Грей и кофе-хауз в этот раз оказались несовместимы: трещины в бюджете сковали наши кошельки, охладили кофейный пыл и, в общем, нам не дали. В итоге сей почтенный господин чаёвничал у меня, отвечая на мой поток мыслей своим волшебным аргументом, а я просто наливал чаёк и унывал. Уныние и запах морского бриза с самого утра предвещали только непотребства, только содом. Так и вышло.

Несмотря на отсутствие лишних денег и Грей-тян, в кофейню я всё равно пошёл - коротал час моей, скажем так, качалки, а заодно экономил те деньги, что на неё выделили. Пройдя в зал для курящих господ, я сильно зашкварил своё астральное поле запахом мощнейшего, почти хтонического перегара. Плоть, столь мужественно отравляющая жизнь и обонятельные рецепторы праздного быдла, сухой кучкой заражённого средним возрастом мужика возлежала за одним из столиков. Предвкушая кул-стори, я отправился к нему.

- Ну же, няша, проснись и пой, это я - Зерван, твой мелкий и няшный бог! Я тут, чтобы помочь!
- Бульк-бульк-бульк... а... это...

Официантка (с татушечкой на лапке, наша няша) приносит мой экспрессо. Пока мужик тупо сидит и смотрит на меня, я беру его бокал, наполненный чуть менее, чем наполовину очень милым вискарём и немедленно выливаю почти всё в кружечку с кофе. Закуриваю его сигарету, прихлёбываю вкусный виски-кофе, жмурюсь от удовольствия.

- Ну так что, няка? Что случилось? - зачерпнув чайной ложечкой кофейку с вискарём, я протягиваю её к его рту. Он послушно принимает мой подарок. Я выкуриваю вторую сигарету.
- Эт... вот тебя я и заказывал... ик...
- Ну вот он я, что будешь делать?

Глазки, всем своим мутным видом предостерегающие от пьянства, фокусируются на моём лице.

- Эт... а можно я тебя сфотографирую?
- Да не вопрос, няша, сделай это! Но имей ввиду, тебе не украсть мою удачу. Я защищён от таких нападок же.

Он кивает, трясущимися руками достаёт цифровой олимпус и, не глядя, щёлкает фотиком раз, этак, двадцать. Я делаю его одну фотографию, забирая остатки его крохотной удачи.

- Бульк.
- И я того же мнения.

Я выкуриваю первую пачку сигарет. Алкаш достаёт вторую и ложит передо мной. Найс энд изи, остаётся лишь допить кофе. В голове, меж тем, тепло и вязко.

-...ю... бя...
- Шта-шта?
- Убью... тя...
- Но зачем?

На мгновение его лицо затуманивается мукой размышления. Не получив результат от своей мозговой деятельности, алкаш-кун повторяет, чуть более чётко:

- Я убью тебя.
- Но меня нельзя убивать, я же няша и бог!

Он кивает и отрубается. Я допиваю его виски, кладу непочатую почти пачку сигарет в карман и делаю краткий звонок Грею, где со смехом пересказываю всё случившееся. Чуть после я вытаскиваю фотик алканавта из его кармана и выхожу из кофейни. На часах ещё нету трёх. Рано. Дойдя до детской площадки, я осматриваю улов. Неплохой цифровик. Мыльница, стандартная и не особо брендовая уже, за косарь вполне загоню. Я всё же разбираюсь с интерфейсом и просматриваю все фоточки в наличии. Никакого криминала, только хуита человека, лелеявшего напрасную мечту стать фотографом. Нахожу кучку своих фоток - на всех я эротично строю глазки, хлопаю ресницами и, в целом, блядую никого не боясь. Вздохнув, я удаляю все свои следы пребывания в цифровом чреве фотика и возвращаюсь в кофейню. Мужик всё ещё там, сонно озирается по сторонам. Ни говоря ни слова, я хлопаю его по голове и отдаю фотик. Моя совесть чиста и, как ни странно, я ощущаю некоторый подъём сил. Тем не менее, я не отдаю сигареты - я же не, мать вашу, паладин какой-нибудь. Время ехать на пати.

Странное совпадение - на Невском проспекте в мой вагон садится Чёрная Медсестра, какой-то кун и тян. Краешком глаза я наблюдаю за ними, выискиваю тему для дальнейшего размышления "в себе". Не найдя ничего, я медленно подкрадываюсь к Блэкнурс и шепчу старое-доброе "Бу".

- Зерван! - всё та же хитрая улыбка, всё тежи крепкие объятия, всё тот же поцелуй с попутным откусыванием мне языка.

Конвой мечтателей держит путь к выходу, на свет. Я шепчу про себя рандомные английские слова, странным-образом слагаемые в знакомые стихи любимых песен, а паренёк по кличке Вирус грязно шутит на тему пассив ли я или актив. Я грязно даю ему великий подсрачник, оставшийся на карме моего ботинка солидной вмятиной.

Блондинка-тян без денег на клуб, а значит Блэкнурс, которая видит её в первый раз в жизни, принимает верное решение: будем стрелять деньги у прохожих. Вибрация моего мобильного привлекает моё рассеянное мыслями об анусах и непотребствах бытие – пишет Мари, рапортует ин: «Ня, я уже сутки в завязке! Скучатся скучатся!». Я бешено улыбаюсь, рву стратосферу клинообразным криком «БЛЯДЬ СУ-У-У-У-У-У-У-У-У-КА!». Я рад за Мари. Я рад, что она уже не палит венки. Я рад. Но я ору и смеюсь, не зная зачем, а пока я танцую и пляшу вокруг Блэкнурс, она делает лапки кошки и просит мелочи у всех и вся.
В конце-концов я покупаю блондинке таблетки для желудка, пизжу цветы из магазинной кадки и пытаюсь их продать «десять рублей в фонд поддержки котиков». Покупателей нет, но мелочь всё равно есть – мои карманы связаны с четвёртым измерением. Я отдаю всё, мне отдают улыбку, но такую, которая является приятным бонусом фор фри. Ведь за остальное я уже уплатил.

Подходит бывший Блэкнурс, проводит со мной раунд в гляделки. Я угощаюсь его вкусными сигаретами – мы няши, мы почти друзья, мы почти уходим в закат, он почти мой родригез, но я считаю до четырёх в сомнительной надежде на эротические танцы с кулаками, но на счёт три он уходит. Это конец, я один, я побеждаю, я остаюсь с ней, с ней и ещё с этой милой леди. Подходит Иччи. Вот и оно, путь открыт.

Мои руки на её заднице, я делаю комплимент, я не намекаю. Она не смущена, а значит, время покататься. Я катаю их всех, я люблю их плоть, облитую тонкой тканью колготок, их нежные ляжки, я чувствую добро во всех этих элементах и страстях, воистину символ божественного в каждой чёрточке каждой из этих девочек. Я выпиваю ещё один литр пива.
Вино ухлопывает хмель.

- А ты любишь яой? – парнишка шепчет мне это на ухо, его дыхание приятно горячит моё ухо.
Я прижимаю его к стене, крепко обнимаю, шепчу обратное: «О нет, няша».

- Но ты всё равно можешь найти меня у стойки. Одного. С пиной коладой, сладкой и холодной.
Он подмигивает. Я улыбаюсь невинной улыбкой и посылаю воздушный поцелуйчик. Мир переворачивается в очередной раз.

- А ВЫ ЛЮБИТЕ ЛОШАДОК?! – Блэкнурс орёт это в мою трубку, смех на том конце связи становится уже почти оргазмичным – институские тяны невероятно рады моим похождениям. Я люблю и их. Возможно, что некоторых больше. Но в целом – их всех. Иччи звонко смеётся с моих плеч и боится высоты.

- В этом клубе мой любимый кун. Да, хуестрадания.

- Тогда постарайся не попасть мне под горячую руку.
Не успев зайти, Нурси взбирается на колени к толстому пагню в пидорковато-безвкусной раскраске. Он лапает её задницу своими толстыми сарделькообразными пальцами. Я молча беру первый попавшийся стакан и с улыбкой опорожняю его – ещё литр, ещё пиво. Я улыбаюсь миру. Нурси слезает с жиробасика, я подмигиваю ей. На моём лице улыбка «у меня всё в порядке» номер пять. Мои руки резко опускаются на плечи толстяка.

- Привет, няша!
Его взгляд немного испуган и озадачен. Я нежен с ним. Я шепчу: «Ты знаешь эту девушку?».

- В первый раз вижу! – он выглядит ещё более озадаченным. В темноте танцпола прошмыгивает Нурс, окучивая очередного случайного самца. Я обнажаю клыки, закусываю язык – меня распирает смех. Я поворачиваюсь к своей жертве: «Сегодня твой счастливый день!». Я забираю его перстень с коготком и отправляюсь танцевать. Чуть позже охрана мягко уверяет вернуть вещь назад. Сделано.

- Иди к нам, хватит пафосно ходить!
Спайк мягко машет мне, подзывая к своей компании. Я с ними. Я в танце.

- А хочешь, скажи мне, я сделаю тебе плюху? Только принеси мне четыре кружки пива.
- Только две, няша.
- Ох, ну окей.

Мастер-вор уходит на дело. Украсть одну – ех. Украсть вторую...

- Эй, сволочь, это моё! Я честно развела пасана на эту кружку! – голос Нурси строг, но мои ноги быстры. В конце концов, я всего лишь граблю награбленное. Кстати, заодно я прихватываю пачку сигарет со стола.

- Вирус, сделай.

Вирус мягко накрывает мою ладонь и отстраняется. Белая точка таблетки призывно блестит в свете неона.

- Запей, чувак, и лети.

Хлопая ресницами и взлетай. Синицами залетай.

- Я оставлю вас здесь, ребята. У меня дела.

Я и Иччи вдвоём, в подвальчике, уютном и низкопотолочном. Громкая музыка, очень громкая музыка вязким эхом струится по моим извилинам, проникая в вены, распадаясь на такты и октавы.

- Хочешь полежать? – мой голос принимает бархатно-карамельный оттенок порочной леди.

Иччи кивает. Ложится и молча смотрит на меня. Я смотрю на неё, ощущая ужаснейшую тягу провалиться в её взгляд. Я держусь не на верности – я просто подцеплен на крючок всеокружающего кайфа.
-
Хочешь полежать на мне? – голос Иччи нежен и мягок.

Я киваю. Я хватаю её за голову. Я медленно наклоняю её к себе. Я целую её. Я, Я, Я. Опять я. На секунду я засыпаю. От Иччи исходит невозможный жар, почти адское пламя плотной неги, расплавляющей душу и плоть. Я прижимаюсь головой к её груди, её руки крепче охватывают меня. Кровь льётся в мозг и чресла, перенося вещество, гормоны и алкоголь в сознание. Я мыслю только удовольствием. На мгновение предо мной предстал пульсирующий комок бактерий. Я здесь, Мари. Я рядом.

Появляется Нурси. Отбирает Иччи. Вновь холодно, вновь пустынно. Я заглядываю в себя – пусто, пепел и ничто.

На втором этаже Спайк, он плох и хорош одновременно. Вирус кайфует. Я пляшу с блонди-тян. Хватаю мимопроходящую Иччи за руку и веду в тёмный вип-угол. Прижимаю и целую. Всё больше жара, всё меньше меня. Я вновь часть чего-то более ценного, чем я есть сам по себе. Да, я понимаю момент, я уловил месседж – моя истинная суть в существование с НИМИ. Только ОНИ могут удовлетворить меня, дать мне свет и тепло. Я не эгоист. Я – альтруист и меценат, филантроп и философ. Только дайте мне больше ИХ. Мои дорогие. Люди.
Справа сидит Нурс. Взгляд ядовитой кобры, улыбка моего лучшего друга. Я люблю её, о да.

Мы уходим втроём. Я похож на сутенёра, но плевать.

Мы едим втроём. Иччи свернулась у меня на коленях, моя голова на плече Нурс. Я сплю, она бдит.
Остановка Нурс. Выпорхнула, не сказала ничего. Я думаю о том, что мне нужно забрать больше тепла Иччи. Но в груди ожил ОН, мой любимый и нежный Харон. Он показывает путь. Он говорит: «БЕЖАТЬ». Я целую Иччи и за секунду до закрытия двери выбегаю. А вот и Нурс. Вот и троллейбус. Вот и её зубы, что вгрызаются мне в запястье. Вот и лифт. Я жму стоп, прижимаю её к стене. Валю на пол. Маленький кусочек счастья на тридцать минут.

Мы спим вместе. Мы не слились, но её узкая вагина дала приют моим холодным пальцам. Ночь коротка. Она не злится на Иччи или на меня. Она злится на людей. Она устала. И я, о да.

Уже перед сном я вижу СМС от Нурс:

«как думаешь, я смогу в тебя влюбиться когда-нибудь?»