Господь – Пастырь мой. Я дон Левон де Лузиньян, царь Киликийской Армении, сенешаль Иерусалима, рыцарь Ордена Меча. В моих жилах течёт кровь знатнейших династий христианского мира. Я потомок злополучного короля Иерусалимского Ги де Лузиньяна, храбро бившегося за Гроб Господень с сарацинами могучего Саладина у подножия Хаттинских Рогов, с вершины коих в пору юности мира проповедовал сам Спаситель. Я родственник достославного Петра I де Лузиньяна, короля Кипра, короля Иерусалимского, царя Армении, грозы Александрии и Сирии, удостоившегося великого чуда – видения Господа нашего Иисуса Христа, явившегося к верному слуге своему Петру и потребовавшему освободить Святую Землю от власти неверных. По материнской линии я потомок Георгия V Блистательного, царя Грузии, этого превосходного мужа, чья слава гремела по всей земле, и чей род Багратионов восходит к самому царю Давиду, библейскому Псалмопевцу. На меня падают отблески славы Левона II Хетумида, беспримерного царя-строителя моей Армении, снискавшего уважение даже у врагов.
Когда-то я тоже был царём. Теперь я потерял всё; всё, кроме благородства. Ныне брожу я, одинокий, подобно Агасферу, по пыльным дорогам негостеприимной Кастилии. Я побывал даже в Гранаде у мавров; в моём опустошенном сердце нет больше ненависти к ним. Я устал. Я пытался призвать государей христианской Европы к оружию – вернуть Святую Землю и мою благословенную Родину под сень Креста. Но меня все предали, даже римский папа. Времена крестовых походов миновали. Воинственные христиане Иберии, и те забыли великодушие благочестивого Эль Сида Кампеадора. Кроме реконкисты их теперь ничего не заботит. О скудные на величие времена! К чему мне Мадрид, Андухар и Вильярреаль? Зачем мне их кастильские мараведи? Они не затмят в очах моих образ милой Армении, моей Киликии. О Пречистая Дева, Госпожа наша, за что мне эти муки? Уж не видать мне более столь любезных моему сердцу гор и долин далёкой Родины, прибежища души моей.
Господь Всевышний испытует меня. Но утешает то, что это ненадолго. Дни мои сочтены, я это знаю. В свои сорок семь лет я глубокий старик, печаль тяжким игом гнетёт рамена мои. Я изведал всю славу мира, я знал победы и поражения. Я был первым рыцарем в воинстве Христовом; я сражался как лев, я не уронил чести великих предков, но я проиграл – Сисская цитадель пала. Я желал обратить моих подданных в истину латинской веры и привести их под спасительную власть Святого Престола. Но они, неразумные, остались верны еретическим заблуждениям своих отцов. Все меня предали. Я покинут даже женой, царицей Мариун. Теперь она насельница монастыря; да укрепится вера её, и да изгладится скорбь в несчастной душе её от потери наших дочерей. Я постиг всё. И вот я нашёл, что всё это тлен. Я устал. Дороги Кастилии и Арагона – ныне приют мне. Скоро мне предстоит пройти долиной смертной тени. Не убоюсь ли зла?
Ничего не взял я в земле испанской, ибо не нужно мне чужого. Но в этой стороне приял я как будто некий дар: странную хворь души – андалусскую грусть. Бремя перенесённых невзгод божественной алхимией претворилось в эту грусть – в тоску по неизвестному. Ведомо мне, что никогда не увидят чувственные очи мои родного Леванта. Я смирился с потерей, на всё воля Божья. Тоска по дому всё чаще сменяется иной неизбывной тоской, угнездившейся в моём естестве. О чём она, Господи? Твой ли это дар или жало сатаны в сердце?
Пережитые бурные лета и тяжесть потерь сделали меня, ничтожного раба Божьего Левона, способным пронизать зрением ума толщу времён. То, что для прочих смутно, сделалось для меня теперь явным. Я говорю об этом спокойно, ибо я стар годами и мне не пристало лгать. Да и пришла пора простить всех, кто причинил мне боль, даже коварных сарацин. И я прощаю – отныне душа моя легка, в ней нет больше смятения и страстей, в ней нет ничего, кроме этой странной испанской грусти. Лёгкость души рождает прозрачность зрения, хвала Небесам.
И вот я, старый дон Левон де Лузиньян, предрекаю: ясно вижу я сумерки христианской Европы. Так будет. Знамя с крестом, этот образ победы над смертью, будет спущено повсюду в Европе. Былая слава христианского мира будет поругана и предана забвению. Божьи храмы опустеют, люди предадутся смуте. Но я спокоен. Ибо навсегда дух европейцев будет стеснён тоской по неизвестному. Это утешает меня и дарит надежду, ибо жажда неизвестного – это путеводная нить, ведущая через лабиринт юдоли человеческой. Но куда ведущая? Тут духовное зрение изменяет мне. Я не знаю ответа.
Я отправляюсь к франкам. Христианнейший государь Франции мессир Карл VI пригласил меня ко своему двору. Знающие люди говорят, что юный король добродетелен и прост в обращении. Дай-то Бог. Надеюсь, там я найду успокоение.
_______________________________________
В 1389-ом году Левон V из рода Лузиньянов, последний царь Киликийской Армении, прибыл во Францию и был торжественно, с подобающими почестями, встречен гражданами Парижа, во главе с самим королём Франции – Карлом VI Валуа. Через четыре года, в 1393-м году, монарх в изгнании Левон V почил в Париже. Утверждают, его смерть была достойна его славной жизни. В 1789-м году, ровно через четыреста лет после приезда Левона, во Франции пала монархия под натиском великой Революции. В 1793-м году, ровно через четыреста лет после смерти Левона, был казнён Людовик XVI Бурбон. Прах Левона V де Лузиньяна, царя Армении, был выброшен революционерами вместе с останками французских королей в ров. Что значат эти совпадения, и значат ли они хоть что-нибудь – мне неведомо.
