Я чувствовал, как во мне клокочет ярость, злость, исступление… страсть. Не особо соображая, что делаю, я развернулся и ударил его. Кулаком. По лицу. Разбил губу.
Он приложил пальцы к ранке и удивлённо глянул на оставшиеся на них капли крови. Я же не мог поверить, что сделал такое.
Я никогда не бил человека (мальчишеские драки не в счёт). А сейчас – только что – я ударил своего любимого человека.
Чудак улыбнулся. Ласково, тепло. Я закрыл глаза и выдохнул. Раздражение ушло. Злость, гнев – всё исчезло. Осталась лишь любовь и нежность.
- Если я сейчас поцелую тебя, ты обещаешь, что больше не сбежишь? Что останешься со мной… навсегда? – это прозвучало так правильно.
- Ты любишь поцелуи с привкусом крови? – усмехнулся Сергей.
Я прижал его к себе. Просто обнял, крепко, уничтожая даже самое крохотное расстояние, которое могло остаться между нами.

* * *

Ту ночь мы провели, как два сентиментальных придурка. Сергей сидел у меня на коленях в плетёном кресле, и мы рассматривали звёзды. Мы так и не поцеловались. Я лишь один раз коснулся губами его разбитой губы, стараясь заслужить прощение. Но я не жалел, что наша первая встреча после долгой разлуки не обернулась пламенной и бурной постельной сценой. Возможно, я слишком сентиментален, чтобы быть парнем нашего столетия. Возможно, мне следовало родиться, как и Чудаку, веке эдак в восемнадцатом-девятнадцатом. Или даже раньше, когда не вымерли ещё на земле драконы. Защищать честь прекрасных дам на рыцарских турнирах. Спасать принцесс из лап чудищ.
А лучше наоборот: сбегать от прекрасной принцессы с названым соперником, оставив рапиры и турнир, убивать принцесс и спасать драконов.

P.S. Я всё-таки набрался смелости и рассказал Юле всё, как было. И, что самое интересное, она мне поверила, простила, пустила слезу – «ах, как романтично!» - и теперь частенько бывает у нас с Чудиком, иногда даже доверяет поняньчить её маленького сынишку Стёпу. А браслетик я подарил ей на свадьбу. В довесок к нашему с Сергеем подарку.