Ты больше не пишешь стихов,
В твоих зеркалах запустенье,
Твои отраженья застыли
В тревоге почти неземной.
И падают листья из осени
На эти пустые страницы,
И дождь свои синие линии
Как иглы бросает в траву.
И может быть, это усталость,
А может, на мокрой траве
Тревога цветком распускаясь
Твоим погребеньям завет
Готовит. Рождение нового
Есть в каждом усталом лице,
Деревья и ветер готовятся
С людьми обвенчаться в конце
Всего, что дарило нечаянно,
Всего, что губило и шло
К концу своему и отчаянно
Любило и вот отлегло.

…

Живя по-русски одиноко,
Бросая камешки в реку,
Немилосердным светом полон,
Хрустальным отсветом небес,
Встаёт он поутру спасённый,
Герой, вспоённый на причинах,
Не терпящих ближайших следствий,
И умирая постепенно,
Всё день за днём копит усталость,
Копит наряды и тревоги,
Копит дороги и свиданья.
Из удовольствий соткан вечер,
Он этот вечер удовольствий
В мешок запрятывает быстро,
Из пустоты и пониманья,
И пустота и пониманье
Идут туда же, вечер полон,
Осталось время умереть.

…

И вдавленные воздухом в глазницы,
Встают предметы, замкнуты и ярки,
Их ключ в тебе, но чтобы дотянуться
До пониманья, нужен их конец.
И потому тоска теперь безмерна,
И потому все замерли и смотрят
Как ты барахтаешься в собственной борьбе.
А я природа, я не вожделея,
Беру тебя и вдоволь наглядевшись,
Бросаю в небо, вот твоя судьба.
И люди думают, они здесь боги, что же,
Кишащие божественной нирваной,
Душа, лицо, сухая плоть легки,
Они в них зацветают иван-чаем
И хризантемой падают в лицо.
И кожа и любимое дыханье
Мешаются в священном поцелуе,
И вот уже сухие лепестки
Текут прозрачно, чёрная вода
Их принимает на слепые пальцы
И трёт растенья, и вдыхает воздух,
И пряный запах душ зовётся смертью.
А я не умираю, я живу,
Я как костёр обугленностью черт
Напоминаю минувшее всюду
Где голос мой разносится природой.
И шар оранжевый, что долька апельсина
В бокале неба любит плоть мою
Вбирать в себя и делаться прозрачным
На протяжении невидимости лет.