Грей-тян хочет начать постить мысли, а значит, я хочу хоть раз рассказать о моём старте, том самом, который с вирусами и великой люпоффью.

Грей был как всегда няшен, сонно-осторожным взглядом смотря на вечноухмыляющегося меня, как будто ожидая очередную порцию зервятины в свой мозг, который will remain pure, даже если я проведу сотни шоковых терапий. Уютные стены кофе-хауза вновь дали нам приют, окружая строптивыми телесами таких знакомых официантов, столь тормозных порой, столь милых всегда. Хмурый взгляд очень-толсто-вэйтрисс стал нашим с Греем очередным приветствием, а конский хвост хипаристого куна-официанта весёлым взмахом очертил очередную невидимую радугу, на конце которой возлежал чек о проёбаных впустую деньгах. Нам, впрочем, не привыкать.

- Ну так как эта, как её там, ну... Таня, вот. Эта ваша карта о долгих, надоедливых отношениях.
- Я думаю, что пора бросать её.

Грей-тян передёргивается, как будто пред ним предстало что-то отвратительное. Его можно понять - фанатки гаррипоттера в той стадии, на которой пребывает средне-толсто-тян, довольно унылы, особенно когда ты для них не более, чем средство удовлетворения фетиша и комплексов.

- Я хочу отыграться на ней, Зерван. Это будет справедливо и вполне честно.

Я заглядываю в свою душу (в существование которой Грей-тян чем дальше, тем меньше верит) с вопросом: "А это окей?" или "А зачем?". Все рецепторы нравственности молчат, говорит лишь Зерван, предвещая что-то смешное и забавное. Вторит ему и растянутый нежный голос с украинским акцентом.

Мозговой штурм краток и решителен, но его итог оглашать пока нельзя - в конце концов, не следует говорить гоп не перепрыгнув. Следует только знать, что он будет и когда будет сказан, возможны самые интересные последствия.

Следующий кадр в променад-программе - свидание с Чёрной Медсестрой, девочкой, чуть позже украсившей горизонт своей ехидной улыбкой, длинными гадами на шнуровке, хипстер-пальтом и уже странно-родным возгласом "Дурак", обращённым в мою персону. Что до этого, то меня занесло на импровизированную доску памяти: довольно много роз, свечей и даже пачка сигарет. Потускневшая уже фотография миловидной тян: блондинка, гламурна и, при жизни, возможно, некоторые бы окрестили её тупой пиздой. Но не ошлюхившийся я, столь ревностно вырубающий сорняки битардской заразы в своей душе. Когда-то, в начале января, я уже преклонял перед этим мемориалом колено. Я не знаю, зачем. Тогда я просто долго вглядывался в лицо той девушки, как будто искал какой-то признак жизни, той жизни, которую она успела унести с собой в посмертие. Я был измождён и, возможно, хотел через неё получить ответ или покой. Я не знаю, впрочем. Я никогда не думаю, что и зачем я делаю. Но в этот раз я был спокоен.

Преклонив колено я увидел всё тот же лик на омытой грязью и дождями фотографии. Заметив вышеупомянутую пачку сигарет, я решил подарить ей небольшой подарок: достав свой любимый блэккэптн, я старательно его поджёг (а усилия прилагать пришлось - зажигалка Мари доживала свои последние дни), втянул дым, выдохнул и положил сигарету зажжённым концом кверху в пустой сосуд для свечи. Импровизированная курильня с шоколадным душком прикрыла дымом грязь времени, поразившую фотографию. Осталось лишь лицо девушки, в тумане того самого дыма, которым она, возможно, прокуривала бары. Почему-то я почувствовал себя лучше, хотя, вроде бы, и не тосковал в этот день.

- Куда мы пойдём гулять? - голос Чёрной Медсестры глухо раздался на уровне моей груди. Всё же так приятно обнять кого-то, уняня. Хотя, с некоторым восхищением я признаю, что мне уже всё равно кого. Это лишь вопрос гигиены.
- Не знаю же. Жопь мира здесь, и, ну, в принципе, можно пойти к Парку Победы. А сейчас я могу раскошелиться тебе на моорожение из макдака - лидерские качества в вопросе маршрута я предпочитаю не проявлять.
- Ну уж нет, - хитрый прищур голубых глаз вынуждает меня скорчить страдательную мину, - купи даме сигарет.

Тропинка для прогулки была выбрана просто: Звёздная, все дороги ведут туда, а также в тамошнюю академию шиться для девочек, куда мы с Греем чуть не поступили. Дворы стали нашим уютным лабиринтом, куда Медсетра стремилась столь рьяно, ведь прямые дороги - это скучно, не весело и вообще нахуй.
Сейчас, задаваясь вопросом, о чём мы говорили, я могу сказать только одно - чат. Но большего было и не нужно. А мне - и подавно. Всё, что оказалось необходимо и важно, это лишь два пирожных с фруктами, которыми мы угостились на детской площадке. Качая её на качелях, я задумчиво провожал взглядом картины нового года, уже совершенно размытые по форме, но невероятно яркие по сути.

- Ата-та - Медсестра немного отстраняется от меня, не давая моей руке переместиться туда. Мы стоим в метро, около банкомата, столь облюбованного Греем. Чёрная хитрюга зарулила сюда отогреваться и сейчас, расстегнув мне пальто и обхватив мою спину, прижала меня к чёрной металлической поверхности. Не оставшись в долгу, я запускаю руки ей под джинсы. Задница - воистину лучшая батарея. К сожалению, к более тёплым пенатам леди целомудренно не допускает. Старушки и вообще немалая толпа делает вид, что мы обсуждаем погоду.

- Ты всё ещё надеешься, что я стану твоей девушкой - всё тот же хитрый прищур, лукавая улыбка.
- Я никогда не надеюсь. Надежда - говно и уныние. Я либо верю, либо знаю.
- А ещё человек - задумчиво говорит она, обнимая меня.

Провожая её до академии, я не думаю ни о чём. Как всегда. Возможно, полная ментальная пустота является моим уже стандартным состоянием. Всё на инстинктах. Всё на интуиции. Я чувствую, что зверею. Возможно, что это отражается на моей интимной жизни, ведь Медсестра, посмеиваясь, жалуется об искусаных частях тела.

Время шесть часов. Пора идти на концерт. Заход домой на поесть, отдых на десять минут. Проверка кошелька - пять сотен, всё ещё, что хорошо, хоть и мало.

- Как дела в институте - отец сегодня на диво задумчив и спокоен.
- Хорошо - не дрогнувшим голосом я привычно закругляю диалог.
- Во сколько придёшь?
- Не знаю. Как закончится концерт.

Выход на канал Грибоедова радует толпой хипстеров, к которой я уже почти по инерции пытаюсь повернуть. Но меня ждёт другая компания, живописно украшающая вид перил Итальянского моста. Юля, автор этого натюрморта из самых разнообразных представителей хурмы, мило машет перед моим носом, привлекая внимание. На том спасибо, иначе я бы всё в той же прострации прошёл до ближайших рязанских ворот, не заметив своих. Компания включала в себя мангаку-тян, и как приятно, что вместе с ней был альбомчик с рисунками. Причём красивыми, на мой вкус. Половину дороги я проболтал с ней о художествах, остальную - в полном молчание, изредка любуясь миловидным и очень богатым на мимику личиком Юли. Попутно меня посетила одна древняя мысль о красоте человеческой, коией я был поглощён когда-то года два назад. Странно, но почему сейчас мне стало так плевать на красоту людей? Почему я вижу почти всех красивыми, где моя строгая система оценок? Могла ли Мари научить меня и этому ("Я никогда не понимала людей: ведь хватает и двух глаз, носа, губ, бровей - вобщем, стандартного набора рода человеческого. Зачем больше? Люди и так прекрасны") разумению?

Всё это лишь вопрос гигиены. И жира, пожалуй.

Отчуждённость от коллектива не была для меня чем-то новым. Дело не в том, что во мне проснулся соц-ретард. Да, он приоткрыл глазки, сонно оглядел устроенный, блядь, в моей душе притон и вновь заснул, предварительно выпив снотворного. Просто ждём-с.

Концерт проходил в двольно уютном баре-клубе, где запах пота и некоторой грязи быстро перебился странными оттенком сладкого, немного даже приторного. Источник его я не понял, но аромат как-то проник в сознание и ввёл его в анабиоз. Анастезия нервных клеток дала о себе знать: отделившись от толпы, я по наитию сел на полностью пустой диванчик, откуда открывался хороший вид на сцену. Группа, всем своим видом напоминавшая стереотипный образ гаражных трэшоделов с примесью золотого поколения выбралась на сцену, расставляя инструменты и минералочку для промокания горла. Рядом со мной длинноволосый чувак, с вопросом о сигарете. Я спокойно отдаю ему свою, перекидываясь парой слов. Ещё парой и ещё - нервные клетки оттаивают, я начинаю понемногу привыкать к среде. Тем не менее, продолжительный диалог не выходит: у меня нет желания его раскручивать, собеседник задумчиво молчит. На автомате я протягиваю ему ещё одну сигарету, с вопросом: "Будешь, ня?". Он с благодарностью берёт, почему-то смущённым голосом говоря, что это его любимые и он только их и курит. Окончив говорить и сделав паузу, он кидает простое и мягкое: "Спасибо".

Его "спасибо" звучит эхом, отскакивая от сознания к подсознанию. Тот голос, которым он произнёс это, пусть даже не нарочно, окончательно выводит меня из прострации. Глас искренности и/или признательности - моя главная сила, мой любимый источник жизни. Я закрываю глаза и втягиваю дым. Группа выходит играть.

Первая песня и не песня вовсе, но интро. С первых же аккордов я начинаю внутренне вопить - это божественно. Музыка заменила мне кровь и мозговую жидкость, мне кажется, что моя душа слилась с мелодиями гитары и барабанов. Я бы начал танцевать, но я просто оргазмирую, развалившись на диване, истекая желанием, любовью ко всему миру и атмосферой моего первого в жизни live-концерта.

Дальше - не столь весело, ибо подключается солист, и гроулом об сатану подпорчивает музыку, но я всё равно в кайфе, я готов жить и вертеться. По окончанию выступления, я покидаю насиженное место и иду к той компашке, с которой и пришёл. В углу дивана есть уютное место и я, пройдя по столу с довольной ухмылкой, заваливаюсь на него.

- Ну, протиснулся значит - тян, которая присоединилась к нам позже, с милой улыбкой протягивает ко мне руку - А**** меня зовут!
- С*** же! - Я пожимаю её аккуратную лапку.

Диалог. Диалог. Ещё. Киноманка, вопрос о постере "Носферату" в баре, ещё вопросы, ответы. Музыка другой банды становится невыносимо громкой, крик на ухо уже не работает. Небольшая пауза даёт девушке шанс выпалить: "Валим отсюда, давай в бар!". Валим отсюда, в бар.

- Ты что-нибудь будешь?
- Ну, даже не знаю, - голос становится знакомо карамельным, хотя более открытым и менее намекающим, чем у Марго, - пить хочется, вот что я могу сказать.
- Ну, как насчёт вина? - мощным пинком я отправляю новорождённого альфу на мороз, контролируя свои жесты и голос, не давая авто-пилоту включиться на полную. Это не трудно, впрочем. Дефолтный Зерван - лучшее, что я смог в себе взрастить.
- Давай! - улыбка, милая и где-то ласковая. Тян очень, меж тем, мила, даже по меркам Грея.

- Нус, вот и красненькое. Чокнемся за...
- За кино!

Мы пробуем вино. Стандартно, но неплохо. Широким и бархатным ковром стелится разговор о кино, Тарантино, книжках и религии. На какой-то момент меня спрашивают, не читал ли я "Алхимика" Коэльё. Улыбка "обворожительная непонятность" едва не трескается от дико хохочущего сознания мелкого бога.

- А я вот хотела когда-то стать мусульманкой, но там такие тяжёлые постулаты. Да и девственности я лишилась до свадьбы, а мой парень, кстати, я помолвлена с ним, тоже ислам не примет, так что я буддистка.

Мой покер-фейс украшает лёгкая полуулыбка, а в глубине души я понимаю, что я уже почти люблю эту тян: она сочетает какую-то дивную насмешку над старой версией меня со всеми моими бывшими принципами и полную, безоговорочную победу начала нового, быдловато-элитарно-глумарно-антикультурно-пошловато-галантного Зервана, дитя таких учителей, как Мама Грея и тяжёлый анальный опыт минувших трёх месяцев.

- Ну, тогда выпьем за свободу!
- Чир!

С каждым глотком она всё больше пьянеет, потихоньку наклоняясь ко мне ближе и ближе, нарушая своё личное пространство и давая мне повод внести в свой лайф-журнал пару лишних пометок в графе "поведение девушек". Когда время приблизилось к дну бокала, к столику подвалила мангака-тян.

- Ого, я вижу, у вас тут всё хорошо.
- Да нет, что ты, мы просто разговариваем и всё!

Я отвечаю на это улыбкой и задумчиво думаю о кошельке - маф отменяется, кажется.

- Ну, мы уходим уже. Ты с нами?
- Да, конечно.

Групка отделяется, мы с тян идём позади, болтая о всяком. Позже выяснится, что её рука изрезана везде и всюду, а Карина, которую съели готы, была её лучшая подруга.

- Ну, я могу их понять. У них же дома вообще жрать было нечего. Но, в любом случае, Карина уже переродилась, так что можно не переживать. Кстати, можешь дать мне в долг немного денег на проезд? Я тебе потом отдам, угощу же!
- Да без проблем - я протягиваю ей 50 рублей - и на мороженое хватит. Я беру её телефон, вконтакт - нахуй.
Она смеётся и продолжает болтать.

- Ну, пока. Свидимся ещё.
- Обязательно.

На прощание я крепко обнимаю её и впадаю вникуда.

- Помолвлена, значит. Чтож, за свободу. Чир, ня. Уняня.

Уже придя домой, я вспоминаю одну важную штуку.

- Ринс, привет. Как жизнь? Ты, кстати, мне должен.
[600x600]