Продолжение ориджа.

Возвращение к запретному прошлому.

***
Старые раны.

Всегда недовольная мать, вот всё, что мог вспомнить Милл из своего довольно-таки *яркого* детства, а ещё множество отметин, которые не украшали уже привелекательную мужскую спину, а только напоминали. И эта память была куда страшнее них.

Раннее утро, жуткие звуки её оргий, потом звон бьющегося стекла, крики, стук захлопнувшейся двери, душераздирающие рыдания матери и её разорванный пеньюар, и каждый раз новые незнакомые Миллу мужчины в постели его ненаглядной мамочки- вот как начиналось обычное утро мальчика.
Джейн была знаменитой актрисой- идолом миллионов. Платья по последней моде, дорогие украшения, шикарные машины, элитный алкоголь, роскошные мужчины и развлечения для избранных- всё это было у её ног. К такой жизни привыкла она, но не её маленький сын, которого она старательно ото всех скрывала.
Длинноногая брюнетка с пронзительными зелёными глазами была так популярна нетолько из-за своего актёрского таланта, но и из-за незаурядной внешности и статуса роковой женщины. Всё было бы так, но был один нюанс: пикантная слабость актрисы и её искушённость в сексуальных играх. Взрослым мужчинам Джейн предпочитала маленьких мальчиков для своих любовных утех.
Всё происходило на глазах ребёнка или по крайней мере в его досягаемости. Миллу было тяжело наблюдать за действиями матери, он ужасно боялся её гнева, который она постоянно вымещала на нём. Мать избивала его после каждого раза, изводя ребёнка почти до полусмерти, и при этом рыдая и истерически смеясь. Порой Милл думал, что она серьёзно больна и делает это от того, что очень несчастна.  Но Джейн не унималась, и продолжала истязать сына. Однажды её ярость перешла все границы, и она вылила ему на спину кислоту, конечно же у Милла был шок. Долгие недели в больнице, но не смотря на свою вину Джейн не находила времени на посещения ребёнка, а ему так не хватало матери, хотя бы такой непутёвой и ненормальной, ведь она была единственным родным человеком для него. Обычные её срывы заканчивались побоями, но этот раз был действительно ужасным. И самое страшное была не боль, а то что следы будут вечно напоминать об этом ужасе, будут всегда с ним и отзываться невыносимой болью в сердце. Память- зло решил тогда для себя мальчик.
Конечно спустя какое-то время жизнь вошла в привычное русло, и вот однажды, вернувшись из школы Милл бросил сумки в прихожей, и пошёл перекусить на кухню. Был поздний вечер, за окном уже давно стемнело. Мать сидела зарёванная в гостиной, и у него защимило сердце. Ему было невыносимо больно смотреть на её страдания, а его болью она напротив привыкла наслаждаться, но Милл категорически отказывался это осознавать и предпочитал лгать себе.
На Джейн было красное длинное платье, чёрные туфли на высоком каблуке, тонкие завязки которых обвивали её стройные лодыжки. На руках были браслеты из платины, а в ушах серьги с малиново-красными брилиантами. Длинные локоны её волос блистели в свете лампы. Сегодня она была особенно красива. Такой он видел мать впервые. И её слёзы ранили Милла ещё сильнее.
Джейн сидела в уютной гостиной и смотрела на звёзды за окном, при этом она томно потягивала сигару и выпускала кольцами дым, явно наслаждаясь происходящим, как будто бы только это и приносило ей истиное удовольствие. А рядом на стеклянном столике стоял стакан со льдом и наполовину опустошённая бутылка виски. На её щеках блестели слёзы, которые она казалось совсем не замечала, впрочем как и сына. Что для актрисы значат слёзы, не знал никто.
Наконец-то заметив Милла Джейн пристально посмотрела  на него, но даже не шелохнулась и не произнесла ни слова. Мальчик прошёл в комнату, и тихо сев рядом с ней, заговорил:
- Мам, ты будешь ужинать? -выговорил он немного съёжившись и сбиваясь.
- Нет. Милл, ты же знаешь, я предпочитаю ужинать вне дома -оборвала она.
- А почему ты плачешь? - немного осмелев спросил мальчик.
- Сегодня у меня особенный день. Когда-то много лет назад в этот день я потеряла всё, что у меня было- на одном дыхании, словно театральную речь произнесла Джейн - И сегодня я намерена это повтоить- уже будто бы сама с собой холодно закончила она.
- Мамочка я совсем тебя не понимаю..
- А тебе и не стоит даже пытаться.Такое ничтожество, как ты, никога не сможет меня понять.Никогда.
Женщина сказала последние слова с холодящим кровь презрением и толкнула ребёнка на пол, падая Милл задел стакан с виски, и поранился об его осколки.
Огромные синие газа мальчика наполнились слезами, но он пытался из-зо всех сил их сдержать, и лишь пристально смотрел на мать. Джейн подошла ближе взяла его за подбородок и медленно опустила каблук на маленькую ладошку Милла, надавливая всё сильней, пока из неё не потекла кровь, но Милл морщась и кусая губы в кровь всё равно не плакал, а слёзы будто застыли на глазах.
- Я никогда не прощу ни тебя, ни твоего отца, просто за сам факт вашего существования. Ты заплатишь мне за всё по двойному тарифу за вас обоих!
- За что ?? За что, Мамочка???- а женщина всё продолжала наблюдать, как ребёнок корчится от боли и переходит на крик, пытаясь найти ответы на свои вопросы и на её ненависть.
-Что же ты делаешь, Мамочка??? Не надо! Перестань!!! Мамочка, ведь я же люблю тебя. Не надо..хватит!!!
Но Джейн уже не слышала мольбы сына. Она сорвала с себя одежду, подошла к Миллу и начала его насиловать, с каждым разом стараясь причинить всю большую физическую боль, и сильно извращаясь над обисиленным ребёнком, который уже замолчал, и теперь только дав волю слезам, даже не сопротивлялся. После часа таких мучений он потерял сознание, а когда очнуся увидел сидевшую рядом мать, которая улыбаясь курила.Ёё улыбка была нетакая, как обычно дьявольская и опасная, а напротив умиротворённая и счастливая, но это была улыбка адресованная не сыну, а пустоте, прошлому.
И Миллу от этого стало ужасно страшно.Боль пробирала до костей, а по коже побежали мурашки. Джейн медленно подошла к нему и затушила сигарету о детскую спину, собственно, как и всегда поставив точку памятным отпечатком на коже. Милл, даже боль уже не чувствовал и не ясно было, что оказалось больней рана в области сердца или физические страдания.
- Мамочка, мамочка, перестань же, ты ведь не хочешь делать мне больше больно...ты ведь любишь меня...- из последних сил пытался говорить мальчик и похоже даже пытался сам поверить в свои слова, что ещё мог сделать 11-ти летний ребёнок, только верить, верить в свою жестокую мать.
- Тебя?? Ты в своём уме?? Ты- никчёмное создание...выродок. Я тебя ненавижу, и уж тем более никогда не любила! - с этими слова Джейн вышла на балкон и на глазах Милла выбросилась. Немой крик. Всё поплыло пред глазами и он отключился.
Очнулся Милл уже в палате, вокруг было много людей в белых халатах и эти ненавистные медсёстры. В их глазах он читал жалость, много жалости. Это всё, что ему могли дать, и это единственное, чего бы ему хотелось получить меньше всего. К нему пришла вторая истина: он не достоин любви. Но и жалости тоже.
Миллу совсем не хотелось говорить ни с кем. А потом несколько лет молчания. 10 долгих лет взаперти. Далеко от остального мира и суеты. И только память напоминала, что он ещё жив. От это можно сойти с ума, но Милл твёрдо решил жить и любить.Не смотря ни на боль, ни на страх. И пусть никто не будет любить его, но он для себя всё решил уже давно. Там взаперти.
Всё же он любил ту, женщину. Жалел свою пусть и ужасную, но мать. Тогда в прошлом, но не сейчас.

Что значит простить?