Все начиналось мирно. У меня накрылся сотовый телефон, жопа гудела от постоянной сидячей работы, на голове торчала шевелюра, как у дикобраза ...Пошла в парикмахерскую, весна, надо иметь совесть и не пугать людей... Я сижу в кресле и сплю, мастер стрижет, радио поет...И вдруг томный женский голос с выражением начинает читать ( подробно текст ниже).  Я совершенно неприлично повизгивая, начинаю выть от смеха, мастер бросает ножницы и хрюкая, уползает за ширму к маникюрше, уборщица захлебывается кофе и плюет его на только что вымытый пол...Самое смешное - это совершенно серьезное выражение на лице двух молодых парикмахерш и мужчины пенсионера...Трагедия непонимания момента нас доконала окончательно...Через полчаса мы пришли в себя и достриглись...А я сделала вывод, что никогда не поумнею, так и буду ржать над всякими сальностями...

  Поэма про стриптизера.

Жил да был стриптизер Иванов.
Он любил танцевать без штанов.
Ночью попою страстно крутил,
В выходные в солярий ходил.
В стриптиз - клубе "Упругая выпуклость"
Не бывало свободных мест,
Когда в костюме матросика
Иванов взграмождался на шест.
И жил Иванов беззаботно:
Лишь блестками мазал соски,
Из штанов доставал банкноты
И сбривал на руках волоски.
Только в жизни не все так гладко-
Никого не обходит кризис:
Сначала лопнули банки,
Потом клуб "Упругая выпуклость".
И вот Иванов на улице,
Все также блестят соски,
Но только уже от иния
Торчат на руках волоски.
Голодный, усталый и голый
Прилег Иванов помереть,
Его упругая выпуклость
Стала уже коченеть,
И думал он, что все кончено,
Что время его истекло.
И вспомнился вдруг солярий,
В котором было тепло,
И запах сладких оладий,
Что делела бабка Нина,
И друг, стриптизер-Геннадий,
Повесившийся на стрингах.
Иванов очнулся в серебряной Ладе
С надписью ГИБДД,
С ним рядом сидел очень толстый дядя
в люминисцентном ремне.
Иванов подумал, что умер
И попал, конечно, же в ад,
Поскольку, в раю не бывает автомобилей Лад.
А толстый дядя спросил его строго,
поскольку, был "старым солдатом":
"Зачем же ты, парень, лежал на дороге?",
Но, только все это, конечно же, матом.
И тогда Иванов расказал подробно
Историю своей жизни,
И даже про стриптизера Геннадия,
что было, возможно, лишним.
И сказал очень толстый дядя:
"В тяжелые времена,
Когда все профессии заняты,
Всегда свободна одна!
Никто вливаться не хочет
В стройные наши ряды,
И все смеються над нами
За то, что у нас животы!".
И толстый дядя заплакал,
И сказал Иванов в ответ:
"Возьмите меня на работу,
Мне не страшен позор".
А потом они плакали вместе-
ГАИшник и стриптизер,
И с тех пор на широкой дороге
С жезлом стоит Иванов.
И суют нарушители деньги
В карман уже серых штанов,
Отрастил он усы густые
И, конечно, огромный живот.
И никто теперь в Иванове
Стриптизера не узнает,
Только ночью после работы
Он блестками мажет соски.
И, взяв острую бритву,
Задумчиво смотрит
На  волоски...